Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

Волкогонов Дмитрий Антонович

Всесильное ГПУ немедленно приступило к отбору опас­ных для революции людей, а в действительности — духов­ной элиты российского общества. И уже 2 августа Унш­лихт, ленинский предтеча бериевщины, пишет записку Ста­лину:

„Во исполнение постановления Политбюро высылаю протокол заседания Комиссии ПБ, список антисоветской интеллигенции Москвы, список антисоветской интеллиген­ции Петрограда с характеристиками…" Комиссия решила „произвести арест всех намеченных лиц, предложить им вы­ехать за границу за свой счет. В случае отказа — за счет ГПУ. Одновременно закрыть контрреволюционные издания: „Вестник сельского хозяйства", „Мысль", „Экономическое возрождение" за публикацию антисоветских

и идеалистиче­ских взглядов".

Люди из ГПУ были неглупыми: в списках „активной антисоветской интеллигенции" (составленных не по алфави­ту, а по мерю докладов и предложений с „мест") оказались наиболее яркие представители интеллектуальной элиты России. Очень важными для операции обессмысливания рос­сийского интеллекта оказались личные указания вождя. Ле­нину списки высылаемых показывались несколько раз. Он уточнял, дополнял, делал пометки, ставил вопросы и пере­давал в ГПУ, Дзержинскому, Сталину, Уншлихту для „дора­ботки". И даже когда первая крупная парггия российских мыслителей осенью 1922 года была составлена для выдворе­ния за околицу отечества, Ленин, находясь в отпуске по болезни, продолжал интересоваться вопросом, руководить дальнейшими действиями ГПУ.

„17.1Х. т.Уншлихт! Будьте любезны распорядиться вернуть мне все… бумаги с пометками, кто выслан, кто сидит, кто и почему избавлен от высылки. Совсем краткие пометки на этой же бумаге.

Ваш Ленин".

Ответил вместо отсутствующего Уншлихта его замести­тель Г.Ягода на следующий же день, около полуночи (рабо­ты в ГПУ было много: столько людей нужно было аресто­вать, сослать, выслать, а то и расстрелять…).

„18.1Х.1922 г. 23 часа 45 мин.

тов. В.И.Ленину.

Согласно Вашего распоряжения посылаю обратно при­сланные Вами списки с соответствующими пометками на них, и фамилии лиц (выделенных отдельно), кои оставлены по тем или другим причинам в Москве и Питере.

С ком. приветом Г.Ягода.

P. S. Первая партия уезжает из Москвы 22.1Х. в пятни­цу. Г.Я.".

Списки пространны, обширны, с подзаголовками: ",Профессура 1-го Московского университета", „Профессора Петровско-Разумовской сельскохозяйственной академии", „Профессора Института инженеров путей сообщения", „По делу Вольно-экономического общества", „Список антисо­ветских профессоров Археологического института", „Общий список активных антисоветских деятелей по делу издательства „Берег", „Список лиц, проходящих по делу №813 (группа Абрикосова)", „Список антисоветских агро­номов и кооператоров", „Список врачей", „Список антисо­ветских инженеров", „Список литераторов", „Список питер­ских литераторов". Кроме этого составлен специальный „Список антисоветской интеллигенции г. Петрограда".

В первой „партии", включая дополнительный список, значится 120 человек. Документ первоначально подписан 31 июля 1922 года Каменевым, Курским, Уншлихтом. В кон­це горестного перечня блистательных имен, многие из кото­рых и поныне являются гордостью России, стоит примеча­ние Ягоды: „Согласно решения Политбюро ЦК РКП комис­сия под председательством т. Дзержинского рассматривала ходатайства об отмене высылки лиц, считающихся незаме­нимыми в своей отрасли и о которых соответствующими учреждениями делались заявления об оставлении на месте".

