Легион Хаоса
Шрифт:
– В домик, значит, не суетесь, сволочи, - пробурчал Сахар, отрывая от рубашки длинную полосу и используя ее вместо бинта. Не он один ранил.
– А я отсюда вылазить и не буду, покуда вам тут сидеть не надоест.
– Ты, парень, помрешь раньше, - раздался за его спиной глухой голос, отдающий металлом.
– У этих тварей все когти в трупном яде и он уже попал в твою кровь.
Сахар резко крутанулся, вскакивая на ноги и подхватывая с пола саблю и кинжал. Из темного угла выступила громадная фигура в черном готическом доспехе, укомплектованном древним топхельмом, в зрительной щели которого поблескивал алый огонь.
– Ты кто такой?
–
Рыцарь сложил на груди руки, звеня сталью брони. Он подошел к Сахару, как-то словно оценивающе разглядывая карайского барда-шпиона из-за щели топхельма. Не выдержав этого Сахар сделал быстрый выпад, целя алую смотровую щель, разделенную надвое фиксированным наносником. Рыцарь поймал его руку и поднял в воздух, так что ноги карайца повисли в полуфуте над полом.
– Отличный материал, - донеслось из-за шлема, - из тебя выйдет отличное орудие моей мести. К тому же, ты и так почти мертв.
– И щель топхельма заняла все поле зрения карайского шпиона по прозвищу Сахар.
Больше о нем никто ничего не слышал. А в этом мире стало на одного Рыцаря Смерти больше.
Стрелять по крылатым из пистоля брат Карвер не стал, следуя совету неизвестного в маске он не стал тратить пули, которых у него было не так и много. Да и перезаряжать хитрую гномью машинку для убийства на максимальном расстоянии, как переводилось с языка подгорного племени слово "пистоль", если что будет некогда. На это как правило никогда времени не хватает. Вот и приходилось клирику отмахиваться от монстров коротеньким крестом-кинжалом, который был существенно уступал в длине когтям иных из них. Поэтому он решил, дабы несколько уровнять шансы, сузить им угол атаки, а также по совместительству еще и выровнять высоту.
Отступив в угол, образованный стенами двух домов, брат Карвер выстрелил-таки из пистоля, сбив одну из тварей и распугав остальных, а затем ухватился за водосточную трубу и резво вскарабкался на крышу. Пришедшие в себя монстры налетели на него, разозленные собственной минутной слабостью. Перезарядить пистоль у брата Карвера, естественно, времени не хватило и он оторвал одну черепицу и запустил ею в гадов. Те с издевательскими воплями разлетелись в стороны и только прибавили темпа, широкие крылья заработали с удвоенной силой.
– Стоять!
– раздался властный окрик с земли.
– Эта жертва не про вас!
Брат Карвер посмотрел на голос, на мостовой стоял уже знакомый ему тип в черном, кажущийся еще темнее окружающей тьмы.
– Я ведь предупреждал тебя, клирик, - произнес он, даже не глядя на Преступающего законы, - мне лишние трупы не нужны. Я сюда пришел единственно за Вархайтом.
– Тебя не берут пули, как ты говоришь, - усмехнулся брат Карвер, - а как ты отнесешься к такому достижению Церковной алхимии.
– И он выудил из кисета, где хранил сигары, небольшую плоскую стеклянную флажку, сделанную не без помощи гномьей магии, официально именующейся Церковной алхимией (магия как-никак под запретом), в нее помещалось до десяти ее собственных объемов и сейчас они были заполнены чистейшим энеанским огнем. Бросок - и флажка разбивается о верх стены противоположного дома, залив черного густой жидкостью.
– Ну и?
– спросил тот с раздражением, соизволив-таки повернуться к клирику.
– Это еще не все.
Брат Карвер щелкнул зажигалкой - дракончик расправил крылышки, из пасти его вырвался язычок пламени и он отправился в свой последний, очень недолгий полет к земле.
Огонь охватил всю улицу, поглотив темного
– Ты потратил столько усилий и ценных веществ, - равнодушно произнес он.
– И все ведь зря. Последний раз говорю тебе, клирик, не становись на моем пути. Следующая наша встреча станет последней для тебя.
– И он прошел мимо остолбеневшего брата Карвера и зашагал дальше по улице, как много позже понял Преступающий законы - к собору святого Себастьяна.
Крылатые опустили меня у самого собора и улетели. Я весьма удивился их поведению, но бдительности не потерял. Твари даже не удосужились отобрать у меня меч, так что, в случае чего, я сумею за себя постоять.
– Меня ты уже в расчет не принимаешь?
– ехидно осведомился Танатос из Хаоса.
– Мог бы и призвать меня, когда измененные на вас налетели.
– Как-то не додумался, - пожал я плечами, - слишком все быстро произошло.
– Не лги хоть сам себе, - возмущенно бросил он, - после смерти Шейлы ты сам не свой. Теряешь сноровку. Былой Зиг Весельчак все и всегда делал вовремя.
– Не начинай этот разговор. Сейчас не время и не место.
– Это верно, Зиг.
Голос этот я узнал бы из тысячи. Он принадлежал Виктору Делакруа. Мой бывший друг шагал по улице - и создавалось такое впечатление, что за его спиной вставало солнце. Ибо чем ближе он подходил к собору, тем светлее становилось вокруг. Я уже различал цвет неба и серость туч, проливавших нам на головы тугие струи ливня.
Он сильно изменился с нашей последней встречи. Волосы не то поседели не то просто выцвели. Лицо скрывала маска. Пристрастия в одежде у него сильно изменились с тех пор. Раньше он носил все больше белое, разбавленное синим - его любимым цветом, теперь же Делакруа был облачен в черное с синим, как и прежде, кантом.
Ливень хлестал. Мы стояли друг напротив друга. Делакруа поднял узкую ладонь к лицу и снял маску. Глаза. Это первое, что я увидел, вернее, они приковали мой взгляд. Обведенный сизыми кругами, запавшие и удивительно равнодушные, от этой почти не мирской отрешенности даже в дрожь бросало. В остальном же изменился адрандец мало, лишь некогда чувственные алые губы выцвели, превратившись тонкую бескровную линию, отчего он стал напоминать вампира.
Памятуя об упреках Танатоса, я воззвал к нему - и он явился через мгновение. Однако тут же замер, молнии некогда уничтожавшие все вокруг него, теперь жгли его самого. Хаосит словно истаивал, развеивался под упругими струями. В мозг ворвался его дикий крик боли, невыразимого никакими словами страдания. Гнев Легата, не желавшего умирать, поддаваясь неведомой силе, ворвался в мою душу - и я рванулся к Делакруа.
Он легко, даже как-то небрежно парировал все мои порывистые молниеносные атаки, держа меч в одной руке, хоть он и был рассчитан на две, как и любой, сработанный в кузнице Легиона. И вот мы снова замерли лицом к лицу на расстоянии всего в пару дюймов. Дыхание вырывалось изо ртов облачками пара, мешая разглядеть визави.