Ленинград-43
Шрифт:
Командиры-наводчики, слушать внимательно! Вот эти трубы по бортам — стволы безоткатных пушек, калибр десять с половиной. По шесть с каждого борта, так что залп, как у целого дивизиона гаубиц, если попасть. Кумулятивный снаряд должен пробить и Т-54, вот только кучность и дальность малы, так что стрелять рекомендую залпом и не дальше восьмисот метров, снаряд летит и на много большую дистанцию, но рассеяние там слишком велико, и в танк вы, скорее всего, не попадете. Наведение самое простое, вот эти маховички, прицеливание как из карабина, через этот визир, по горизонтали, это понятно, — и по вертикали, тут простой механизм, автоматически меняется угол возвышения стволов. Вам еще повезло — будь «пианино» на базе автомобиля, там вам пришлось бы на глаз определить дальность и по таблице выставить угол возвышения.
(Боже, а кто научит этих сопляков определять упреждение по движущейся цели? Поправку на ветер, поправку на «цель выше-ниже по склону»? При том, что у безоткаток эти факторы куда как важнее, чем у обычных пушек! Кто научит их распределять цели, вообще хоть как-то взаимодействовать друг с другом? У них даже раций на машинах нет!)
Всё очень просто — это как очень большой фаустпатрон в связке из двенадцати штук. Что дает вам большое преимущество перед пешими истребителями танков. В бою в городе, может быть — но вот здесь, в поле, вам никогда не удастся встать с фаустпатроном в полный рост перед атакующим Т-54, около которого отделение очень злой русской пехоты — раньше, чем вы, строго по уставу, прицелитесь, зажав трубу под мышкой, в вас влепят из нескольких автоматов с пятидесяти шагов. Правильно: выход — сделать большой панцерфауст с длинным стволом, чтобы можно было стрелять издали. Но первым выстрелом вы не попадете, зато выхлоп очень сильно вас демаскирует, и второй раз выстрелить с той же позиции вам, скорее всего, не дадут. Поэтому ни в коем случае не экономьте боеприпасы и всегда стреляйте полным залпом. Кто сказал: «Нас учили — первый пристрелочный, и залп с поправкой по разрыву»? Пусть эти умники стреляют так сами! Если Т-54 вас заметил, и на дистанции, с которой вы могли бы в него попасть — жить вам осталось несколько секунд, и потому ваш единственный шанс — это выстрелить первыми и внезапно! Ну, а после того как вы себя обнаружите, если рядом нет укрытия, куда можно дернуть машину, то сразу выскакивайте и бегите. Это хорошо, что у вас броня — русские будут бить по вам бронебойным, и значит, вас не накроет. У тех, кто на автомобильном шасси, шансов нет — только вспоминать, когда молился в последний раз.
То же самое — если вы на марше столкнетесь с русскими. Помните, что в открытом бою против Т-54 у вас шансов нет никаких. Если вам прикажут работать за штурмовые орудия, сопровождая пехоту в атаке — пишите мамам прощальные письма. Хотя иные хитрецы, говорят, выскакивали заранее, положив кирпич на газ, и были достаточно везучи, чтобы не попасться на глаза гестапо. Снаряд русской танковой пушки калибром восемь с половиной подобьет вашу жестянку даже при близком разрыве, и это будет еще хуже — если вас не убьет сразу, то вы, не сумев выбраться, деморализуете товарищей своими криками из горящей машины.
Эти ящики на корме? Предполагалось, что в них будет храниться запасной боекомплект. Но как показывает практика, он редко бывает востребован. По этой же причине, конструкция танков-истребителей предельно упрощена — раньше вместо визира был перископ, и даже подобие дальномера. Не знаю, почему не убрали ящики — можете на марше класть в них личные вещи. Только не забудьте вынуть перед боем, чтобы не сгорели вместе с танком.
(И главное — успейте выскочить сами! Если таких, как эти, бросают затыкать прорыв — значит, или в Германии совсем не осталось солдат, или, что вернее, повторяется то, что было на Днепре. Когда под русский каток кидали всех, кого не жалко, заранее списывая в потери, пока свежие войска спешили подготовить рубеж обороны. Теперь вместо Днепра Одер, а мы, значит, по высшей воле должны все сдохнуть, выигрывая время. Идиоты — может, и выиграем полчаса, пока всех не сожгут, и это если дойдем к фронту, не попадем под авианалет и не столкнемся по пути с прорвавшимися русскими. А у Германии не останется не только мужчин, но и мальчишек, чтобы продолжить германский род — ведь наш батальон наверняка не единственный? Пусть хоть кто-то уцелеет!)
