Лесси
Шрифт:
— Что тут происходит? Вы что, не понимаете, что идет заседание суда и…
На этом голос осекся. Потому что в этот миг что-то бурое бомбой пролетело мимо, едва не сбив человека с ног. Его лицо перекосилось, изобразив ужас и разъяренное достоинство. Он смерил двух мужчин с сеткой единым презрительным взглядом. Потом закрыл дверь.
А там, в комнате, воздух наполнился гудением, потому что Лесси металась туда и сюда, ища выхода. Но и здесь, в просторной комнате, его, казалось, не было. Все двери закрыты.
Лесси остановилась в углу, точно загнанный
— Не должен ли я так понять, что это и есть нежданный свидетель, обещанный защитой?
Зал покатился со смеху. Молодые люди в торжественных черных мантиях широко улыбались. Внушительный господин в огромном белом парике тоже позволил себе улыбнуться, ибо он славился на всю широкую округу своим разящим остроумием. К тому же дело слушалось сегодня долгое и скучное. Его замечание будут повторять и устно и печатно, — подхваченное газетами, оно облетит из края в край всю страну:
«Мы получили сегодня новый образец искрометного юмора прославленного острослова из юридического мира, судьи Мак-Куэрри, проводившего заседание в…»
Великий человек слегка кивнул головой, отчего его белый парик съехал чуть ли не на брови. В это мгновение Лесси коротко тявкнула один только раз.
Великий человек просиял:
— Полагаю, ответ получен положительный. И я могу добавить, что это самый толковый свидетель из всех, каких я видел перед собой за двадцать лет, ибо он первый сумел ответить без уверток, прямым «да» или «нет».
Снова большой зал покатился со смеху. Молодые люди в мантиях кивали, как китайские болванчики, и поворачивались друг к другу.
Старина Мак-Куэрри сегодня в ударе!
Но вот, как будто решив, что он один вправе указывать, как долго может продолжаться смех, судья застучал молоточком. Его брови насупились. Глаза глядели строго.
— Сержант! — прогремел он. — Сержант!
Человек в мундире подбежал к судилищу и застыл в ожидании.
— Сержант, что это такое?
— Собака, милорд.
— Собака?!
Судья обратил взор на животное, все еще стоявшее в углу с видом загнанного зверя.
— Вы подтверждаете, сержант, мои собственные подозрения. Это собака! — сказал он ласково. Затем громогласно добавил: — Так! И как же я должен с нею поступить?
— Я, кажется, знаю, что у вас на уме, милорд.
— Что же у меня на уме, сержант?
— Вы хотите, чтобы ее удалили, милорд.
— Верно! Хочу! Удалите ее! Удалите!
Сержант в тяжелом недоумении поглядел вокруг. За все годы его службы перед ним никогда не вставала такая задача. Возможно, она никогда не вставала ни перед кем за всю историю юриспруденции. Возможно, в своде законов не было установлено никакого официального и признанного порядка для проведения подобной процедуры. Все прочие возможности были предусмотрены, но… как быть с собаками? Нет, этого сержант не мог припомнить.
«Собаки. Порядок удаления таковых из зала суда». Возможно, где-нибудь есть такой параграф, но сержант не помнил. А коль скоро не установлено официального порядка процедуры, как же тогда человеку…
Вдруг лицо у сержанта просветлело. Он разрешил задачу. Лестница чинов! Он обернулся к тому человеку, который открыл дверь и позволил Лесси войти:
— Мак-Лош! Уберите эту собаку. Откуда она пришла?
Багровый с лица привратник с укором поглядел на своего начальника:
— Не иначе, как улизнула от Фергюссона и Доннела. Они сейчас шатаются под дверью со своими сетками.
Сержант повернулся и перевел для судьи на более официальный язык:
— Собака, ваше благородие, сбежала от живодерных властей. Двое из них сейчас на посту. А так как задержание и арест бродячих собак входит, собственно, в обязанности живодерни, то…
— Официального постановления на этот счет я выносить не стал бы, но неофициально, сержант, неофициально…
Молодые люди в мантиях опять заулыбались друг другу.
— … Неофициально я сказал бы — это по их ведомству. Впустите их и прикажите им убрать отсюда животное.
— Очень хорошо, милорд.
Сержант поспешил скрыться за дверьми.
— Уведите ее отсюда, живо! Пока он не вышел из себя, — прошипел он хриплым шепотом.
Те двое с сеткой наготове вошли в зал суда. Блюстители закона выстроились в ряд и следили с жадным интересом. Как-никак, этот эпизод позволял передохнуть от томительной скуки сегодняшнего заседания.
Двое с сеткой, крадучись, пробирались к углу — медленно, осторожно.
— Мы ее быстренько уберем отсюда, милорд, — сказал один успокоительным тоном.
Но он еще не досказал, как Лесси уже увильнула. Сетка была ей знакома. Это ненавистный враг. Его надо избегать.
Опять в зале пошел бедлам. Пользуясь случаем, молодые люди разыгрались, точно школьники, и закричали на все голоса:
— Го-го-го! Вон отсюда!
— Эй, Уотсон, гляди! Там, подле кафедры!
— Улю-лю! Гейо!.. Ой, зашиб колено!
Они бойко улюлюкали и с веселым жаром всеми силами старались помешать людям с сеткой — делали вид, что помогают загнать собаку в угол, а сами норовили при каждой возможности толкнуть их, как бы ненароком.
Но облава понемногу пошла как должно. Лесси оказалась припертой к стене. Кольцо людей стягивалось. Прямо перед ней было открытое окно. Она вскочила на подоконник и остановилась в колебании: внизу под нею был двор, где все еще стоял фургон. А прыгнуть надо было с высоты добрых двадцати футов — и прямо на асфальт.
Люди уверенно подходили. Они знали, что отсюда ей не спрыгнуть. Они расправили сетку.
Стоя на самом краю, Лесси задрожала. Поодаль, влево, была крыша фургона. Тут высота не превышала десяти футов, но фургон стоял далековато. Лесси сгорбилась, перебирая лапами, как будто нащупывала более верную опору. Ее мускулы подрагивали.