Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

Волкогонов Дмитрий Антонович

Что касается Шуи, то вождь распорядился и по этому эпизоду. Политбюро должно дать директиву, писал он, „чтобы процесс против шуйских мятежников, сопротивляю­щихся против помощи голодающим, был проведен с макси­мальной быстротой и закончился не иначе как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черно­сотенцев г.Шуи, а по возможности, также и не только этого города, а и Москвы и нескольких других духовных цен­тров".

Свои наброски письма Ленин в тот же день, 19 марта, продиктовал по телефону М.Володичевой, так как он не собирался приезжать на очередное заседание партийного ареопага. Директиву, страшную

директиву, он дал, теперь пусть думают, как лучше ее выполнить.

Все было исполнено, как и распорядился Ленин. А засе­даний Политбюро, посвященных директиве, в силу важно­сти церковного вопроса провели несколько. 20 марта Каме­нев, Сталин, Троцкий и Молотов на своем заседании заслу­шали проект решения, которое подготовил Председатель Реввоенсовета Л.Д.Троцкий. С небольшими поправками про­странное, из 17 пунктов постановление было принято. Со­ставили центральную комиссию под председательством Ка­линина, в которую вошли Яковлев, Сапронов (Белобородое), Уншлихт, Красиков, Винокуров, Базилевич. Курировать ко­миссию поручили члену Политбюро Троцкому. Такие же комиссии решили создать и на местах. Предусмотрели, „что­бы национальный состав этих официальных комиссий не давал повода для шовинистической агитации". По этой при­чине не стал официальным членом комиссии еврей (хотя фактически ею руководил) Троцкий. Решили развернуть широчайшую агитацию, внести раскол в церковь, поддержи­вая „обновленцев". Провести кампанию в кратчайший срок, после чего арестовать все видное духовенство. Поблизости от церкви во время изъятия ценностей должны быть войска, коммунисты, люди из частей особого назначения.

Изъятие, а точнее, грабеж только начался, а Троцкий уже запиской сообщал Ленину: „Владимир Ильич… Главная работа до сих пор шла по изъятию из упраздненных мона­стырей, музеев, хранилищ и пр. В этом смысле добыча круп­нейшая, а работа далеко еще не закончена…"

В Шуе, конечно, устроили молниеносный процесс. Ведь 22 марта состоялось еще одно заседание Политбюро, где решили, что „арест Синода и патриарха признать необходи­мым не сейчас, а примерно через 15—25 дней. Данные о Шуе опубликовать, виновных шуйских попов и мирян от­дать под суд трибунала в недельный срок. „Коноводов" мя­тежа расстрелять".

Уншлихт, правда, решительно настаивал на немедлен­ном аресте патриарха. В записке ГПУ, адресованной в По­литбюро, говорилось: „Патриарх Тихон и окружающая его свора… ведут ничем не прикрытую работу против изъятия церковных ценностей…

Основанием для ареста Тихона и самых реакционных членов Синода имеется достаточно. ГПУ находит:

1. Арест Синода и патриарха своевременен.

2. Нельзя допустить избрания нового Синода (существу­ющий будет арестован. — Д.В).

3. Всех попов, выступающих против изъятия ценностей, выслать в самые голодные районы Поволжья как врагов на­рода…"

Дабы работа шла успешней и можно было привлекать больше технических исполнителей, чтобы поощрять „удар­ные темпы" конфискации, Политбюро своим решением вы­делило для этих целей через ВЦИК 5 миллионов рублей для комиссии по изъятию церковных ценностей.

Так большевики создавали в общественном сознании духовный вакуум, который должна была заполнить револю­ционная идеология. Столь массового, спланированного на­силия против церкви и ее служителей не знает история. Вдохновитель кампании — Владимир Ильич Ленин.

По всей стране

начались фактически военные экспеди­ции против храмов, духовенства. Грабили не только православные соборы, но и еврейские синагоги, мусульманские ме­чети, католические костелы. По ночам в подвалах ЧК или в ближайшем лесу трещали сухие револьверные выстрелы. Священников, активных верующих закапывали в балках, ов­рагах, на пустырях. Над Россией замолк колокольный звон. Руководители партийных ячеек, чекисты, члены комиссий торопливо пересчитывали и сваливали в наспех сколочен­ные ящики золотую и серебряную оправу, оклады из благо­родного металла, ожерелья, кольца, чаши, кресты, подсвеч­ники, другую драгоценную утварь российских храмов, нако­пленную столетиями.

Никто и никогда сейчас не скажет, сколько церковно­го богатства уплыло под видом конфискаций! В комиссиях было много бывших уголовников-каторжан (не политкатор­жан!), „специалистов" экспроприаций, грабежей и разбоев.

В Москве ящики сортировали, перед тем как отправить в Гохран: часть шла в распоряжение непосредственно По­литбюро, в фонд Коминтерна, на нужды ГПУ, на „государ­ственное строительство", и лишь небольшая часть перепа­дала для закупки продовольствия. Вот, например, одна из осенних сводок 1922 года, которые регулярно составлялись во ВЦИКе для доклада Ленину и в Политбюро.

„Ведомость

количества собранных церковных ценностей по 1 ноя­бря 1922 года

Золота — 33 пуда 32 фунта

Серебра — 23 007 пудов 23 фунта

Бриллиантов — 35 670 штук (Почему не в каратах? — Л.В.)

Других драгоценностей — 71 762 штуки (Каких? — Д.В.)

Жемчуга — 14 пудов 32 фунта

Золотой монеты — 3115 руб.

Серебряной монеты — 19 155 руб.

Различных драгоценных вещей — 52 пуда 30 фунтов (Что за вещи? —ДЈ.)

Кроме указанных церковных ценностей отобраны анти­кварные вещи в количестве 964 предмета, которым будет произведена особая оценка".

По решению Политбюро немалая часть конфискован­ных ценностей оставалась на местах для нужд местных вла­стей. Значительные средства шли на обеспечение партверхушки. Тысячи отобранных у буржуазии домов в Подмоско­вье обставляли конфискованной мебелью. Рождался новый социальный слой — партократия, советская буржуазия. На­чиная с 1920 года члены Политбюро, секретари ЦК, нарко­мы, комиссары разных рангов ездили пачками на лечение и отдых за границу. Главным образом в Германию. Очень ча­сто в протоколах Политбюро встречаешь такие записи, как, например, „О болезни т. Рыкова. Озаботиться о предостав­лении ему молочной диеты". О том же человеке Полит­бюро еще раз решает в самый приступ всероссийского голо­да: „Обязать т. Рыкова выехать за границу для постановки диагноза и лечения".

Рушили не только церкви, но добрались и до святынь. Например, П.Красиков, работник Наркомата юстиции, зани­мавшийся церковью, близкий знакомый Ленина, из Костро­мы сообщил, что „серебряная гробница" с мощами Варнавы должна быть конфискована.„Вскрытие должно быть обяза­тельно рассчитано на последующее удаление так называе­мых мощей". Красиков заключает:„Если ожидаются круп­ные осложнения — немедленно сообщить в ГПУ". Полит­бюро одобряет изъятие „серебряной гробницы". И так оскопляли, уродовали, уничтожали христианство на Руси.