Лёка

Качан Эдуард Николаевич

Иван присвистнул – выразил сочувствие.

– Они видятся друг с другом каждый день, – продолжил Максим. – И дети видятся каждый день. И тещи – что самое худшее! – тоже видятся каждый день. И все они каждый день на радость соседям ссорятся, а потом отыгрываются на мне! И родители мои, кстати, тоже живут неподалеку – этот так, последний штрих к картине. Они люди мирные, но очень любят Надежду – мою первую жену, и терпеть не могут Вику – мою нынешнюю. Представляешь теперь, через что я прохожу каждый день?! Такого ни в одном кино не увидишь и ни в одной книге не прочтешь. Купить квартиру на окраине и уехать – вот единственный выход. И теще запретить

приходить – пусть Вика сама к ней бегает, когда соскучится!

– А получить квартиру нельзя? – спросил Иван.

– Я в очереди двести пятьдесят четвертый, – ответил Максим. – Ты часто видел, чтобы в наше время кому-то давали квартиры?

Иван неопределенно пожал плечами – он душа в душу жил с родителями, и отдельная квартира его не интересовала.

– На моей памяти в последний раз это случилось два года назад, – сообщил Максим. – Дали одну квартиру семье с тремя детьми. Короче, Вань, мои шансы – ноль. Пока до меня очередь дойдет, я уже в дурдоме лежать буду. А так мне место хорошее пообещали, глядишь – через годик избавлюсь от этого ужаса.

Из подъезда вышли Марина и потерпевшая с увесистым пакетом – документами и вещами бывшего супруга. Все разместились в УАЗе – потерпевшая села на заднее сидение, рядом с Максимом и Иваном. Сразу же стало тесно.

– Товарищ лейтенант! – заныл буян. – Вот вы меня здесь как преступника какого-то везете, а ее – рядом с собой посадили. А вы знаете, что это за женщина? Это жестокая, подлая тварь, всю кровь у меня испила…

– Может, ты заткнешься, а? – будничным тоном осадил буяна Иван.

Буян заткнулся, но его хватило ненадолго. Спустя минуту он затянул свою волынку вновь, в промежутках между глотками воды, спасавшей его от «сушняка», сообщая милиционерам, что его бывшая жена водит в дом мужчин – и это при детях, ворует у него из карманов деньги и т. п. А еще – конечно, на зло! – она сломала его любимый диван, и теперь он, честный труженик, вынужден собственноручно его ремонтировать, менять обшивку…

Женщина сидела, вся пунцовая, и молчала.

– Товарищ лейтенант! – воскликнул вдруг буян. – А можно, я ее водой оболью? Из бутылки, а?! Вы отодвинетесь, чтобы я вас не замочил, и я водичкой брызну! Ей не повредит, стерве! Можно, а?

– Можно, – ответил вместо Ивана Максим. – Лей! Только потом я остановлю машину, выйду, и так тебе вломлю по почкам, что ты неделю будешь ходить в сортир кровью!

Буян замолчал, задумался и за остаток дороги не проронил ни слова.

В райотделе отдохнуть не получилось.

– Езжайте на микрорайон, дом 14, первый подъезд, – сказал дежурный Алексеев. – Трупный запах из подвала. Вчера группа туда выезжала, но ничего не нашла. Может, там кошка сдохла, вот и воняет? Посмотрите хорошо, а? Жильцы не довольны, грозятся в прокуратуру жалобу написать.

– Ага, контора пишет, – пробурчал Иван, и группа вновь двинулась к УАЗику.

Как только они доехали и открыли дверь в подвал, Максим опытным носом учуял – приехали они не зря. Ни от мертвой кошки, ни от крысы, ни от собаки такой вони быть не могло. Вот если бы в подвале сдохла корова, тогда – может быть, но откуда в подвале взяться корове?

