Леонардо. Жизнь и удивительные приключения великого флорентинца. Книга 3
Шрифт:
–– Макиавелли и Содерини, – уже робко ответил Мартелли, словно его уличили в государственном преступлении казнокрадства.
–– Ну-у!.. – удовлетворённо шлёпнул Леонардо ладонями по коленям. – Пизанцы могут спать спокойно!
–– Почему?
–– Потому что среди них, я надеюсь, нет таких кретинов, как эти два флорентийских болвана!.. Сейчас ведётся война, и строительство, подобное этому, не может возводиться без надёжной военной охраны легионов. Одного отряда городских блюстителей порядка, да и то выполняющих обязанности не военных, а надзирателей недостаточно для охраны такого сооружения… Военные легионы пизанцев, без сомнения, придут на место строительства, перебьют или прогонят всех рабочих и берровьеров джустиции, а
Внизу раздался плач ребёнка, и Леонардо замер, засветившись от восторга.
–– Лиза! – едва уловимым движением губ выдохнул он, указав жестом на дверь.
–– Да, это она, – улыбнувшись перемене его настроения, кивнул Мартелли. – Завтра, если ты в Совете Синьории отклонишь предложение о назначении тебя военным строителем, я поддержу тебя!
–– Она пришла!
–– Да!.. И выдвину взамен другое предложение…
–– С малышкой!
–– Да, чёрт бы тебя побрал!.. Ты выслушаешь меня до конца?
–– А разве возможно, чтоб ты когда-нибудь закончил?! – изобразил Леонардо непритворное удивление . – Я всегда сочувствовал вам, сеньорам, что вы, как простые смертные, отягощённые сном, вынуждены расходиться по домам и не можете в Совете Синьории круглосуточно вести дискуссии, иначе скольких бы людей вы осчастливили, когда бы они вас не видели!..
У Мартелли перехватило дыхание, веки расширились, позволив глазам поползти наружу, и он, покачав головой, медленно выпустил из груди воздух, свистя просветами между зубов.
–– Ну, ты и вредитель, несмотря на то, что я тебя хорошо понимаю!.. Мог бы, и потерпеть минутку!..
–– А раз понимаешь, значит, не я, а ты – вредитель! – невозмутимо ответил Леонардо.
–– Ах, так!.. Ну-у… Если бы не твоё коварное на меня воздействие, то, конечно, я ни за что бы ни сказал бы тебе этого хамства, но сейчас, вынужденный, заявляю: убирайся! – указал Мартелли пальцем на дверь.
–– Слава Богу! – подскочил Леонардо с кресла; он резво обнял Мартелли и пожал ему руку. – Слава Богу, Пьеро, что я воздействовал на тебя, а то никогда не дождался бы от тебя этого чудесного для меня хамства… Спасибо! Ты настоящий друг! – и опрометью выскочил за двери студиоло.
–– Стервец! – бросил ему вдогонку Мартелли и, немного подумав, с вдохновением добавил: – В самом хорошем смысле этого слова, конечно: очаровательный стервец! – и улыбнулся.
Когда он спустился в гостиную, то там все, кто находился в доме, собрались вокруг моны Лизы. Она выглядела притягательно: была в синем атласном плаще с жёлтыми отворотами воротника, красном платье с двумя зашнурованными вырезами на уровне груди; её волосы украшала тёмная, вплетённая в них полупрозрачная вуаль, откинутая от лица за голову на спину и плечи, означавшая, что она недавно стала матерью. Малышка была укутана в тёмно-оранжевый плед, перепоясанный такой же тёмной вуалью, что и была вплетена в волосы моны Лизы; она же защищала отворот куля, где находилось лицо девочки, от посторонних глаз. Леонардо, осторожно приподняв её пальцами, вглядывался в милое личико новорождённой.
–– Розовые щёчки, голубые глазки, золотистые кудряшки… – затаив дыхание, перечислял он.
–– Всё, как у тебя! – заметила ему склонившаяся рядом Матурина.
–– А я и не думал возражать! – покосился он на неё.
–– Я не в этом смысле! – слегка толкнула Матурина его в лоб. – Прелесть она, что на тебя похожа!
