Лето на чужой планете
Шрифт:
Местрия готовится к зиме.
Ну, а мне пора собираться. Лина позавчера уехала к родителям — попрощаться, как следует. А у меня сердце не на месте. Ну, как не вернётся? Знаю, что глупость — а перестать думать не могу. Потому и поднялся на рассвете, нетерпеливо меряю комнату шагами и затягиваю сборы, на которые и надо-то пять минут.
Вещей у меня немного — чистое бельё, да потрёпанная книга, которую я так и не вернул Стипу Брендону. Чернила на страницах расплылись в неразборчивые сине-фиолетовые пятна. Теперь ни прочитать, ни вспомнить — что там было когда-то написано. Точь-в-точь человеческая память.
Слава Создателю — Стип и Илия выздоровели. Вовремя доктор Трейси просветила им мозги и обнаружила опухоли. Наследственная болезнь — поганая штука! Именно такая опухоль сгубила мать Брендонов. Я-то плохо её помню. А вот мама рассказывала, что Эми Брендон была хохотушкой и шутя управлялась со своим непутёвым мужем и тремя сыновьями.
Вряд ли Стипу понадобится книга — скоро на Местрии появятся настоящие учебники. Дядька Томаш уже сговорился через старпома Кнайпа с шишками из Корпорации. Ну, а я возьму книгу на память.
Удобную кожаную сумку мне подарил Дин. Он же, с разрешения старшего помощника, уступил нам с Линой свою каюту. Так что мы теперь — гордые постояльцы маленькой отдельной комнатки с крохотной душевой и круглым иллюминатором. Она всего в десяти минутах ходьбы по корабельному коридору от каюты Фолли. Практически, соседи — учитывая размеры крейсера.
Кстати, Фолли умудрился выпросить у старпома каюту с тремя комнатами. Пилот напирал на то, что у него теперь большая семья — целых две жены. Десять дней Фолли блаженствовал без перерыва. А затем опять пришёл к Кнайпу и умолял выделить ему отдельную комнатку, самую маленькую — хоть кладовку. Лишь бы высыпаться в перерывах между вахтами. Да, избыток счастья тоже не всегда бывает на пользу.
Но я отвлёкся. Так вот — Дин остаётся на Местрии. Он сговорился с Петером и Иргой, родителями Лины. Они устроили его в своём доме и отдали сарай под эксперименты с улитками.
Дин сам рассказал мне об этом. Он говорил спокойно, даже обыденно. Но в его глазах я увидел что-то такое, отчего сердце вновь больно царапнуло острым когтем. Сомнение — вот что это было.
Я упаковал сумку и застегнул молнию комбинезона. На прощание погладил ладонью холодный металл телескопа. На нём уже осел тонкий-тонкий слой пыли. В эту чудесную трубу я когда-то впервые разглядел очертания настоящего космического корабля. Это было всего три месяца тому назад, а как будто прошли годы.
Распахнул скрипнувшую створку окна. Она слегка заедала — видно, разбухла от влаги. Свежий осенний ветер влетел в комнату, разбросал мягкие занавески и радостно пошёл гулять между рёбрами стропил.
Я внимательно огляделся — не забыл ли что-нибудь? Нет, ничего. Пора.
Все обитатели дома уже собрались за столом. Говард рассеянно барабанил пальцами по краю стола. Интен близоруко щурился поверх тарелки с пирожками. Даже Матильда присела на табурет, налив себе чашечку чая с цветами апельсинии.
Фолли всё было нипочём. Придвинувшись ближе к столу, он расстегнул китель и увлечённо пилил столовым ножом отбивную, запихивая в рот исполинские куски хорошо прожаренного мяса. Пилота можно было понять. Это мы недавно проснулись, а он вылетел со «Стремительного» ни свет, ни заря. Хотя, ни зари, ни света в космосе нет. Зато есть Лусия и Йугу, которые ежедневно обеспечивают счастливчику Фолли сладкую жизнь.
Дамы сидели по обе стороны от Фолли — Лусия слева, Йугу справа. Они были одеты в одинаковые белоснежные комбинезоны медицинской службы. Волосы уложены в одинаковые причёски — чёрно-смоляная у Лусии, золотистая у Йугу. Даже ели они одинаково — чинно подцепляя вилками маленькие кусочки отбивной.
Увидев меня с сумкой через плечо, Фолли одобрительно замычал и взмахнул вилкой, изображая приветствие. Матильда тут же вскочила, и на моей тарелке, словно по волшебству появился тёплый пирожок с мясом. Я с аппетитом надкусил румяную корочку и спросил:
— А пастора Свена ещё нет?
— Не переживай, Ал. Пастор не опоздает, — отозвался Говард. — Я предупредил его.
Я обеспокоенно повертел головой.
— Погодите! Он что, идёт пешком? — я так умоляюще уставился на Фолли, что он поперхнулся отбивной и, вздохнув, полез из-за стола.
— Сгоняю за пастором. Интен, где у вас стоит второй глайдер?
Мы только-только закончили завтрак, и вышли на улицу, как из-за деревьев в углу поляны вынырнул глайдер. Разумеется, это был не Фолли. Глайдером управлял Дин, и платформа была забита народом, словно церковь в воскресный день. Судите сами: Дин привёз Лину, её родителей, моих родителей, дядьку Томаша с тётей Джуди, да ещё захватил доктора Ханса и Трейси. Когда вся эта пёстрая компания высыпала на поляну, глайдер приподнялся не меньше, чем на метр, а гравигенератор взвыл с облегчением.
Здорово, всё-таки, когда столько народу приходит тебя проводить! Или не здорово? Ну, не знаю. Я просто был рад всех видеть, к тому же, намечалась важная часть программы. Конечно, серьёзные дела наспех не делаются, папаша мне всегда это говорил. Но у меня всё не так, как у приличных людей.
Первым делом я обнял маму, потом поздоровался с отцом. Он крепко стиснул мою руку и растерянно похлопал по плечу. Обниматься на людях он так и не научился, пришлось мне действовать самому. Тем более что на глаза навернулись слёзы, а я не хотел, чтобы отец их видел.
Лина уже подошла ко мне, а я всё растерянно оглядывался в поисках пастора. Но вот на дороге показалась упитанная фигура в чёрной шёлковой сутане. Я глазам не поверил — пастор Свен бежал! Не то, чтобы у него получалось, но мужественная попытка заслуживала искреннего восхищения.
Достигнув финиша, пастор обессиленно плюхнулся на скамейку и задышал так громко, что перекрыл шум разговоров. Говорить он не мог, поэтому только смотрел на меня вопросительно и тревожно. Я поспешил его успокоить: