Летучий корабль
Шрифт:
А, с другой стороны, как быть, если тебе двадцать, к тебе забегает симпатичный парень, который к тебе явно неравнодушен, а ты работаешь в родительском ресторане?
* * *
Как быть? Вот у Кейт это называлось «собирать фрукты». Пока около меня крутился постоянно ноющий Невилл, пока я присматривал за Роном, которого выводило из себя любое распоряжение Вудсворда, я не особо смотрел по сторонам, не обращал особого внимания на то, что дочка трактирщика тщательно прихорашивается, прежде чем взять шесть (!) огромных плетеных корзин и отправиться с ними в лес. Мне было некогда, так что я и не замечал, как, тщательно скрывая недовольство, поглядывает на нее отец, бурчит себе что-то нечленораздельное под нос и качает головой. Просто Кейт была довольно своенравной девчонкой, балованной, как я тогда думал. И нюансы ее отношений с папенькой были мне совершенно неинтересны. Но вот после того как я остался
– Скоты, — услышал я, едва ступив на порог. Кого Рон умеет в виду, уточнять даже не стоило. — Представляешь, кажется, они всю жизнь мечтали видеть нас с Невом со швабрами в руках. И чтоб мы грязь за ними подтирали!
Я в этот момент ощущаю только безмерную радость оттого, что с ними все благополучно, ну, насколько это вообще возможно, учитывая то, на каких правах мы тут обитаем. А еще огромное желание немедленно завалиться спать, так как работы в таверне не убавилось, а нас там на данный момент… В общем, сегодня пришлось просить о помощи даже Вик, не говоря уже о том, что Кейт так и сновала по залу с подносом, чуть ли не сталкиваясь со мной. А Вудсворд старается дочерей до обслуживания пиратской братии не допускать.
— И что вы теперь подт…, — я вовремя останавливаюсь, дабы пощадить его самолюбие, — убираете?
А дальше он дает совершенно немыслимый ответ:
– Корабль! Представляешь? Заставили палубу драить, говорят, чтоб блестело все. И эти мерзкие рожи постоянно перед глазами. Мальсибер, Эйвери, господа капитаны.
– И что, это надо делать каждый день?
Я, идиот, почему-то ловлю себя на мысли, что завидую Рону. Потому что мне нравится Корабль. С того утра, как нас вели на допрос к господскому дому, у меня почти не было возможности просто подойти и посмотреть на него. Да и кто бы позволил Поттеру шляться около пристани? Но мне кажется, мы с Кораблем в сговоре, даже не понимаю, с чего я так решил. И мне снятся странные сны… будто я стою на палубе, руки мои на штурвале, я различаю их так отчетливо, что даже понимаю, что там, в моем сне, я как будто старше — мои пальцы выглядят более, ну, не то, чтобы взрослыми, но они шире, чуть грубее. И руки не такие загорелые, какими они стали здесь, за месяц пребывания на острове. И я не ощущаю воды, качки, ударов волн в борта — мы в воздухе. Моя магия сливается с магией Корабля, думаю, те, кто говорит, что это обычный маггловский фрегат, просто ничего не понимают. И я не один, но вот того, кто со мной, я не вижу, я воспринимаю его просто как некое движение у меня за спиной. Вряд ли это Рон, так как рыжий не испытывает к Кораблю никаких романтических чувств. Для него это просто еще один источник бесконечной муки, которой и станет для него, в конечном итоге, весь этот год жизни на острове.
– Да, представляешь, весь день, желательно, с утра до вечера. Чтоб пушки блестели! И каждый гвоздик! И на пристани чтоб ни пылинки!
– А котлов там нет? — я просто не могу удержаться.
– Каких котлов? А, черт! — Рон, наконец, понимает меня и криво улыбается. — Нет, на корабле сиятельный лорд Довилль котлов не держит. Надеюсь, он не заставляет Лиз чистить их в доме.