–– Без сомнения! – с обезоруживающей непосредственностью и словно само собой разумеющееся, заявил Леонардо, вызвав у всех улыбку.
Он взял из рук Лизы кулёчек и, положив его на правую руку, поддерживая левой, не спеша стал ходить по гостиной. Прислуга уже начинала накрывать на стол. Молодые служанки сеньора Пьеро Мартелли, Клементина и Томара, то ли с завистью, то ли с изумлением, украдкой, поглядывали на него, улыбаясь тому, с какой необычайной заботливой нежностью он обращался с этим крохотным кулёчком. И в самом деле, непривычно было смотреть на этого гиганта, обладавшего чудовищной силой в железных мышцах, как трепетно и бережно относится он к этой драгоценности, что держал в своих стальных руках.
–– Катарина! – тихо нашёптывал он во время ходьбы, наклонясь к личику девочки.
Её голубые глазки искрились любопытством, а пухленькие губки улыбались. Сеньор Пьеро Мартелли пригласил всех к ужину. Леонардо передал новорождённую конвертите Камилле, но не успели все сесть за стол, как девочка заплакала, и мона Лиза вынужденно покинула застолье.
–– Я прошу выпить за благополучное возвращение Леонардо без меня! – извиняющимся тоном сказала она. – У малышки тоже наступил час ужина, и я присоединюсь к вам чуть попозже!.. Леонардо, где я могу покормить Катарину?
Леонардо подскочил со своего места, словно его снизу через седалище стула прижгли раскалённым железом.
–– Друзья, я тоже предлагаю выпить за меня и заодно за здоровье малышки, но только без меня!.. – радостно воскликнул он. – Я… то есть мы присоединимся к вам чуточку попозже!.. – и, повернувшись к Лизе, озарился такой счастливой улыбкой, что его внушительная борода померкла перед её размерами. – В мастерской, Лиза, тебе будет удобно!.. Я тебя провожу!
В гостиной раздался дружный смех. Все поняли его, и никто ему не возражал. Лиза забрала у конвертиты новорождённую и вместе с Леонардо удалилась в мастерскую. Здесь, среди занавешенных тёмной тканью стен, разводных леджо с набросками будущих картин, загрунтованных досок и запаха масляных красок царили покой и тишина. Лиза села в кресло, на котором позировала для своего портрета, расшнуровала вырез на платье с правой стороны, извлекла грудь и, улыбнувшись Леонардо, принялась кормить дочку. Леонардо не сводил с неё счастливых глаз. Невольно он потянулся к рядом стоявшему с ним леджо, взял с него отполированную дощечку и угольный карандаш и принялся делать набросок кормящей моны Лизы.
–– Что синьор Джоконда?.. – попутно спросил он. – Я слышал…
–– Он как узнал от Матурины, что ты приехал из Рима, сразу засобирался ехать на Сицилию по торговым делам, – опередила Лиза развитие его фразы. – В этот раз даже его дочь Дианора обрадовалась его отъезду: он и ей порядком надоел своим занудством, что на неё слишком много парней обращает внимание… Будто она в этом виновата!
–– Когда он уезжает?
–– Завтра утром с почтовым поездом.
–– Успею! – уверенно заключил Леонардо.
–– Нет, Лео, ты ему ничего не сделаешь, – возразила Лиза.
–– Почему?!
–– Потому что я этого не хочу!.. А потом, пока ты здесь, мне ничего не угрожает, так как он не осмелится мне сделать ничего плохого… И не смотри на меня так! Я не за него, а за тебя переживаю! – в глазах Лизы застыла трогательная мольба. – Ты хочешь, чтобы я страдала?!
–– Ну что ты, Лиза! – взметнулись брови Леонардо, и он застыл на месте. – Зачем ты так?!
–– Затем, что он, похоже, вскоре и в самом деле станет приором, и если сегодня ты накажешь его своей волей, то завтра он отомстит тебе судилищем Инквизиции!.. Я останусь одна, без тебя, моя Любовь! Никто не защитит меня и нашу девочку, и мы будем обречены страдать…