Лестница из терновника. Трилогия
Шрифт:
– О, Старший, - буркнул Второй, когда родители отвернулись, - я чувствую себя козой на верёвке!
– Держись, - усмехнулся Н-До.
– Может, ещё удастся опрокинуть на кого-нибудь миску с горячим соусом или играючи морду набить... Попробуем сделать так, чтобы было весело.
Он и понятия не имел, насколько будет весело на самом деле...
Усадьба Эу-Рэ, надо отдать ей должное, действительно располагалась в живописном месте. Золотые ясени окружали её шелестящей толпой, как изысканные придворные дамы на столичном балу - и узкие язычки листвы, трепеща, срывались с гибких ветвей и летели по ветру, создавая чудное настроение праздника и
– Хок!
– не сдержался Второй.
– Необрезанного осла слышно, а безмозглого богача - видно!
Н-До попытался сдержать смешок и совершенно неприлично фыркнул.
– Тише, северные ветры!
– сказала Мать огорченно.
– Я вас прошу, сделайте, хотя бы, вид, что восхищены приемом.
– Отец!
– воззвал Второй с комической тоской.
– Взгляни, как Мать учит нас лицемерить!
Н-До рассмеялся, уже не скрываясь, но Отец даже не улыбнулся.
– Вы уже достаточно взрослые, - сказал он, раздражаясь.
– Юноши Времени Любви должны уметь сдерживать себя, соблюдать приличия и вести себя так, как выгодно Семье. Вы не дома. Будьте вежливы и пристойны.
Слова Отца сразу сбили весь озорной настрой. Второй нахохлился и замолчал, а Н-До криво улыбнулся. Праздничек...
За воротами, распахнутыми настежь, открылся широкий двор, усыпанный листвой. Слуги зажигали благовония в курильницах; сладковатый дым смешивался с ароматом осени. Сам Эу-Рэ встретил Отца церемонным поклоном, и, пока слуги уводили лошадей, Н-До невольно глазел на него, бессознательно пытаясь разглядеть некую незримую печать - клеймо на душе Всегда-Господина.
Сейчас, разумеется, никто не вызвал бы Эу-Рэ на поединок, даже если бы это было разрешено - и печать вправду бросалась в глаза. Эу-Рэ обрюзг и разжирел, двигался медленно; его лицо хранило надменно-спесивое выражение, превратившееся во время разговора с Отцом в слащавое.
"Интересно, - подумал Н-До, - он что, не сражается ВООБЩЕ? Даже на палках? Даже с собственной женой и наложницами не играет? Даже с детьми? Забавно... Вот что такое "золотой мешок"... И какой смысл и радость в подобной жизни?"
– Большое счастье - видеть вас в моем доме, Господин Л-Та, - говорил Эу-Рэ, улыбаясь.
– Рад приветствовать Госпожу Л-Та и ваших благородных детей...
– Счастлив вам угодить, Смотритель Эу-Рэ, - отвечал Отец холодно-любезно, с еле заметной улыбкой.
"Называет его Смотрителем, чтобы не выговаривать "Всегда-Господин", стыдится, - подумал Н-До.
– Отцу стыдно, а этот Эу-Рэ, похоже, привык". К Семье Л-Та подошла Госпожа Эу-Рэ в сопровождении пары наложниц, и Н-До пришлось сделать над собой серьёзное усилие, чтобы не передернуться от отвращения.
Госпожа Эу-Рэ растолстела так, что её подбородки свисали на грудь, грудь лежала на животе, а в живот, очевидно, поместился бы целый поросенок - и у неё было точно такое же надменно-спесивое выражение лица, как и у её мужа. Наложницы казались рядом с ней худыми, как щепки: первая - женщина постарше с усталым и равнодушным бледным лицом - и вторая, совсем юная, похожая на больного изнеженного мальчика. У молоденькой грудь едва приподнимала вышитую пионами накидку,
Сложно сказать, о чем думал Второй, но по его хмурому лицу было ясно, что Семья Эу-Рэ ему совсем не нравится. Вероятно, Смотритель Эу-Рэ ухитрился заметить недовольство братьев, потому что радостно изрек:
– Юношам скучно с взрослыми, Господин Л-Та. Может, наши дети познакомятся между собой до пира?
Интересно, какие жабята рождаются у таких жаб, подумал Н-До - но статного юношу в длинном тёмно-синем кафтане, с мечом дома Эу-Рэ, никто не назвал бы жабёнком.
– Привет, - сказал он, глядя на Н-До с любопытством.
– Я - Лян из Семьи Эу-Рэ, - и добавил после многозначительной паузы, с тенью какого-то неуловимого недобра, протягивая руку ладонью вперед, - я родился в тот же год, день и час, что и ты.
Новость вышибла у Н-До дыхание. Что?! Три совпавших знака? Да это - ложь, это - чушь, и как он вообще посмел?! Они что, ополоумели все?! Н-До оглянулся, раздувая ноздри: Мать чуть хмурилась, Отец прищурился и имел тот не терпящий возражений, вид, который делал, желая без ссор настоять на своем. Чета Эу-Рэ благостно улыбалась.
– Пойдем разговаривать, - тихо, со сдерживаемой яростью в голосе, бросил Н-До.
– Подальше отсюда.
– Да пожалуйста, - Лян чуть пожал плечами с самодовольной ухмылкой и пошёл прочь.
Н-До шёл за ним, обшаривая Ляна глазами. Походка и движения бойца - уже хорошо, подумал Н-До саркастически, только в кого бы? Волосы светлые, но тусклые. Черты лица правильные, оно могло бы быть очень приятным, если бы не это спесивое самодовольство - точно такое же, как у Смотрителя Эу-Рэ. Ни за что, подумал Н-До, вообще его близко не подпущу.
Лян остановился в выездном дворике рядом с конюшней. Вокруг никто не мелькал: вся челядь Эу-Рэ, очевидно, встречала гостей и заканчивала приготовления к развлечениям и пиру. Лян зацепил пальцы за тканый золотом пояс и вызывающе взглянул на Н-До:
– Не думал, что это будет неожиданностью для тебя.
– Ты же мне не написал, - Н-До, в ледяном бешенстве, даже не пытался быть вежливым.
– С чего бы мне знать? Если кто-то и говорил мне, я не принял к сведению - это звучало слишком глупой шуткой.
– Я не люблю писать писем, - хмыкнул Лян.
– И зачем обмениваться отпечатками ладони, если можно сравнить их при встрече? У тебя симпатичное лицо, аристократ, - и снова протянул руку интимным, приятельским, обещающим жестом.
Н-До сжал кулаки.
– Хочешь подраться?
– рассмеялся Лян.
– Я тоже нравлюсь тебе?
"Ди, прости!" - подумал Н-До, облизал губы и сказал, растягивая слова:
– Да, ты мне нравишься... Тебя ведь уже предупреждали, что мне нравится убивать? Я убил двоих, знаешь ли. Один из них был Официальным Партнёром, у нас совпадали все пять знаков. Жаль, что с тобой, в лучшем случае, будут четыре...
– Это ещё почему?
– Лян удивился, он выглядел обескураженным.
– Ах, тебе тоже не всё сказали?
– рассмеялся Н-До, которого понесло.
– Не может быть пяти, даже если совпадут ладони. Пятый знак - происхождение, видишь ли.