Максим тяжело вздохнул и впереди всей группы пошел обследовать подвал. Он шел первым не потому, что был самым смелым, просто фонарик был только в его криминалистическом чемодане. Светя фонариком, он пробирался вперед, пытаясь отыскать в лабиринте подвала источник ужасной вони. Фонарик светил не ярко – уже подсели батарейки – и Максим двигался

очень медленно, осторожно выбирая, куда бы поставить ногу, чтобы не оступиться – очень не хотелось упасть на разлагающийся труп. Наконец, в одном из закутков они обнаружили то, что искали.

– Да, не удивительно, что вчерашняя группа не захотела это найти, – сказала, морщась, Марина.

– Чистоплюи хреновы! – согласился Максим.

Труп пролежал в подвале не меньше недели. Судя по ветхой, грязной одежде, это был бездомный, скончавшийся от недоедания и болезней. Крысы обкусали руки, ноги и лицо мертвеца, и теперь его вряд ли кто-то смог бы опознать.

– Может, и мы его не найдем? – с надеждой спросил Иван.

– Да ладно, – отмахнулся Максим. – Все равно в последний раз.

– Это тебе в последний раз!

– А тебе потом отписываться в прокуратуре от жалоб жильцов! Не ленись, вызывай труповозку.

Они вышли из подвала, сообщили по рации дежурному, чтобы тот позвонил в морг. Иван отправился искать бездомных или пьяниц, чтобы те вынесли труп из подвала, Марина пошла по квартирам, собирать показания жильцов, а Максим устроился в УАЗике отдохнуть.

– Я сейчас на базар смотаюсь, – сказал Степа. – Хочешь, поехали со мной? Минут за двадцать обернемся – труповозка все равно не приедет раньше.

Максим согласно кивнул, и они поехали в сторону базара. За квартал до него на людном перекрестке остановились. На перекрестке орудовал наперсточник.

Наперсточник сидел на корточках, весело переставляя наперстки и предлагал очередному лопуху угадать, под каким наперстком шарик. Рядом напарники наперсточника изображали заинтересованную толпу, подбивая не до конца проигравшегося лопуха попробовать еще раз. Максим смотрел на это без интереса – ясно же, что у наперсточника никому и никогда не выиграть – шарика вообще нет под наперстками, он у шулера в руке. И как только находятся идиоты, которые соглашаются с ними играть? Будь воля Максима, он бы уже давно отвез эту банду в райотдел и отходил дубинками так, что они убрались бы с Шахтерского навсегда – после того, как выписались бы из травматологии, конечно; но увы, эту банду не разгонишь – с наперсточников кормилось половина милиции и куча других чиновников разного уровня. Утешало то, что вскоре эта лавочка должна была закрыться сама собой – в душевной беседе с оперативниками наперсточники говорили, что граждане постепенно умнеют, и заработки с каждым днем становятся все меньше и меньше. Впрочем, заниматься честным трудом молодчики не собирались – просто планировали разработать какую-то иную схему прибыльного обмана…

Степа свистнул, и наперсточник тут же поднял голову. Сказав что-то успокаивающее лопуху, он мигом встал и пошел к УАЗику. Впрочем, лопуху этой паузы было достаточно, чтобы опомниться – он развернулся и пошел прочь, унося в карманах остатки честно заработанных денег.

– Ну, что ты, Степа, так не вовремя! – с досадой сказал наперсточник, подойдя к УАЗику. – Мы такого карася чистили, у него еще бабок были полные карманы!

– Не ной, будут другие, – брезгливо оборвал его Степан.

Наперсточник ловко, совершенно незаметно для прохожих швырнул на дно УАЗика, как раз под ноги Степе, пачку мятых купонокарбованцев и тут же отошел. Степа захлопнул дверь, наклонился за деньгами. Пачку он спрятал в карман рубашки, себе же забрал из нее малую часть, положив в карман брюк. Деньги с кармана рубашки сегодня же перекочуют нужным людям в райотделе, а оттуда – кому еще положено.