Лето в Альбаросе
Шрифт:
— Тогда я надеюсь, что скоро он померкнет в ее глазах. По мне, так чем скорее, тем лучше. Спокойной ночи, Каран. Храни тебя Господь.
Каран очень переживала, когда состоявшийся на следующий день ужин в «Марроки» оказался тягостным испытанием для всех. Джулия пребывала в дурном расположении духа — она то дулась, то начинала язвить, Поль мрачно поглядывал на нее в надежде услышать хотя бы одно ласковое слово, только Брук оживленно говорил, словно и не подозревал о враждебных настроениях присутствующих. Он рассказывал о том, как жил в других областях Испании,
— Как только мы покончим с нашей трапезой, пойдем погуляем по улицам, посмотрим, как детишки метлами выпроваживают старый год за пределы города.
— Сейчас они из центра двинутся к окраинам, — пояснил Брук, когда вся компания оказалась на улице. — Так что лучше всего нам смотреть на это действо откуда-нибудь сверху.
Сначала Джулия с Бруком шли вместе вверх по узкой тропинке и поднимались по плоским каменным ступеням. После недолгой остановки на маленькой площади, которая была совершенно пустынна, если не считать черного в белых пятнах кота, неторопливо пробирающегося по булыжникам, Каран очутилась рядом с Бруком, а Джулия с Полем последовали за ними.
Улицы освещались скудно, и Брук поддерживал Каран за руку, чтобы она не споткнулась на темной мостовой. Очевидно, Джулия с Полем затерялись далеко позади, потому что, когда Брук довел ее до самой высокой точки города, их нигде не было видно.
Каран узнала ту стену, у которой она когда-то стояла с доном Рамиро.
— А отсюда можно увидеть ту часть города, где живут Габриэлла с Фелиппе и их дети в своей маленькой бедной лачужке? — тихо спросила девушка.
Он резко повернулся к ней:
— Откуда тебе известно?
— Я сама случайно их нашла. Если бы я не узнала правду, я бы, наверное, винила во всем дона Рамиро.
— На тот момент это было лучшее, что можно было найти, — вспылил он. — Габриэлла и Фелиппе обещали мне не оставаться там дольше чем на неделю, максимум две.
— Но зачем вообще понадобилось увозить их с виллы? — воскликнула Каран. — Это было не так уж и срочно.
— Ты мне теперь так говоришь! Из-за вас всех бедная Габриэлла уже места себе не находила от беспокойства. Дон Рамиро, конечно, здесь ни при чем, а вот Поль постоянно ее пилил, и ты со своим невозмутимым мученическим видом была ничуть не лучше. А последней каплей стал тот день, когда Поль лишил их газа. И на следующий день пообещал отключить электричество.
— Но я об этом ничего не знала. Почему же Габриэлла мне ничего не рассказала? Я бы постаралась им помочь. В конце концов мне удалось бы убедить Поля, чтобы он подождал с решительными мерами.
— Да он просто не стал бы тебя слушать, — презрительно бросил Брук. — Он гораздо жестче, чем ты думаешь.
Каран помолчала. Потом она спросила севшим голосом:
— Что же теперь будет с Габриэллой?
— Если бы ты была потерпеливее, ты бы ничего не узнала про ту конюшню, где они живут. Я уже нашел им квартиру. Один из рабочих дал мне адрес — там три большие комнаты, очень удобные, на следующей неделе Габриэлла с семьей туда
— Ты так говоришь, словно я любознательная проныра! — возмутилась Каран. — Я все равно выпытаю адрес у Бениты.
— Ха! — победно крикнул он, и ему ответило эхо от старых стен. — У Бениты ты ничего не узнаешь, если я велю ей молчать.
— Не понимаю, куда подевались остальные, — помолчав, медленно произнесла она.
— А что нам до них? Вот, у меня тут есть кое-что… — Он пошарил в кармане и вытащил небольшой плоский сверток. — Это на Новый год, подарок. Надеюсь, тебе понравится. Я еще вчера вечером хотел подарить, но пришли эти двое, и ты упорхнула птичкой.
— Спасибо, Брук.
Каран смотрела на сверток у себя в руках, не зная, открывать ли его прямо сейчас. Ее беспокоила мысль, что Джулии он подарил ожерелье еще на Рождество, а теперь, видимо, запоздало вспомнил и про нее.
Он положил руки ей на плечи и привлек к себе. Когда он поцеловал ее, Каран подумала с неожиданной яростью: конечно, она не оставит без ответа такого любезного господина, который расщедрился на подарок в Новый год. Она поцеловала его очень небрежно, но его объятия стали только крепче, и он требовательно приник к ней губами, так что против воли ей пришлось немного расслабиться. Он держал ее в объятиях, прижавшись к ее щеке.
— Скоро я уеду отсюда, — прошептал он. — Меня ждет другая работа.
Она вздрогнула от этого удара, но постаралась взять себя в руки. Значит, то была прощальная ночь, подарок на прощанье и последний поцелуй.
— Твоя новая работа далеко? — с усилием спросила она, стараясь скрыть подступающие слезы.
— Не знаю. Я еду, куда посылает меня испанская фирма. Но ты навсегда останешься в моем сердце, Каран.
— Интересно, скольким девушкам ты говорил то же самое? — сказала она с горькой усмешкой.
Брук сразу же выпустил ее из объятий. Он слегка отвернулся от нее, бросив свой взгляд вниз, на темный город, где порой мелькали одинокие огоньки — все, что осталось от огненного круга.
— Не многим. Одну или двух я оставил искренне сожалея, но с моей работой разумнее не позволять себе слишком сильно увлекаться.
Вот именно, подумала Каран. Трудно было выразиться так просто и верно, нежели сделал он.
Брук вынул тонкую сигару, прикурил. Огонь спички на минуту осветил его лицо — оно было каменным, словно скала. И что же ей теперь делать? Кинуться ему в объятия, рыдать у него на груди, умолять остаться?
Нет, она не сделает этого. Пусть знает, что она независимая, что она не растаяла от его мимолетной ласки. Она приехала сюда работать, а вовсе не для того, чтобы найти себе мужа.
— Если меня направят в другую область Испании, ты мне будешь писать, Каран? — Эти тихо сказанные слова прервали ход ее мыслей.
— Да, наверное, иногда я смогу выкроить время и напечатать тебе письмо. Расскажу про свои беды с туристами летом, про то, как у Поля идут дела с его проектом, и прочее.