Легко ли быть издателем. Как транснациональные концерны завладели книжным рынком и отучили нас читать
Шрифт:
Но вот кончается война — и в читательской активности американцев воцаряется какой-то штиль. Из исследования, опубликованного в 1949 году под эгидой Совета по исследованиям в области общественных наук [21] , явствовало, что читательские предпочтения весьма предсказуемы. В списке из 20 бестселлеров 1947 года мы обнаруживаем имена 19 авторов, уже фигурировавших в аналогичном списке за прошлый год. Наибольшей популярностью в 1947 году пользовались писатели, которых можно без преувеличения назвать «почетной гвардией литературы для среднего человека»: Фрэнк Костейн, чье «Черное одеяние» в предыдущем году разошлось тиражом в 1,3 миллиона экземпляров, Кеннет Робертс, Сомерсет Моэм, Сэмюэл Шеллабургер, А. Дж. Кронин, Джеймс П. Маркуанд, Джеймс Хилтон и Фрэнк Йерби (было продано 1,2 миллиона экземпляров его книги «Лисята»), Из книг, требующих хотя бы некоторого напряжения ума, бестселлерами стали лишь вещи Джона Стейнбека и Синклера Льюиса. Феноменальным спросом — раскуплено 2,3 миллиона — пользовался роман Невина Буша, послуживший основой знаменитого вестерна «Дуэль на солнцепеке» [22] . Среди бестселлеров нон-фикшн также преобладали написанные доходчивым языком книги для обывателей, в том числе «История философии» Уилла Дюранта, «История
21
«Book Industry Report of the Public Library Inquiry of the SSRC» (New York: Columbia University Press, 1949). (Примеч. авт.)
22
«Дуэль на солнцепеке» («Duel in the Sun») — фильм 1946 года с Грегори Пеком и Дженнифер Джонс. (Примеч. пер.)
В те времена почти все издательства пока оставались в руках своих основателей; лишь считанные разрослись и превратились в открытые акционерные общества. Конечно, большинство европейских и американских издателей интересовались прибылью не меньше, чем литературой. Но все понимали: есть определенные категории книг, в особенности поэзия и проза новых авторов, которые обречены на убыточность. Считалось, что вера в автора — это долгосрочная инвестиция и что авторы, в свою очередь, сохранят преданность издателям, которые их «открыли» и «вскормили». Переманивание авторов из других издательств считалось неэтичным В общем, издательств специализировавшиеся на выпуске книг в твердом переплете, заранее знали, что даже отвечающие «широкому» вкусу издания могут оказаться убыточными или, в лучшем случае, еле-еле окупят производственные расходы. Основным источником прибыли считалась продажа производных прав на переиздания книжным клубам или издателям массовой литературы.
Расширить горизонты, завоевать новых читателей, повысить общий уровень грамотности и эрудиции стремились даже некоторые издательства, которые ориентировались на выпуск массовой продукции. Самым достойным из них было «Нью америкэн лайбрэ-ри оф уорлд литерэчэ» («New American Library of World Literature», «Новая американская библиотека мировой литературы»), где, собственно, и началась моя профессиональная карьера. «Нью америкэн лайбрэри» (далее мы будем именовать ее для краткости «НАЛ») вначале была американским отделением английского издательства «Пенгуин», у которого во многом и позаимствовала свой подход к делу. В ранний период существования так называемых «массовых» издательств «Пенгуин» был самым процветающим и влиятельным из них; его концепция нашла много подражателей и в Европе, и в обеих Америках. «Пенгуин» был основан в 30-х годах бизнесменом Алленом Лейном, очень практичным человеком. Костяк редакции составляли талантливые, преданные своему делу люди, в том числе В.К. Кришна Менон — позднее представитель Индии в ООН, горячо отстаивавший свои (далеко не бесспорные, на мой взгляд) позиции. Как многократно было отмечено до меня (кстати, рекомендую книгу Ричарда Хоггарта «Способы использования грамотности» (Richard Hoggart «The Uses of Literacy)), «Пенгуин» задался целью обеспечить английского читателя не только лучшими произведениями современной художественной литературы, но и широким ассортиментом серьезных книг, которые выполняли бы просветительскую функцию. Среди книг, написанных по специальному заказу «Пенгуина» для серии «Пеликан», были оригинальные работы в области точных и общественных наук, естествознания и даже истории искусства. По большей части эти книги отличались ярко выраженным прогрессистским уклоном. Часто в них чувствуется влияние идей тогдашних английских «левых», но отпечатка какой-либо узкой, пристрастной партийной идеологии они на себе не несут — ибо писались с расчетом на самые широкие читательские слои. «Пенгуин» поставил себе задачу создать книги об истории всех основных стран мира, книги об актуальных событиях и общественно значимых проблемах, а также издания самой разнообразной тематики, из которых жители Англии могли бы черпать идеи и информацию (а большинство англичан, закончив в 16 лет школу, в дальнейшем полностью теряло доступ к иным образовательным учреждениям В 1957 году, когда я учился в аспирантуре Кембриджа, 83 % английских подростков заканчивали учебу в 16 лет). В 30—40-е годы достижения «Пенгуина» оказали первостепенное влияние на жизнь английского общества. Оно-то во многом и подготовило почву для триумфальной победы лейбористов на выборах 26 июля 1945 года.
