Лес за стеной
Шрифт:
В коридоре загудел лифт, и сестра испуганно замерла, дожидаясь, когда опять стихнет. Раскрыв сумку, она извлекла на свет картонную коробку с прозрачной передней стенкой. Заворожённые, мы смотрели на бутон с пятью широкими белыми лепестками. Сердцевина напоминала лодочку с жёлтыми разводами по краям и в розовую крапинку ближе к центру. На страницах книг, хранившихся под половицами в моей комнате, встречались картинки, и я знала, как выглядят цветы, но такого не видела.
— Он сказал, это называется «орхидея», — прошептала Раххан и благоговейно подняла крышку.
Стебель цветка был обрезан, зелёный хвостик вставлен в стеклянную колбу с водой и зафиксирован в отверстии резиновой пробки.
От эмоций я почти теряла сознание. В ушах шумело, сердце билось одновременно и в груди, и в висках. И дело было не в том, что мы, возможно, нарушали закон, — происходило нечто важное, знаковое. Я это чувствовала. С непреодолимой силой меня тянуло прикоснуться к цветку.
— Заур, — я перехватила руку сестра, — откуда мы знаем, что это не её происки? Она пожирает женские души, сеет в них ростки зла. Не просто же так лес обнесён стеной. Что если там живёт тьма? Что если за этой… этой орхидеей тебя послала сама Заур?
— Не говори глупостей, — оттолкнула меня Раххан. Она дотронулась до цветка, пытаясь вынуть из коробки, — и белые лепестки один за другим потемнели и съёжились, засыхая.
— Что…
В тишине раздался громкий хлопок: лампочка в ночнике взорвалась. Комната погрузилась во мрак. Сестра закричала и, судя по звуку, упала с кровати. Я бросилась к выключателю на стене. Свет ударил в глаза. В складках одеяла лежала коробка с увядшей орхидеей. На полу Раххан билась в конвульсиях.
Я рухнула на колени рядом с сестрой и схватила её за плечи, пытаясь остановить жуткие судороги.
«Неужели это действительно Заур?» — думала я, с ужасом глядя на блестящие белки закатившихся глаз.
«В каждой женской душе есть лазейка для зла», — любил повторять отец.
Что если он прав?
Тросы лифта снова пришли в движение. Всхлипывая, я прижимала Раххан за плечи к ковру. Слава Всесильному, она больше не кричала, а только тихо постанывала сквозь зубы.
«Пожалуйста, пожалуйста, приди в себя».
Я услышала, как разъехались створки лифта. Раздался звук торопливых шагов. Сестра на полу обмякла, потеряв сознание. Я посмотрела на закрытую дверь — и тут в неё заколотили.
— Что там у вас происходит?! — заорал брат.
Латунная ручка пару раз дёрнулась. Вверх-вниз, вверх-вниз.
— Зачем вы заперли дверь?!
Дрожащая, я смотрела на дверь, не в силах выдавить из себя ни слова.
«Я должна ответить. Должна ответить, иначе он выбьет замок и ворвётся в комнату. Говори, бесы Заур, говори! Скажи хоть что-нибудь!»
— Раххан…
«Слишком тихо. Он не услышит».
Я прочистила горло и произнесла громче:
— Раххан приснился кошмар.
Сестра лежала рядом по-прежнему без сознания. Из уголка губ по подбородку текла слюна.
— Открой дверь!
Я сглотнула.
«Цветок на кровати. Цветок! О бесы!»
— Мы не одеты!
Я вскочила на ноги, схватила коробку с чёрными, облетевшими лепестками и в панике заозиралась, не зная, куда её спрятать.
В тумбочку? Под кровать? В мусорное ведро под ванной?
— Зачем вы заперли дверь? — повторил брат.
— Калух в доме, — я смяла коробку и затолкала под матрас.
Калух — друг отца, один из странствующих жрецов Сераписа. Раз в год он останавливается у нас на несколько дней, прежде чем отправиться в очередное путешествие нести свет истинной веры погрязшим в пороке чужеземцам.
Альб замолчал, вероятно, довольный ответом: женщины обязаны быть предусмотрительны, опасаться посторонних мужчин и беречь свою честь.
— Не бойтесь, — сказал брат куда мягче. — Он на втором. Отец запрещает ему подниматься на другие этажи. И выход у него отдельный: боковая лестница ведёт только на улицу.
Раххан застонала, не приходя в сознание. Я стояла посреди комнаты в хлопковом бюстгальтере и закрытых трусах до талии. Надо было одеться и как-то затащить сестру на постель. Если накрыть её одеялом, Альб поверит, что она спит?
Пока я готовилась удариться в панику, из-за двери донеслось:
— Спите. Завтра важный день. Будь утром красивой, Раххан: отец нашёл тебе жениха. «Жениха…»
Вспомнились сырость и вонь мрачной подворотни, лицо, замотанное тряпками, взгляд Раххан перед тем, как я спряталась за углом барака.
«Это того стоило?»
Брат ушёл. Я осела на кровать и уставилась в стену перед собой без единой мысли. Звуки исчезли. В уши будто набили ваты. Я не слышала ни как поднимается лифт, ни как возится на полу очнувшаяся сестра, и заметила её, только ощутив осторожное прикосновение к щиколотки.
Раххан сидела на ковре, растрёпанная и бледная. Я поняла, что боялась увидеть в её глазах Заур, смотрящую из глубины сознания, но нашла только страх и растерянность.
— Я чувствую себя иначе, — прошептала сестра.
Глава 5
Раххан красивее меня. И выше, и грациознее. Если поставить рядом с изящным фужером стакан для воды, можно понять, как мы смотримся вместе.
Нет, я не бесформенна, но не могу похвастаться волнующими изгибами и единственное, чем по-настоящему горжусь, — глаза, в то время как Раххан вся — сплошное достоинство.
Талия у меня узкая, но бёдра и грудная клетка узкие тоже, поэтому я кажусь плоской. У меня плечи покатые — у сестры напоминают волну, благодаря чему осанка выглядит гордой, прямой, а я как будто немного сутулюсь.