Леший
Шрифт:
— Ты стену внимательно осмотрела? — спросил Шабанов.
— А что там может быть? — сразу насторожилась Зина.
— Мыши, что же еще? — ответил Шабанов. — Нор там не видела?
— Здесь еще и мыши могут быть? — Зина испуганно отодвинулась от стены, прижалась к Шабанову.
— Чего ты так боишься? У нас же ружье заряженное, — рассмеялся Димка.
Он положил ее голову на свою руку, широкой ладонью притиснул к себе. Она прерывисто задышала ему в ухо, сердито сказала:
— Тебе хорошо шутить, а я зверей боюсь. А мышей особенно.
— Никакой мыши я тебя не отдам. — Димка повернулся к ней боком, губами нашел ее мягкие припухлые губы и осторожно поцеловал.
Зина уперлась маленькими кулачками в его грудь, пытаясь отодвинуться. Но в ответ на сопротивление он только сильнее притиснул ее к себе и поцеловал сначала одним долгим поцелуем, а потом начал осыпать жадными торопливыми поцелуями лицо, глаза, волосы. Зинка снова попыталась отодвинуться, но попытка была такой вялой, что это еще больше возбудило Димку. Он целовал ее, а она блаженно лежала, чувствуя, как захлебываясь от накатившего жара, колотится сердце. Кровь ударила в виски, у нее закружилась голова, она ощутила под свитером Димкину руку, поняла, что он вытаскивает ее рубашку, пытаясь добраться до тела горячей рукой, но почему-то не сопротивлялась его действиям. У нее хватило сил лишь однажды с тихим стоном произнести: «Дима, не надо», но он или не услышал ее слов, или не обратил на них внимания. Она пришла в себя лишь тогда, когда он, успокоившись, лег рядом, а ей пришлось в темноте искать одежду и натягивать ее на себя.
— Зачем ты сделал это? — одевшись, спросила она и всхлипнула. — Как я теперь буду жить с таким позором?
— Зина, — Димка попытался прижать ее к себе, но она не далась. — Я же тебя не брошу.
— Насмотрелась я на такую любовь, — глухо сказала она и снова всхлипнула.
— Где насмотрелась? — спросил Димка.
— В своей пьяной квартире. — Она уже не плакала, а рыдала, содрогаясь всем телом. — Не хочу, чтобы у меня было так же.
— Зина, — Димка протянул руку, чтобы обнять ее, но она отвернулась лицом к стене. — Ну чего ты плачешь? Завтра же пойду к Шумейко и попрошу, чтобы нам выделили половину вагончика. Выходи за меня замуж?
— Ты серьезно? — она повернулась к нему.
— Конечно серьезно. — Он провел ладонью по ее волосам, поцеловал в щеку. — Закончим эту чертову стройку, уедем в город, купим квартиру и будем жить, как белые люди.
Она перестала всхлипывать, села, опершись спиной о стену, обхватила колени руками. Он сел рядом с ней, положил руку на ее плечо. От Зинкиных волос пахло свежестью, от нее вообще исходил какой-то особый возбуждающий запах и Димка снова поцеловал ее в голову.
— А в какой город ты хочешь уехать? — осторожно спросила она.
— Мне все равно. — Он взял в руку ее ладонь, прижал к щеке. Зинка положила вторую руку на его голову, стала осторожно перебирать пальцами волосы.
— Я так хочу, чтобы у меня была хорошая семья, — сказала она. — Чтобы мы с мужем любили друг друга и у нас было много детей.
— Сколько? — спросил Димка.
— Два мальчика и две девочки.
— Я согласен, — сказал он и снова начал целовать ее в губы и шею…
13
Проснулся Димка, когда за маленьким окошком было еще темно. Снаружи не доносилось ни ветра, ни шороха деревьев. Он осторожно выпростал руку из-под Зинкиной головы, нашарил на столе спички, зажег одну и посмотрел на часы. Было ровно шесть. Он поднялся, укрыл Зинку одеялом и вышел из избушки. Под ногами сразу скрипнул снег. Льдистые звезды, переливаясь на черном небе, молча смотрели на землю.
Постояв немного, он заметил, что небо над тайгой с одного края начало сереть. Значит там находится восток, догадался Димка. Чтобы выйти к городку строителей, надо идти на север. Но теперь он твердо решил держаться ручья. На север они повернут после того, как дойдут до его устья.
Димка зашел в избушку, растопил печь. Огонь занялся быстро потому, что в печи еще сохранились не погасшие угли. Когда дрова стали потрескивать, а в топке загудело пламя, на нарах под одеялом зашевелилась Зина. Она вытянулась на спине, протерла ладонями глаза и спросила:
— Что, уже надо вставать?
— Лежи, засоня, — ответил Димка. — Согрею чай, тогда встанешь.
Зина села, сбросила одеяло, свесила на пол ноги. Затем потянулась и передернула плечами.
— Замерзла? — спросил Димка, чувствуя, что от одного ее взгляда теплеет в груди. Ему всегда не хватало этого тепла. Только сейчас, глядя на Зинку, он понял, что обрел человека, рядом с которым ему было хорошо. Слишком долго он чувствовал себя одиноким. А одиночество — это то же сиротство.
— Нет, — ответила она, тряхнув головой. — Но вообще-то нельзя сказать, что здесь жарко.
Он подошел к ней, обнял за плечо, поцеловал в голову. Она подняла на него глаза, прижалась щекой к его груди. Ему показалось, что вот так, обнявшись, они могли сидеть сколько угодно и уже от одного этого были бы счастливы.
— Что, Дима? — спросила она, не опуская глаз.
— Я тебя очень, очень люблю, — сказал он, одной рукой подхватил ее и посадил к себе на колени.
— А я в тебя влюбилась сразу, как только увидела, — сказала она.
Снаружи вдруг раздался лай, кто-то заскребся в дверь. Зинка соскочила с Димкиных коленей, одернула свитер, села и положила руки на стол. Димка рывком встал, распахнул дверь. От порога отскочила серая рослая собака с небольшими, остро торчащими ушами и круглым колечком хвоста, лежащим на спине. В первое мгновение Димка подумал, что это волк. Но он знал, что у волков хвосты никогда не сворачиваются в кольца. Да и взгляд у зверя был совсем не диким. Остановившись метрах в пяти от избушки, он смотрел на Димку внимательными желтыми глазами. Словно удивлялся, откуда здесь могло появиться такое неожиданное существо.
Димка уже хотел закрыть дверь, как у избушки появилась вторая собака. Она, не раздумывая, подскочила к порогу, остановилась на мгновение, за которое успела обнюхать Димку, и юркнула в избушку.
— Ну вот и гости пожаловали, — сказал Димка, выходя наружу.
Скользя по снегу на широких, подбитых камусом лыжах, к избушке подходил человек, на плече которого висело ружье, а за спиной виднелся рюкзак. Димка понял, что это хозяин. Он был в стареньком, заношенном полушубке и такой же старенькой, вытертой в нескольких местах шапке. Димку удивило его коричневое, плоское, иссеченное глубокими морщинами лицо и узкие, словно щелочки, прорези глаз. Не сбавляя хода, охотник подъехал к избушке и остановился у самых дверей.