Легион обреченных
Шрифт:
Боясь расхохотаться, Таганов опустил глаза, не решаясь больше созерцать эту сцену. Наконец Каюм обессиленно опустился на диван и замахал руками, подавая знак, чтобы его оставили наедине с Кедия.
Таганов и Ахмедов удалились, неплотно притворив за собою дверь. Секретарша в приемной отсутствовала: шеф поручил ей отвезти овчарок домой.
— Я пабывал у этого выродка... генерала Власова, — приглушенно раздался из кабинета пьяный голос Кедия. Ахмедов настороженно глянул на Таганова, поднялся и пересел поближе к двери. «Наверное, тоже доносчик гестапо, — подумал Ашир, перехватив его взгляд. — Вон как уши навострил...» —
В кабинете что-то глухо грохнуло. Ахмедов вытянулся струной, глаза его изъявили готовность ринуться на подмогу своему президенту, но, взглянув на спокойное лицо Ашира, расслабился, поняв, что Кедия, видимо, вывалился из кресла. После некоторого сопенья в кабинете воцарилась тишина, по-видимому, Каюм помог коллеге подняться.
— Ты знаишь, что я ответил этому хаму? — опять заговорил Кедия. — Научис пит вино, как джигыт, а не как сапожник. Настоящый люды самогон не пьют... Он хлопал сылно дверы, а его адъютант матерылся. Алкаголик он, а не генерал! Собака паршивый!..
— Успокойся, дорогой князь! — вкрадчиво проговорил Каюм. — Это блажь самого Власова. Самозванец! Задумал к рукам прибрать, карьеру на нас сделать. Шакал! Мне тоже предлагал. Я ему ответил: волк свинье не товарищ!
— Ты волк, а он — свинья! — довольно загоготал Кедия и серьезно продолжил: — Дарагой хан, рейхсминистр твой друг, пазвани ему, пачему этот самозванец от имени фюрера гаварит? Э!.. Кто его упалнамочил? Разве мы больше фюреру не нужны?
Было слышно, как Каюм несколько раз набирал номер телефона и, не дозвонившись, с досадой опускал трубку на рычаг.
— Не отвечает. В это время рейхсминистра обычно не бывает на месте. Приму тут одного перебежчика, позвоню еще.
— Кто такой?
— Туркмен, — с пренебрежением сказал Каюм. — Искатель счастья. Работал директором техникума. Господин Розенберг, наш большой друг и шеф, говорит...
За дверью раздались шаги, Каюм закрыл дверь кабинета плотнее, голоса теперь доносились неразборчиво.
— О тебе говорят, — прошептал Ахмедов.
Таганов пожал плечами, но внутренне встрепенулся: решается его судьба. Что ж интересного говорил Каюму «друг и шеф» Розенберг? Действительно, он как имперский министр опекал все «национальные комитеты», но особенно благоволил к Вели Каюму. Потому и липли к нему, как мухи на сладкое, туркестанцы. Розенберг родился в Прибалтике, учился в Петербурге, Москве и Риге, хорошо владел русским. Однажды студент Альфред, попав в Иваново-Вознесенск, куда в годы гражданской войны эвакуировался институт из Риги, занятой немцами, даже пытался записаться в партию большевиков.
И этот оборотень заделался фашистским идеологом, спустя два с лишним десятилетия, напрочь забыв о своем юношеском стремлении, писал, что на Востоке Германия ведет тройную войну: войну за уничтожение большевизма, войну за разрушение великорусской империи и, наконец, войну за колониальное завоевание жизненного пространства с целью его заселения и экономической эксплуатации. Розенберг взялся за создание «национальных комитетов», за формирование легионов из отщепенцев, чтобы помочь гитлеризму осуществить человеконенавистническую программу. Он планировал
Таганов хоть и в глаза не видел идеолога фашизма, но со слов Касьянова знал, что имперский министр оккупированных восточных территорий по виду серый, безликий человечек. Сверхчеловеки с нордической внешностью изображены лишь в его трактатах.
Дверь распахнулась. Из кабинета вышел пошатывающийся Кедия, за его спиной бледно проступало лицо Каюма.
— Ты — перебежчик? — Кедия встал напротив сидящего Таганова. — У нас перед презыдентом встают, дарагой! А тут сразу два презыдента, адин твой, радной! — Таганов вскочил с места, и Кедия довольно взглянул на Каюма, покрутил усы. — Маладец! Джигыт! Скажи, дарагой, Джелалледдин тоже был туркменом?
— По матери — да!
— Тогда ты очень апасный человек! Твой родич Джелалледдин показался грузинам хуже Чингисхана. Нанимаешь? Перед ним Чингисхан беспомощный херувимчик!..
Кедия шаткой походкой двинулся к выходу, где его встретил рослый адъютант с небольшими усиками, также выряженный в папаху и черкеску, но поскромней.
Требовательно задребезжал прямой телефон. Сильно хлопнув дверью, Каюм сломя голову бросился в кабинет.
В приемную вошла белокурая молодая немка в светло-сером костюме строгого покроя, смазливая, с пышным бюстом. Ахмедов подскочил пружиной, приложился к ее холеной ручке.
— О наша добрая мать! Славная мать всех туркестанцев! Как ваше драгоценное здоровье?
Таганов догадался, что это Рут, жена Каюма. Она не слушала лепет Ахмедова, мельком глянула на Ашира, нетерпеливо спросила:
— Кедия еще здесь? — Узнав, что он только что ушел, с сожалением покачала красивой головкой и вновь, на сей раз внимательно, с ног до головы оглядела Таганова. — Вы, я вижу, новенький? — И, не дожидаясь ответа, Рут направилась в кабинет, но на самом пороге, резко повернувшись, обворожительно улыбнулась.
— Вот кому тебе надо понравиться! — Ахмедов разочарованно хлопнул себя по глубокой залысине, зашептал: — Я не в ее вкусе. Ей нужны такие, как ты, — кучерявые, черноволосые. Она белая, ты для нее — черный.
Таганов не удивлялся ни откровенной циничности Ахмедова, ни многообещающей улыбке Рут. Туркестанцы не случайно прозвали ее Екатериной Второй: любвеобильная, жестокая и властная, она фактически управляла мужем и делами комитета. О ней ходили легенды, похожие на правду. Как-то целую неделю, не выходя из дома, кутила с очередным любовником. Их исправно обслуживала нанятая ею новая служанка, которой очень хотелось угодить хозяйке. И вот Рут сказала:
— Завтра приезжает муж. Приведи спальню в порядок.
— А разве не тот... ваш муж? — невольно вырвалось у служанки.
— Держи язык за зубами! Проболтаешься, концлагеря тебе не миновать...
Ахмедов опасливо посмотрел на дверь — из кабинета донесся приглушенный смех Рут.
— Она никогда не рожала, — снова зашептал Ахмедов, — а бесплодные всегда коварны, эгоистичны... Кого только она не любила. Даже этого шимпанзе Баймирзу Хаита.
— Кто это?
— Начальник военного отдела ТНК. Любимчик президента. Вели не знает, что он с его женой спит, и хочет взять к себе вице-президентом. Джураев у нее бывает и еще один туркмен... Нуры Курреев.