Но снискать успех у массовой аудитории стремились не только левые. За эти читательские слои разыгралось самое настоящее бурное сражение, о котором еще предстоит написать историкам книжного бизнеса. Английская сеть книжных магазинов и газетных киосков «У.Х. Смит» («W.H. Smith»), основанная в 50-х годах XIX века, придирчивым взглядом консерватора инспектировала книги, предлагаемые массовому потребителю. «Смит» скандально известна тем, что даже в 60-е годы XX века отказывалась торговать относительно безобидными журналами типа «Прайвит ай» («Private Eye») [23] и вообще тщательно оберегала доверчивого читателя от греховных соблазнов.
23
«Прайвит ай» («Частный детектив») — двухнедельный сатирический журнал, публикующий материалы о политических деятелях и т.п., часто сенсационного характера. Издается в Лондоне с 1962 года. (Примеч. пер.)
Вскоре после появления «У.Х. Смит», «Ашетт» — гигантская компания, монополизировавшая книгоиздание и книгораспространение во Франции, — переняла английский опыт, создав аналогичную сеть книжных магазинов на базе газетных киосков на основных железнодорожных станциях своей страны. Но поскольку в 50-х годах XIX века политический режим во Франции все еще сильно напоминал диктатуру, «Ашетт» пришлось пообещать, что она не будет распространять ничего, что не соответствует критериям властей, и в особенности «запрещать все издания, которые способны возбудить политические страсти, а также какие бы то ни было сочинения, подрывающие нравственность». Под это определение подпали «Жизнь Иисуса» Эрнеста Ренана, труды социалистов и другие сочинения, где можно было усмотреть подстрекательство к свержению существующего режима, а также все книги, производящие впечатление фривольных [24] .
24
Jean-Ives Mollier
Диктат консервативных книгораспространителей толкал издателей на поиски альтернативных каналов дистрибьюции. В Великобритании это успешно проделал «Лефт бук клаб» («Left Book Club», «Левый книжный клуб»), созданный авторитетным издателем Виктором Голланцем. Издания Голланца часто несли на себе отпечаток политической платформы Компартии Великобритании. Именно «Лефт бук клаб» издавал раннего Оруэлла (например, «Путь в Уигэн-Пир»); впрочем, ряд позднейших произведений писателя, в том числе «Памяти Каталонии», были отвергнуты редакционным советом за жесткую (и, кстати, справедливую) критику СССР. (Эти вещи Оруэлла выходили в менее «ортодоксальных» левых издательствах типа «Секер энд Уорбург» («Seeker & Warburg»)). Но, несмотря на свою приверженность партийной линии, «Лефт бук клаб» насчитывал около 50 тысяч членов и обеспечивал широкие слои населения сотнями тысяч актуальных книг, написанных на высоком научном уровне. Под маркой клуба вышли в свет «Красная звезда над Китаем» и другие произведения Эдгара Сноу, а также книги, где ясно растолковывались причины успеха фашистов в Германии и назревающего конфликта в Европе. Подобная литература расходилась тиражами в десятки тысяч экземпляров по ценам, ненамного отличавшимся от «пенгуиновских», и помогала создать в обществе хорошо информированный «передовой отряд», сочувствующий левым. Сегодня же книги подобного толка выходят мизерными тиражами в университетских издательствах и продаются по грабительским ценам, поскольку считается, будто массовой аудитории они ни к чему. Но опыт 30-х годов показал: серьезная литература на политические темы, которые на первый взгляд представляются страшно далекими от повседневных забот большинства читателей, способна заинтересовать массы (для очистки совести отмечу, что в те времена ее популярности способствовали общие настроения в обществе). Голланц, чрезвычайно умелый и энергичный пропагандист, распространил свое влияние далеко за пределы «целевой группы потребителей» его издательства. Выпущенная в мягкой обложке книга Джона Стрэчи «Почему вам следует стать социалистом» разошлась трехсоттысячным тиражом по розничной цене два пенса. В 1938 году, предвидя все увеличивающуюся вероятность войны, Голланц пошел на решительный шаг — начал издавать антифашистские брошюры, которые не продавались, а распространялись бесплатно. Одна вышла тиражом в два миллиона, а другая — в десять миллионов.
