Легенды танкистов - 2
Шрифт:
Коллегии. — Будь на нашем месте кто другой, англичане там или французы, — решили
бы, что в конструкции дефект или в головах у них дефект. Мы же определенно можем
заявить: многих деталей просто не хватает.
— Заменить можно? — был задан конкретный вопрос.
— Что-то можно: трубки, болты, опорные катки... Но есть и незаменимые. Пропавшая
коробка передач, товарищи, создает нам трудности, прямо скажем, неописуемые.
— Надо писать в Москву!
В Москву отправили телеграмму: «Где детали?» Ответ пришел через день и был по-
русски исчерпывающим и лаконичным: «Украли в пути!»
Апрель 1920 года
Комиссар Центроброни, революционный матрос товарищ Гаукель положил руку на
кобуру маузера. Заскрипела кожаная куртка.
— Так, товарищи, — зловещим голосом произнес он, — если решение не будет принято к
утру, буду считать как саботаж и расстреляю к чертовой матери. А пока товарищ инженер
Калинин посидит в кутузке. Там лучше думается.
Ответственный за «моторный агрегат» товарищ инженер Калинин бился над
разрешением «белых пятен» в конструкции танка.
Некомплект деталей в моторно-трансмиссионной группе продолжал оставаться наиболее
болезненным. Как оно вообще работает? Чертеж создавался за чертежом — их набралось
уже штук сто, кое-что тут же воплощали в металле и корректировали «по месту», но
результат не утешал.
Двое французских товарищей — Дем и Розье — с изумлением, переходящим в ужас,
наблюдали за комиссаром. Оба они занимались автомобильным производством на «Рено»
и сочувствовали советской власти.
Вместе с иностранными специалистами прибыли — по распоряжению Ленина — и два
автомобиля системы «Рено». Для консультации, так сказать.
Товарищ Гаукель отнесся к французам с полным пониманием — как к представителям
всемирной революции. Но когда сердился, то обзывал «антантой» и грозил шлепнуть.
— Нон Антанта, — устало и привычно повторял Розье. Он был инженером, на котором
лежала основная ответственность, — «изготовление всех чертежей и данных для нового
танка». — Соцьялист.
— Вишь, социалист он, — ворчал Гаукель.
«Камрад Гаукель ведь, как вы это говорите, невозможный тип, этот ваш комиссар! —
говорили французы своим советским коллегам. — Это ведь ужасно!»
«Ужасно — не ужасно, но его маузер безотказно помогает нам с получением материалов,
— отвечали русские инженеры. — А кроме того, не забывайте: это он выбил для нас
дополнительные пайки...»
Декабрь 1920 года, завод «Красное Сормово»
— Ты мне маузером тут не маши, товарищ, — сказал мастер Ильин комиссару.
Гаукель раскалился от гнева.
— Саботаж? Сорвать строительство пролетарского танка хотите? К стенке поставлю!
— Не горячись, товарищ, сейчас разберемся...
Розье стоял в тени, стараясь держаться так, чтобы Гаукель его не видел. Комиссар был в
ярости. Правда, до сих пор он никого не «шлепнул». Но общаться с ним бывало в такие
минуты неприятно.
Другое дело, что и смежникам, которые то срывали сроки, то поставляли некомплект,
приходилось иметь дело с разъяренным Гаукелем. И зачастую это приносило неплохие
результаты.
Революция. Ничего не поделаешь.
Ижорский завод вместо раскроенных листов прислал прокат. Кроить и резать его
приходилось уже на «Красном Сормове». Для обработки закаленных листов не хватало
специального инструмента. Собственно, инструментом и занимался мастер Ильин.
Едва решилась одна проблема — надвинулась другая: не нашлось свободного смежника
для работ над шестерней для КПП.
Гаукель как раз печатал одним пальцем приказ об аресте и немедленном расстреле за
вредительство (он задумался — чью фамилию вписать), когда решение было найдено.
Инженер Калинин доложил об организации изготовления необходимых деталей в цеху
«Красного Сормова».
Передышка.
— Ну, показывайте! — Гаукель вошел в цех, поправил маузер, привычно заложил руки за
спину, выгнул грудь.
Результаты не утешали: собранные из местных деталей КПП работать нормально
отказывались.
— Сейчас провернем, — пыхтя проговорил рабочий Артем Гуляев. — Сейчас, дорогой
товарищ, мы их провернем...
И тут зубья начали ломаться.
Гаукель заскрежетал зубами.
— Квалификации не хватает, — развел руками Калинин. — Раньше же никто эти
шестерни не делал. А тут — сразу давай! Дело-то новое, неизведанное.
— Вся наша жизнь теперь новая и неизведанная, — сказал Гаукель. — Пролетарскую
революцию тоже раньше никто не делал. А у нас — получилось.
— И с этой штукой получится, — заверил Калинин. — Будем припиливать шестерни друг
к другу вручную.
Розье молча вытаращил глаза. Он был уверен, что русские сошли с ума.
Май 1920 года
— Ну вот, камрад Розье, ты еще сомневался! — Калинин сиял.
— Я удивлялся, — выговорил потрясенный Розье. — Это невероятно.
Новые КПП оказались даже менее шумными, чем аналогичные, на «родных» «Рено».