Лёка
Шрифт:
– На-дя! На-дя!!!
Через несколько минут из дома выскочила Надежда, зябко кутаясь в мамин пуховый платок.
– О, привет! – сказала она, отпирая калитку. – Заходите!
– Палкана убери! – попросил Длинный.
– Сейчас, сейчас! – заторопилась Надя. – Палкан – в будку! – крикнула она огромной лохматой псине, которая оглушительно лаяла и не желала пропустить во двор непрошенных гостей. – Быстро в будку, кому сказала! Ух, я тебе дам!
Наконец, Палкан послушался хозяйку, и друзья смогли войти в дом.
– Мальчики, проходите на кухню! – засуетилась Марья Филипповна – мать Надежды. – Я как раз испекла печенье.
Вскоре Максим, Длинный, Фидель и Надя сидели на кухне и уплетали рассыпчатое печенье, посыпанное сахарной пудрой. Марья Филипповна ушла в комнату смотреть телевизор. Она была деликатна и никогда не мешала Надежде общаться с гостями.
– Ну, как у вас дела? – спросила Надежда. – Рассказывайте! Все от проспектовских прячетесь?
– Прячемся, – вздохнул Максим. – И когда уже все это кончится!
Подросткам с Собачевки было отчего грустить. После битвы на Сусликах их положение в городе очень ухудшилось.
Не получилось в Шахтерском мира.
Во-первых, победители быстро забыли, что давали обещание этот самый мир хранить. Осознание собственной силы распирало их – такой большой группировки подростков в Шахтерском еще не было.
Сильным вообще трудно сдерживать себя в рамках и вести себя благородно по отношению к слабым. Именно поэтому перемирие гораздо прочнее, когда его хранят два равновеликих сообщества. Если же одно сообщество гораздо сильнее другого, то мир хранится с трудом – сильному трудно удержаться, чтобы не отнять у слабого какой-то лакомый кусочек. Это справедливо и в отношении великих государств, что уж говорить о простых уличных подростках!
Вторая причина была менее очевидной, но более глубокой: шестнадцатилетние подростки городка Шахтерский просто не смогли найти себе другого занятия.
Лет сто назад, на уроках Закона Божьего, подросткам объясняли, что есть Бог и цель человеческой жизни – движение навстречу к Богу, усвоение Царства Божьего, которое начинается здесь, а заканчивается уже в ином мире. Не все подростки усваивали этот урок, но – этот урок был.
После революции советская школа отвергла Бога, уроки о Законе Божьего отменили. Образование стало другим: дети были обязаны учить интегралы и «правило буравчика», валентности химических элементов и теорию эволюции. Всего этого было много, после шести школьных уроков болела голова, но ответа на главный вопрос – в чем цель человеческой жизни – ни один урок не давал.
Поэтому, выходя за стены школы, подростки оказывались в духовной пустоте. Жизнь без цели невыносима для человека, и подростки заполняли эту пустоту как умели. Некоторые счастливчики в Домах пионеров учились выпиливать лобзиком, танцевать польку и раскрашивать простенькие пейзажи. Это, конечно, не давало смысла жизни, но позволяло как-то потратить лишнее время.
Другие подростки выбирали занятие попроще. Одни начинали рано пить, другие – задирать своих одногодок из соседних районов.
В Шахтерском все происходило так: когда мальчику исполнялось четырнадцать, он начинал драться за свой район. Это заполняло его жизнь на четыре года, до службы армии. После армии драки прекращались. Начиналась другая жизнь – были семья, завод или шахта. Это было традицией, которую сложно сломать. Это продолжалось десятилетия. Так жили отцы и старшие братья. Поэтому подростки из объединенной группировки проспектовских и микрорайоновских и не смогли остановиться,
Все лето и всю осень они травили собачевских – тех, кого еще вчера боялись. Теперь собачевским не было места ни на дискотеке, ни в кинотеатре – наткнуться на проспектовских означало быть избитым или униженным. Только на Собачевке они могли чувствовать себя спокойно – победители не решались заходить в этот район. Еще бы – пара спущенных с цепи овчарок разогнала бы любое количество подростков, и кое-кому пришлось бы латать разорванные штаны…
Теперь Максим, Длинный и Фидель частенько коротали время у Нади или Вики – девчонки жили на одной улице, и были почти неразлучны – вечерами сидели или у одной, или у другой. Надежда и Виктория оказались отличными друзьями и никогда не упрекали одноклассников за то, что те проиграли войну. Они даже не просились в парк или в кино, проявляя тактичность, неожиданную для шестнадцатилетних девушек.
Правда, сегодня Вики не было ни дома, ни у Надежды. Максиму очень хотелось узнать, где же она, но спросить у Нади напрямую он стеснялся. Нужно было придумать, как это выяснить, но – будто между делом.
Между тем Фидель делился с Надей неутешительными новостями.
– Представляешь, – сказал он, подливая себе чай, – Пеля подумывает о то, чтобы взять к себе под крыло проспектовских!
– Видишь, как обернулось! – буркнул Длинный. – Пока мы всех гоняли – были хорошими. А теперь они – крутые пацаны, а нас – взашей!
– Вы с чего это взяли? – полюбопытствовала Надя. – Пелепец сам вам сказал?
– Сказал, – кивнул Фидель. – Сегодня я подходил к нему на базаре, вот он меня и порадовал.
– Чего-то в этом роде я и ожидал, – сказал Максим, хотя, откровенно говоря, мысль о подобном развитии событий раньше не приходила к нему в голову.
– Да уж, – кивнул Фидель. – Ему слабые не нужны.
– Козел, – подытожил Длинный.
Максим и Фидель переглянулись – называть так Пелю вслух никто не решался, никто и никогда. Впрочем, именно Длинный мог говорить, что хотел – против его отца, прокурора района, Пеля был жидковат…
– Что будете делать? – спросила мальчишек Надя.
Максим пожал плечами.
– Даже не знаю.
– Я тоже не знаю, – согласился Фидель. – Надо бы как-то возвращать свое прежнее положение, вот только как – ума не приложу.
– А почему бы вам не послать этого Пелю куда подальше и не плюнуть на все эти войны, разборки, драки? А, ребята? – спросила Надя.
Мальчики удивленно поглядели на нее.
– Нет, правда? – Надя поочередно обвела взглядом всех троих. – Зачем вам это нужно? Ради чести Собачевки? Смешно. Ради Пели вашего? А разве вы ему нужны? Если бы он вас любил, так он не стал бы к вам хуже относится из-за того, что нашелся кто-то сильнее вас.
– Ага, любит он нас, как же, жди! – сказал Максим и даже хотел сплюнуть под ноги, но удержался – под ногами была не земля и не дискотечный пол, а чистый коврик.
– Ему слабаки не нужны, – повторил Фидель.
– Так уйдите, ребята! – сказала Надя. – Не ждите, пока он вас прогонит. Уйдите сами!
– Не хочется уходить битыми, Надь, – ответил Фидель. – Это большая разница – уйти победителем или убраться побежденным, уползти как побитая собака с поджатым хвостом!
Максим и Длинный закивали, соглашаясь.