Но усилия остановить Гитлера, предпринятые Голланцем и многими другими интеллектуалами, оказались тщетны. «Блицкриг» германских войск и оккупация большей части Европы повлекли за собой кардинальные, леденящие кровь перемены. Из Европы в США устремились беженцы.
Глава 1. «Хорошие книги» для избранных и для миллионов
Французская колония в Нью-Йорке 1941 года была совсем мала. В основном она состояла из людей, приехавших в Америку еще до войны, — рестораторов, поваров, разных мелких предпринимателей. Но вот к ним добавились изгнанные из Франции политики и интеллектуалы, в большинстве своем настроенные против режима «Виши» и тем резко отличавшиеся от эмигрантов предыдущей волны. Итак, французская колония раскололась: одни поддерживали Анри Петена; другие, как и множество их соотечественников на родине, ждали, чем дело кончится (таким людям французы придумали меткое прозвище «attentistes» — «выжидалыцики»); и, наконец, имелась горстка противников «Виши» — точнее, две горстки, сторонники Шарля де Голля и приверженцы его соперника генерала Анри Жиро [25] .
25
Управление стратегических служб — организация, выполнявшая в период Второй мировой войны функции будущего ЦРУ, — зорко следило за большинством этих изгнанников, особо интересуясь их политическими убеждениями; с собранными этой организацией подробными досье теперь можно ознакомиться в Национальных Архивах. (Примеч. авт.)
Фонд Рокфеллера и другие организации пытались добывать французским ученым визы и устраивать их в американские университеты. Однако в большинстве случаев эти усилия терпели двойное фиаско — им противодействовали как Государственный департамент, старавшийся всеми правдами и неправдами уменьшить приток еврейских беженцев из Европы в США, так и большинство американских университетов. Гарварду и другим крупным научным центрам, казалось бы, следовало встречать ученых-изгнанников с распростертыми объятиями, но вместо этого беженцы столкнулись с мощным, откровенно ксенофобским и антисемитским противодействием. Но, несмотря на искусственные ограничения числа и влияния эмигрантов, Клод Леви-Строс, Жорж Гуревич и другие вскоре заняли достойное место в интеллектуальном мире США; на базе нью-йоркского учебного заведения «Нью скул» («New-York’s New School») возник настоящий «университет в изгнании».
Вопреки квотам на въезд и прочим препонам, сотни тысяч беженцев прибыли в Америку еще до начала военных действий в Европе. Больше всего — около 300 тысяч — приехало из Германии и Австрии. Среди них были и видные издатели, некоторые из которых задумали возродить в изгнании свои издательства. Кое-кто — например владельцы семейной фирмы «Фишер ферлаг» («Fisher Verlag») — продолжал издавать книги на немецком. Другие стремились отбирать для издания англоязычную литературу, причем часто переключались на совершенно непривычные для себя направления. Например, Л. Каган из берлинской фирмы «Петрополис» («Petropolis»), известной в Европе 20-х годов своими изданиями русских литераторов-эмигрантов, начал новую жизнь во главе новорожденного издательства Международного университета, которое специализировалось на психоаналитической литературе фрейдистской школы. Но для моего рассказа важнее тот факт, что Курт Вольф — один из виднейших немецких издателей 20—30-х годов, прославившийся тем, что первым выпустил произведения Кафки, — при участии своей жены Хелен и американского партнера Кирилла Шаберта основал в Нью-Йорке в 1942 году издательство «Пантеон букс». Вскоре к ним присоединился мой отец Жак Шиффрин.
Мой отец родился в России в 1892 году. Вскоре после окончания Первой мировой войны он уехал во Францию, где начал карьеру издателя и переводчика. Располагая очень скудными средствами, он начал издавать французских классиков, а также с помощью своего нового друга Андре Жида перевел на французский ряд произведений русской классики. Эти переводы переиздаются до сих пор. Свое издательство он назвал «Эдитьон де ля Плеяд» («Editions de la Pl'eiade»). В 30-х годах он разработал концепцию ныне знаменитой библиотеки мировой классики «Плеяд» («Pl'eiade»). Нынешняя «Плеяд» представляет собой серию роскошных подарочных изданий, но изначально она задумывалась отцом для того, чтобы сделать литературные шедевры доступными по невысоким ценам.