Постарайтесь остаться живыми, сопляки! Поскольку вы — надежда и будущее Германии. Очень советую вам на самый последний случай добыть русские листовки, «пропуска» в плен, этого добра на передовой хватает. Именно на крайний случай, ну как парашют у летчиков. Потому что если русские найдут эти листки у ваших товарищей, но не у вас, то могут принять за фанатичных наци — а к таким у них отношение, как у нас к евреям и комиссарам. А если же вам доведется иметь дело с русскими пленными — я давно таких не видел, но на войне всякое бывает — то ни в коем случае не усердствуйте! Эсэсовцы пусть как хотят, русские их всё равно в плен не берут. А вы помните, что ваши жизни для будущей Германии стоят дороже любого вашего геройства.
(А вон тот и тот, к гадалке не ходи, сейчас докладывать побегут о пораженческих настроениях командира! Плевать — лично я очень скоро или сдохну, или стану героем — это если удастся остановить русский прорыв, один шанс из ста. А у мальчишек самый большой шанс на жизнь — это русский плен, кому повезет выжить после боя — тот доживет до конца войны, ведь русские не убивают пленных, если только они не из СС, и тем более пощадят малолеток. Потому я надеюсь, что Геббельс врет — русским не нужна здесь пустая выжженная земля без людей. И жизнь не кончается — Германия была под Наполеоном, побудет и под русскими, стерпим!)
И последнее, сопляки. Запомните, что ни один фронтовик сейчас не называет русских «недочеловеками». Это смертельно опасно — недооценивать сильного врага! Если вам хочется вернуться домой живыми.
А. Солженицын. Как нам обустроить мир. Открытое обращение к Генеральной Ассамблее ООН, а также всем правительствам и народам мира. Написано предположительно в 1964, опубликовано в Нью-Йорке, в 1970.
Я обращаюсь ко всей прогрессивной общественности, ко всему цивилизованному миру — ко всем, желающим ограничить ужасы и бедствия войны, ввести их в дозволенные рамки (если уж от войн нельзя отказываться, пока в мире есть враги мировой цивилизации и прогресса).
Отчего все переговоры о запрете или ограничении вооружений касаются лишь материальных средств ведения войны? В то время как существует нечто, приводящее к гораздо большему кровопролитию, чем даже атомные бомбы — но отчего-то никто и никогда не нес наказание за обращение к этому средству.
Я ценю талант Льва Толстого, но его слова о «дубине народной войны» считаю, не побоюсь этого слова, преступлением перед человечеством! Моральным оправданием самого подлого несоблюдения законов войны, имеющего следствием громадное увеличение жертв и страданий с обеих сторон! Если мы проигрываем войну, то выстрелы из-за угла, из леса, ничего не решат, а только разозлят победителя. А если побеждаем, так тем более я, находясь на оккупированной территории, принесу большую пользу своей стране, сохранив себя для послевоенного мира. Очевидно, что оккупанты имеют гораздо большие репрессивные возможности по отношению к населению, чем любые партизаны к оккупантам — и в конечном счете действия партизан всегда приводят к жертвам среди своего же народа намного большим, чем якобы нанесенный урон врагу!
Я предлагаю навечно внести в международное право положение о том, что воевать должны исключительно солдаты. Любое гражданское лицо, во время войны взявшее в руки оружие, независимо от причин и обстоятельств, является уголовным преступником, а любое правительство, поощряющее такие действия своих граждан, или хотя бы не осуждающее их и не преследующее виновных в меру своих возможностей, должно быть осуждено международным трибуналом!
Это правило давно уже негласно действует в Европе. Там давно осознали, что если кто-то был побежден, значит, победитель оказался сильнее, развитее, прогрессивнее — а значит, культурный контакт с ним, даже когда его солдаты маршируют по твоей столице, это благо. Надо уметь проигрывать с пользой. Примечательно, что партизанское движение там было известно лишь среди полудиких народов на окраинах — поляков, сербов, испанцев. И конечно, русских — мы же не сдаемся, для нас отчего-то считается позором то, что вполне допустимо на европейский взгляд! Проигрывая по правилам, мы будем хватать дубину и бить в спину — и после этого мы удивляемся, что культурные европейцы считают нас недочеловеками и относятся соответственно?
Я призываю мировое сообщество заклеймить СССР как рассадник международного бандитизма и терроризма во время минувшей Великой войны. Сталинский режим виновен не только в страданиях русского народа — нехарактерная жестокость германских властей в оккупированной Франции была очевидным следствием событий на Восточном фронте. Сталин способствовал разгулу бандитизма в Польше, Чехии, Югославии, массово засылая туда свои шпионские и диверсионные группы. Наконец, в Италии и Франции самыми активными из бандитов были бежавшие русские пленные. И никто из так называемых «героев-партизан» за свои деяния, несовместимые с законами и обычаями войны, не был осужден в СССР!