Я не буду приводить весь список. Назову лишь ряд фа­милий и пометки против них, сделанные в ГПУ. Ленин дол­го сидел над списком, но у него не возникло чувства духов­ного протеста, сожаления, осознания абсурда, алогичности и преступности акции, которую готовилась совершить под его руководством его партия. Очень многих из людей, кото­рых лишали родины, он знал лично. Но, по мнению Лени­на, „выдворение" — это было весьма „гуманно" (вождь мог вспомнить свою безбедную жизнь

в тихой, благополучной Швейцарии).

Ленинский прищуренный взгляд быстро пробегал строчки приговорного списка, выделяя про себя знакомые фамилии.

Стратонов В.В. Высылается. На свободе.

Артоболевский И.А. За рев. трибуналом. Обвиняется в агитации против изъятия церковн. ценностей.

Тяпкин Н.Д. Содержится под стражей.

Велихов ПА. Содержится под стражей.

Коробков Н.М.Освобожден… Последняя стадия туберкулеза.

Лосский Н.О. Высылается. На свободе.

Кондратьев И.Д.Возбуждено дело по обвинению в содействии эсерам. Высылка вре­менно приостановлена. Содержится под стражей.

Франк С.Л. Высылается. На свободе.

Айхенвальд Ю.И. Высылается. На свободе.

Осоргин М.А. Высылается. На свободе.

Степун ФА. Не разыскан.

Сорокин ПА Арестован. Высылается.

Замятин Е.И. Высылка отсрочена впредь до осо­бого распоряжения.

Ермолаев Н.И. За границу не высылать. Предать СУДУ

Вислоух С.М. Арестован. Высылается.

Бердяев Н.А. Высылается. На свободе.

В параллельном списке ГПУ, где сформулированы обви­нения против высылаемых, против фамилии Бердяева, на­пример, записано: „Близок к издательству „Берег". Прохо­дил по делу „тактического центра" и по „Союзу Возрожде­ния", монархист, кадет правого устремления, черносотенец, религиозно настроенный, принимает участие в церковной контрреволюции. За высылку".

К слову сказать, эти роковые решения Ленин принимал, когда месяцем раньше Надежда Константиновна занималась с ним простейшими упражнениями: умножение двузначных чисел на однозначные и тому подобными интеллектуальны­ми задачками. Тетрадь в 21 лист испещрена детскими по уровню упражнениями Ленина. Становится не по себе: человек с трудом может решить арифметический пример для семилетнего ребенка, но определяет судьбу людей — цвета нации…

Напрасно искать в „Биографической хронике" отраже­ние этой полицейской деятельности Ленина. Ведь его жизнь всегда показывалась только с той стороны, которая была освещена солнцем. А что в тени вождя — не принято было говорить, требовалось всячески сохранять эти тайные по­кровы. Конечно, о записке 17 сентября Уншлихту в „Био­хронике" ни слова. Хотя авторы сочли, например, нужным указать, что в этот же день Ленин „пишет записки дежурно­му секретарю и в Управление делами СНК с просьбой при­слать конверты и клей лучшего качества". Видимо, по мыс­ли высоких контролеров из ЦК, эпизод с „клеем" более важен для высвечивания исторического силуэта Ленина, не­жели его деяния по интеллектуальному обескровливанию нации..

Ровно три года до этого, 15 сентября 1919 года, Ленин пишет длинное письмо Горькому, который прислал ему встревоженное послание по поводу арестов среди интелли­генции. Ленинское письмо крайне знаменательно, это, по сути, кредо вождя по отношению к интеллигенции. Можно было не сомневаться, что последователи вождя, впитавшие подобные ленинские установки, низведут российскую, со­ветскую интеллигенцию до роли помыкаемой служанки.

Горький, как пишет известный публицист Е.К.Кускова, метался: его тянуло на родину, но оттуда шли тревожные вести; экзекуция над его народом продолжалась. Великий русский писатель, в чьей судьбе нашла своеобразное, но глубокое отражение трагедия русской интеллигенции, еще пока не сдался, но уже испытывал огромное давление из Москвы. Чтобы сохранить творческую свободу, Горький должен был остаться вне родины. Но это было свыше его сил. Письмо к Ленину с протестом и просьбой защитить российскую интеллигенцию было как последняя конвуль­сия его свободы.