Леший
Шрифт:
— Ты что, на самом деле решил жениться?
— А что тут такого? — не понял Димка. — Когда-то это делать все равно надо.
— На Зинке? — Паша выглядел не просто удивленным. Новость, казалось, раздавила его.
— Ну да, на Зинке, — кивнув головой, подтвердил Димка.
Паша уперся локтями в колени, опустил голову и сказал дрожащим голосом:
— А как же я? Я же хотел идти к ней свататься.
Теперь уже удивился Димка. Они жили с Пашей вместе с того дня, как прибыли на трассу. И за все это время он ни разу не произнес ее имя. А сейчас выходит, что он ее тайно любил. Мало того, даже собирался жениться. Димке
— Думал заработаю денег, куплю машину и сразу же пойду свататься, — сказал Паша, обхватив лицо ладонями. Его голос дрожал, казалось он вот-вот заплачет.
— Я-то здесь при чем? — произнес Димка, пожав плечами. — Любовь не назначает день, когда в ней надо признаться.
— Знаешь что? — Паша поднял искаженное болью лицо. — Иди-ка ты лучше отсюда со своей любовью.
Димка понял, что для него и в самом деле лучше всего исчезнуть с глаз Паши. Он надел куртку и пошел в столовую. В ней вкусно пахло, из кухни доносилось позвякивание посуды. На огромной сковороде, шкворча, жарился фарш, который Зина помешивала специальной ложкой. Димка просунул голову в раздаточное окно, потянул носом и спросил:
— Что это ты сегодня готовишь?
Зина вспыхнула, поправила пальцами накрахмаленный колпак и ответила как бы между прочим:
— Лапшу по-флотски.
— А я думал тебе картошку надо чистить, — сказал Димка. — Пришел помочь.
— Иди сюда, — Зина поманила его пальцем и шагнула к раздаточному окну.
Димка вытянул шею. Зина подошла и подставила ему щеку. Он торопливо ткнулся в нее и, схватив Зину за плечо, попытался поцеловать в губы. Она выскользнула из-под его руки, засмеялась и произнесла:
— Не все сразу.
— А я хочу все и сразу, — сказал Димка.
— Слишком многого хочешь, — ответила она, легким движением откинув выбившуюся из-под колпака прядь огненных волос.
Но по ее радостным глазам он понял, что все это только игра словами. Она отдала бы ему все и сразу, только бы он был таким ласковым, как сейчас, только бы любил ее трепетно и нежно.
И Димка вдруг почувствовал, как необыкновенное, горячее тепло ткнулось в сердце и разлилось по всей груди. Это было счастье. Оно струилось от золотистых Зининых волос, от ее взгляда, от легкого, неслышного дыхания, от всего ее существа. Ему вдруг стало страшно оттого, что кто-то другой мог вот так же, как он, поцеловать ее, обнять за плечо, прижать к себе. Перед глазами встало искаженное болью лицо Паши Коровина, скрывавшего тайную симпатию и притязания на Зину. Теперь ему уже не было жалко Пашу. Наоборот, он радовался тому, что тот держал свои чувства в тайне. Если бы он первым начал ухаживать за Зиной, кто знает, как бы повернулись сейчас обстоятельства. Навалившись грудью на раздаточное окно, он спросил:
— Зин, а ты могла бы выйти за Коровина?
— Ты шутишь? — Она уставилась на Димку сразу посерьезневшими глазами. — Почему ты задаешь мне этот вопрос?
— Ну знаешь… Вдруг бы со мной что-то случилось.
— Что, например?
— Умер бы. — Димка склонил голову, сделал печальное лицо.
— Глупый ты, Дима, вот что я тебе скажу, — ответила Зина. — И еще у меня одна просьба. Никогда больше не говори ни о Коровине, ни о своей смерти.
Недалеко от вагончика загрохотала машина, по звуку мотора которой Димка сразу определил вездеход. По всей видимости, это был тот самый,
— А где Панов? — спросил Димка, подойдя к водителю.
— Едет сюда. Нам с ним удалось связаться по рации.
Водитель нырнул в кабину и погнал вездеход на стоянку. Димка потоптался на месте, не решаясь идти в свой вагончик, но после недолгого раздумья повернул к себе. Он понимал, что отношения с Пашей теперь расстроились окончательно, но никакой вины за собой не чувствовал. Зина высказала свое отношение к Коровину решительно и однозначно. Может быть Паша потому и не объяснялся с ней раньше, что не надеялся на девичью взаимность?
А может думал, что Зина соблазнится на его «Волгу»?
Коровина в вагончике не оказалось. Это обрадовало Димку. Он лег на свою кровать, закинув за голову руки, и уставился в потолок. За один день все перевернулось в его жизни. Теперь и ему захотелось заработать побольше денег, чтобы купить хорошую квартиру в городе. А, может, не в городе? Может, в деревне? Димка разрывался в мыслях оттого, что не знал, куда после окончания стройки лучше всего поехать с Зиной. В городе больше заработки, но и траты тоже намного больше. Одни коммунальные платежи столько стоят, что об этом лучше не думать.
А в деревне будет свой дом, полянка перед ним и Кузя, лежащий около ворот и настороженно провожающий взглядом каждого прохожего. Какой же дом без собаки, которая бы охраняла его? Димка во что бы то ни стало хотел взять Кузю с собой. Не бросать же его в тайге на съедение голодным зверям.
Снаружи снова затарахтел вездеход, раздались громкие мужские голоса и в вагончик ввалился Панов — продрогший, усталый, с резкими морщинами на лице. Димка вскочил с кровати. Ему показалось, что Панов сейчас начнет отчитывать его за то, что заставил полдня напрасно рыскать по тайге. Но у Панова весь запал злости, очевидно, уже давно прошел. Сдернув с головы шапку и расстегнув пуговицы на полушубке, он спросил:
— Где ночевали-то? У костра?
— Нет, в охотничьей избушке, — сказал Димка и виновато добавил: — Ты извини, я сам не знал, что так получится.
— Моли Бога, что повезло. — Панов стянул с плеч полушубок, повесил его на гвоздь. — У костра на таком морозе не переночуешь. — Он сел на табуретку, налил в стакан из термоса горячего чаю. Втянув в ноздри легкий парок, поднимающийся над стаканом, Панов заметил: — Все хорошо, что хорошо кончается. Могло быть и хуже.
«А я не знаю, хорошо это или плохо, — подумал Димка. — Да ведь, собственно, ничего еще и не кончилось, наоборот, только начинается».
— Ты смотри, подлецом не окажись, — сказал Панов, словно угадав его мысли. — У меня у самого три дочери, я за них любому морду набью. Зинка девчонка хорошая, к тому же сирота, можно сказать.
Никогда раньше он не разговаривал подобным тоном. Но Димка на него не обижался. Он знал, что всю тревогу утром поднял Панов и, пока Паша Коровин спал, уехал разыскивать их. И о Зине он говорил так потому, что относился к ней с отеческой заботой.
— Мы пожениться решили, — сказал Димка, присаживаясь к столу и тоже наливая себе чаю.