Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

Волкогонов Дмитрий Антонович

Что верно, то верно. Колхозы удобны для государства прежде всего тем, что из них можно изымать хоть все зерно. За символическую цену. Только дать команду. Можно орга­низовать и „встречные планы". Можно выгрести все… Это .ленинская форма" хозяйствования стала уникальным кана­лом безвозмездного присвоения всего прибавочного продук­та и часто — сверх того. Выступая в том же месяце того же года с речью „О работе в деревне", Сталин сформулировал главную задачу сельских коммунистов — „подгонять вовсю хлебозаготовительную кампанию". Так и сказано: именно "подгонять". А мешать могут только, говоря словами Лени­на, „крестьянские хищники" — кулаки, которые, настойчиво повторял Сталин, „разбиты, но далеко еще не добиты". А это было уже более простым делом,

говорил Сталин, „ибо мы стоим у власти,мы располагаем средствами государства, мы призваны руководить колхозами, и мы должны нести всю полноту ответственности за работу в деревне".

Но Сталин, как и все большевистские руководители, никогда не был откровенен перед народом. Именно в то время, когда состоялись упомянутые выше выступления Сталина по „колхозным вопросам", шло усиленное "добива­ние" кулака. Беспощадное добивание. Я приведу лишь не­сколько выдержек из решений .ленинского Политбюро", подписанных Сталиным.

Выписка из протокола Политбюро № 128 от 16 января 1933 года:

„По телеграмме Балицкого.

Принять предложение тт. Кагановича и Балицкого о высылке 500 семей кулаков из пределов Одесской обла­сти".

Выписка из протокола Политбюро № 128 от 16 января 1933 года:

„Телеграмма Косиора.

Принять предложение Косиора о выселении 300 семей кулаков из Черниговской области…"

Такие же выписки свидетельствуют: в январе 1933 года Политбюро одобрило выслать из Днепропетровской обла­сти 700 семей из Харьковской — 400 семей.

По телеграмме Шеболдаева принято решение Политбю­рю о высылке с Северного Кавказа дополнительно 30 тысяч осужденных кулаков в северные концлагеря…

В этих же документах значится, что Политбюро поста­новляет о дополнительном расселении в северных районах Сибири 1 миллиона спецпереселенцев. С мест только прх> сят увеличить войска ГПУ и дать право местным органам без разрешения центра применять „ВМН" — высшую меру наказания.

Бесчисленное количество документов о "дополнитель­ном выселении" из Башкирии 1000 семей „злостных едино­личников", из Нижневолжского края 300—400 „наиболее злостных саботажников", с Северного Кавказа еще добавоч­но 400 семей кулаков… А вот еще одно постановление Политбюро: „Выселить в кратчайший срок в северные обла­сти СССР из станицы Полтавской (Сев. Кавказ), как наи­более контрреволюционной,всех жителей, за исключением действительно преданных соввласти. Всех исключенных за саботаж хлебозаготовок и сева коммунистов выселить в се­верные области наравне с кулаками".

Чудовищно страшные документы. Огромное их количе­ство как бы приподнимает завесу над судьбами миллионов российских крестьян, единственная „вина" которых в том, что они хотели быть хозяевами собственной судьбы, а не новыми крепостными XX века.

"Ленинцы", сидевшие в Политбюро и принимавшие, словно на конвейере, эти бесконечно бесчеловечные доку­менты, еще не знают, что их коллеги по партийному ареопа­гу через четверть века будут регулярно заседать, ломая го­лову, где и на что закупить еще и еще зерна. Это все зве­нья одной преступной цепи. Подрезав жилы российскому крестьянству еще при Ленине, большевистские вожди, вер­нув село в барщину XX века, до последнего момента не хотели признать, что давно уже шли в исторический тупик.

Когда в годы перестройки на заседании Политбюро об­суждался доклад на торжественном заседании, посвящен­ном 70-летию Октября, М.С.Горбачев заявил: „Ликвидация кулачества как класса — правильная была политика. Да и зачем термины менять? Это так было. Но с одним не можем согласиться — с этими заданиями по раскулачиванию. Со­ревнование и форсирование коллективизации привели к тому, что была задета значительная часть среднего крестьянина-труженика. Это разные вещи.

