Легенды танкистов - 2

Мартьянов Андрей Леонидович

на немецкие деньги.

— Сейчас-то какая разница? — резонно заметил генерал Манжин. — Мы имеем то, что

имеем. И вынуждены работать с этим.

А имелся настоящий хаос. Немцы угрожали непосредственно Парижу — они находились

уже в ста двадцати километрах от французской столицы.

— Ваша задача, господин подполковник, — организовать контрудар при поддержке

танков во фланг наступающему противнику, — объяснил Манжин.

На юго-востоке от Мондидье в оперативном подчинении Третьей

французской армии

дислоцировались четыре полковых танковых группы. Они должны были поддерживать

пехоту огнем в случае общего наступления или контрударов.

«Сен-Шамоны», проделав марш в десять километров, выдвинулись на позиции.

В частях французской армии, которым предстояло нанести контрудар, прочитали приказ:

— «Положение отчаянное. На этот прорыв брошены все силы. Пехоте следует сражаться

так, как будто танков поддержки нет вообще. Танки, в свою очередь, будут следовать за

пехотой и поддержат ее в случае необходимости».

Танки двинулись впереди пехоты, опережая ее почти на километр. Всего их было сто

шестьдесят три — «Сен-Шамоны» и «Шнейдеры».

Капитан Монтеле видел впереди цель: немецкую пушку. Сбоку бил пулемет, и Монтеле

уничтожил эту точку. Потом еще одну. А потом танк содрогнулся.

— Лейтенант Блондель! — крикнул Монтеле своему механику. — Что там?

— Попали, — ответил Блондель.

— Вперед! — сказал Монтеле и снова навел на цель.

Пушка замолчала. Танк проехал мимо ее искареженных останков, не останавливаясь.

Следующее попадание было в лобовой пулемет. Блондель не остановился, Мартеле

молчал. Он был ранен.

Кругом взлетала земля, мотор продолжал реветь.

В танке Мартеле не знали всего, что происходит вокруг. Не знали, что в этой операции

будет уничтожена почти половина всех французских танков. Что немцы будут оттеснены,

а их наступление захлебнется.

Близилась ночь, когда сражение постепенно стало затихать. «Сен-Шамон» снова двинулся

по полю. Капитан Мартеле пробовал позвать своих пулеметчиков, но те не отзывались. Он

закрыл глаза и потерял сознание.

На опушке леса расположилась на отдых часть капитана Нуайе. И вдруг из темноты

донесся характерный шум мотора.

— Танк на поле!

В темноте скоро стал заметен танк. Лязгали гусеницы, звук приближался.

— «Шнейдер» или «Сен-Шамон»?— спросил сержант Перре.

— «Сен-Шамон», — уверенно ответил Нуайе.— Я узнал его по звуку двигателя.

И в тот же миг, словно услышав эти слова, двигатель заглох.

— Нужно посмотреть, — сказал Нуайе.

Они спустились на поле и пошли в полной темноте к танку. Ни одного звука больше не

раздавалось — танк притаился в ночи мрачной громадой.

— Есть кто живой? — крикнул сержант Перре.

Молчание.

— Люк открыт! — сказал Перре. Он первым добрался до танка и залез внутрь.

— Что там? — нетерпеливо спросил Нуайе.

— Все мертвы, — после короткой паузы отозвался Перре. — Мне кажется, я узнаю

лейтенанта Блонделя. Он так и умер, держа в руках рычаги управления.

...Когда было заключено перемирие, из четырехсот «Сен-Шамонов» в строю оставалось

еще семьдесят два. Впоследствии пятьдесят из них были переделаны в транспортеры.

25. Крошка «Рено»

— Наступает решительный момент! — фельдмаршал Пауль фон Гинденбург с хрустом

развернул карту и навис над нею. — Сейчас, когда революция вывела Россию из игры, мы

получили возможность добыть, наконец, для Германии великую победу.

— Соотношение сил для нас благоприятно как никогда, — подхватил генерал-оберст

Людендорф. — Перед нами только один главный фронт — Западный. Здесь и разыграется

величайшая драма века. Нам предстоит страшная борьба, но она закончится победоносно.

Гинденбург слушал с нескрываемым восторгом. Это были именно те слова и

произнесенные именно с тем накалом, которого он жаждал.

— Что дает нам право рассчитывать на эту победу? — произнес он и медленно опустил

кулак на карту. — Надежда! Та надежда, с которой полководец ведет свою армию в огонь,

зная, что она выдержит даже невозможное.

— С наступлением следует спешить, — предупредил Людендорф несколько более

будничным тоном. — Из Америки во Францию прибывает подкрепление. Следует

опередить Антанту.

Версаль, 30 января — 2 февраля 1918 года.

В старинном дворце проходило заседание высшего военного совета Антанты под

председательством «тигра» Жоржа Клемансо — нового главы французского

правительства.

Немцы определенно намеревались совершить прорыв. В этой ситуации французы больше

интересовались обороной своей столицы, нежели помощью союзникам. Именно поэтому

командующий британскими экспедиционными войсками генерал-фельдмаршал Дуглас

Хейг потребовал назначить главнокомандующим такого французского генерала, который

«будет сражаться».

А таковым, несомненно, являлся генерал Фердинанд Фош, воспитанный в тени