Леший
Шрифт:
Весь следующий день шел мокрый снег. Медведь сходил к месту, которое выбрал для берлоги, залез под вершину кедра, лег, но тут же встал, почувствовав под боком сухую ветку. Он выбросил ее, выровнял ложе и снова лег. Проспав целый день, вечером медведь отправился на кормежку.
После того, как был съеден весь лось, он еще несколько дней ходил по тайге, постоянно возвращаясь к берлоге. Он останавливался около нее, иногда ложился в кедровый подрост, чтобы проследить, не подстерегает ли его на месте новой зимовки опасность. Ночами уже сильно подмораживало, в ложбинах появились островки нетающего снега и медведь, чувствуя приближение зимы, готовился к ней.
Однажды на тайгу обрушился буран. Воздух стал сухой и холодный, снег мело по земле, он шуршал, натыкаясь на опавшие листья. Медведь почувствовал себя вялым. Пригнувшись, он залез под кедр, где было тихо и сухо, улегся на бок, закрыл глаза и провалился в полузабытье, в котором слышал только легкое позванивание ветра в сухих ветках. К утру всю тайгу занесло снегом. Он замел медвежьи следы, накрыл медведя и верхушку кедра, которую теперь можно было определить только по небольшому сугробу, возникшему в мелколесье.
12
Снег закрыл развороченную бульдозерами землю, темные пятна моторного масла и пролитой солярки, преобразил весь городок строителей. У вагончика, в котором размещалась контора сварочного участка, стояла вкопанная в землю елка. Крупинки снега застряли в ее ветках и казалось, что она поседела за одну ночь.
В этот день впервые за все время работы строители устроили выходной. Надо было сходить в баньку, привести в порядок одежду и личные вещи, написать письма домой. Димка еще с утра решил, что проведет выходной с Зиной. Только не мог придумать, чем им заняться в такую погоду. И он решил, что лучше всего спросить об этом ее. Натянул куртку и вышел на улицу.
Поскрипывая хрустящим снегом, Зина бежала от столовой к своему вагончику. Она была без пальто, в белом халате и белом поварском колпаке. Лицо ее раскраснелось, из-под куцеватого халата выглядывали стройные ноги, на которые сразу же засмотрелся Димка.
— Здравствуй, Зиночка! — улыбаясь во весь рот, крикнул Димка. — Ты случайно не хочешь покататься на лыжах?
Зина остановилась, моргнув опахалами ресниц, посмотрела на Димку и, как ему показалось, нисколько не удивившись, сказала:
— Случайно хочу.
Слова о лыжах вылетели у него совершенно непроизвольно. Ни о каком катанье он не думал, просто лыжи всегда ассоциируются у человека со снегом.
— Тогда я организую лыжную прогулку, — сказал Димка, все так же улыбаясь.
— У меня нет лыж, — сказала Зина, поеживаясь и пряча ладони под мышками.
— Я буду катать тебя на санках, — сказал Димка. — Как маленькую девочку.
— Я уже не маленькая, — сердито ответила Зинка и в упор посмотрела на Шабанова.
Димка удивился ее взгляду потому, что он был не таким, каким казался всегда. Серые Зинкины глаза смотрели строго, но взгляд их был мягкий и притягательный и Димке показалось, что он может утонуть в ее глазах. Он впервые почувствовал, что готов броситься в них, как в омут, и у него сладко защемило сердце. Словно кто-то дотронулся до него нежной, ласковой лапой.
— Мы уедем с тобой далеко в тайгу и поселимся в медвежьей берлоге, — сказал он, дотронувшись до ее локтя. — Она выстлана мхом, в ней тепло и уютно.
— А медведь не захочет пообедать нами? — серьезно спросила Зина.
— Мы сами пообедаем им. Мы будем лежать на медвежьей шкуре и есть сырую печенку.
— Фу! — тряхнула головой Зинка. — Что может быть противнее сырой печенки?
— Но на медвежьей шкуре ты полежать не против?
— На медвежьей не против. — Она сверкнула глазами и добавила: — Только без тебя.
— Мы выступаем сразу же после обеда, — сказал Димка. — Не возражаешь?
— Нет, — ответила вконец замерзшая Зинка и побежала в свой вагончик.
Димка проводил ее взглядом и стал соображать, у кого бы можно было взять лыжи. В городке строителей лыжным спортом не занимался никто. Но ведь не зря он заикнулся о них. Ведь где-то же он их видел! И тут Димка вспомнил, что несколько дней назад с лыжами в руках шел Шумейко. Тому лыжи нужны, он иногда уходит на них проверять, не сбились ли строители с направления трассы.
Шумейко сидел за столом в своем вагончике в полушубке и натянутой до самых бровей ушанке. У него было бледное лицо, а взгляд глубоко запавших глаз — уставшим.
— Простыл, что ли? — сказал он, подняв глаза и отвечая на немой Димкин вопрос. — Лежать не лежу и работать не могу тоже. Сейчас бы попариться в баньке, да хватануть хорошей перцовки.
Димка знал, что два дня назад при разгрузке с баржи упал в реку бензовоз, полный солярки. Из воды торчала только его кабина. Бензовоз нужен был для того, чтобы бульдозеры и экскаваторы не ездили за горючкой в городок, а заправлялись прямо на трассе. Вызволением из реки машины руководил Шумейко. Чтобы зацепить бензовоз тросом, ему самому пришлось лезть в ледяную воду. «Налазился», — подумал Димка, глядя на осунувшегося, закутанного в шубу начальника участка. На столе у Шумейко лежал график строительства нефтепровода, выполненный цветными карандашами.
— Степан Кондратьевич, — покосившись на график, сказал Димка. — Я видел у вас лыжи. Нельзя их взять? Сегодня вечером верну.
— Покататься решил? — спросил Шумейко и его глаза немного оживились.
— Рябчиков тут недалеко видел, — сказал Димка. — Хочу сходить за ними. Когда снег станет глубоким, в тайгу не сунешься.
— Бери, — ответил Шумейко. — Они у меня в хозяйственном вагончике.
— А вторых лыж у вас случайно не найдется?
— И вторые есть. В тайге без подстраховки нельзя.