Но политика в отноше­нии кулачества была правильная…" Горькие слова рефор­матора, который, похоже, позже многих освободился от ле­нинской кольчуги догматизма.

Крестьяне и в гражданской войне, и при „социалистиче­ских преобразованиях" пострадали больше всех. Им была совершенно непонятна кровавая война вокруг идей и лозун­гов Ленина, призывов Интернационала, программ социали­стов. Но именно крестьян больше всех мобилизуют, отправ­ляют, высылают, у них реквизируют, отбирают, их репрес­сируют, ссылают. Ужаснее судьбы российского кресть­янства трудно что-либо себе представить.

Немыслимо вообразить, но это именно так —– большеви­ков пугало малейшее улучшение жизни на селе. Зажиточ­ность отдельных крестьян рассматривалась как тенденция „обуржуазивают" деревни, роста числа кулаков! Классовые очки начисто лишили большевиков элементарной рассудоч­ности и здравого смысла. Известный большевик Е.Преобра­женский утверждал, например, что из рядов середняцкой массы постоянно выделяется прослойка нехозяйствен­ного крестьянства, „увлекающегося" задачей повышения урожайности на основе индивидуального интенсивного хо­зяйства. Но это путь в кулачество! Подумать только, ленин­цы боялись роста оппозиции своей Системе среди людей, которые становятся зажиточными!

И в то же время в крестьянстве большевистское руко­водство видело основной источник финансирования ин­дустриализации. Впрочем, наследники Ленина этого и не скрывали.

Выступая на пленуме ЦК ВКП(б) 9 июля 1928 года, Сталин заявил: крестьянство „платит государству не только обычные налоги, прямые и косвенные, но оно еще перепла­чивает на сравнительно высоких ценах на товары промыш­ленности — это во-первых; и более или менее недополучаетна ценах на сельскохозяйственные продукты — это во-вто­рых. Это добавочный налог на крестьянство, в интересах подъема индустрии. Это есть нечто вроде „дани", нечто вро­де сверхналога…".

На этом пленуме Сталин заявил, ссылаясь на Ленина, беря его в свои союзники, о необходимости „применения чрезвычайных мер" в деревне И они наступили. „Колхоз­ную революцию" Сталин назвал „глубочайшим революци­онным переворотом, равнозначным по своим последствиям революционному перевороту в октябре 1917 года".

Эту „колхозную революцию", или коллективизацию, Сталин возвел в ранг чрезвычайного положения для всей страны. Чрезвычайщина длилась несколько лет. Генераль­ный секретарь ЦК ВКП(б) хорошо усвоил уроки Ленина, когда тот не колеблясь мог принимать в критический мо­мент самые радикальные решения. Он, например, помнил, как в драматические месяцы весны 1918 года, когда хлеб перестал поступать с Украины (там хозяйничали немцы) и его нужно было изыскать в других районах, Ленин показал образец решительности. В своем выступлении по текущему моменту 26 мая 1918 года он предложил Военный комисса­риат превратить в Военно-продовольственный комиссариат, то есть „сосредоточить 9/10 работы Военного комиссариата на переделке армии для войны за хлеб и на ведении такой войны…". За нарушения дисциплины в такой войне предло­жил „ввести расстрел". Создавать продовольственные отря­ды и посылать их на войну за хлеб…

Пришло время, и Сталин дал свой роковой сигнал для еще одной войны в деревне… Команда генсека прозвучала в его речи на конференции аграрников-марксистов 27 дека­бря 1929 года, проходившей в Коммунистической академии ЦИК СССР. Сталин заявил, что „от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества мы перешли к по­литике ликвидации кулачества как класса". А ведь еще за два года до этой речи кулацкие хозяйства производили бо­лее 600 млн. пудов зерна (по сравнению с 80 миллионами, даваемыми имевшимися тогда колхозами и совхозами). Но у кулаков хлеб нужно было купить, а в колхозе его можно было просто забрать!