Мы еще некоторое время говорим о том, как несправедлива судьба, а потом укладываемся, и я думаю, вот черт, почему я приставлен к кастрюлям и печам, а Рону с Невом, которые совершенно этого не ценят, открыт доступ к Кораблю? И почему Малфою и Довиллю так нравится издеваться над двумя бедолагами — гриффиндорцами именно таким образом? Казалось бы, отправили куда подальше, хоть коров доить — и забыли. Так нет, надо чтобы Уизли и Лонгботтом показательно страдали у них на глазах. Держать их под контролем? Но на тот момент я уверен, что Рон в сочетании с Невиллом
Так вот, если я правильно помню, я начал рассказывать про Кейт. Вообще-то Кейт Вудсворд — поразительно милое создание, если она, конечно, не дуется, выспалась, не ругается с отцом из-за того, почему плохо оттерла столы накануне вечером (а Вудсворд считает, что при помощи магии массивные деревянные столешницы отчищаются хуже, чем при помощи обычной тряпки). У нее темные длинные волосы, которые она обычно заплетает в толстую косу, темно-карие хитрющие глазищи, еще по-детски пухленькое кругленькое лицо. Только вот у ее папаши возникает вполне разумный вопрос — зачем ты так тщательно причесываешься и корчишь гримасы перед зеркалом, если ты идешь в лес за фруктами, взяв аж шесть корзин? И как ты, душа моя, левитируешь в одиночку такую тяжесть — ведь из лесной чащи до таверны путь не близок? И отчего ты, Кейт, идешь срывать райские плоды не рано утром, когда влажный зной еще не обволакивает остров, а тогда, когда солнышко переваливает за полдень? Не оттого ли, свет мой, что утомленные ежедневными боями на плацу пираты как раз в это время разбредаются по своим домишкам?
Порой я слышу, как Вудсворд, думая, что, стоя у раскаленной печи и следя за тем, как в ней равномерно подрумянивается хлеб, я уже вообще ничего не воспринимаю, тихо говорит что-то вроде «До добра не доведет…хлыщ зализанный… вообще не пара». Но я стараюсь не вдаваться в подробности, потому что это действительно не мое дело. Может быть, Кейт хочет понравиться зеленым мартышкам или пеликанам, которых здесь в избытке. И фламинго носят наполненные фруктами неподъемные корзины в изогнутых клювах, а юная фея лишь порхает вслед за ними, чуть задевая нежные орхидеи стройными загорелыми ногами, обутыми в кроссовки. Потому что фея боится змей и шлепанцы не носит.
А еще Кейт поет. Вот сейчас, когда я пробегаю в Luna e mare мимо Матеи, заткнувшей уши наушниками от плеера, я тоже слышу некие звуки, напоминающие мне нестройный хор кошачьих голосов. Конечно, если ты, забывшись, подпеваешь той ерунде, которая долбит тебе мозг с утра до ночи (хотя, если бы Матея освободила уши, этим незамедлительно бы воспользовались ее родители), ты вряд ли станешь петь оперные арии, услаждая слух ресторанных рабов. Но Кейт… Поначалу она не издает при мне ни звука, просто все время молчит, еле-еле отвечая на обычные привет и пока. А потом, видимо, привыкая к тому, что я отныне занимаю место на их кухне как некий не очень респектабельный, но необходимый предмет обстановки, она перестает стесняться. И как-то раз, может быть, она просто не видит, что я тихо чищу себе рыбу в углу, я оказываюсь свидетелем чуда — Кейт, совершенно не заботясь о том, что кто-то может ее подслушать, самозабвенно, поразительно красивым довольно низким голосом, исполняет буквально следующее:
Пятнадцать человек на сундук мертвеца,
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Пей, и дьявол тебя доведёт до конца.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Их мучила жажда, в конце концов,
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Им стало казаться, что едят мертвецов.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Что пьют их кровь и мослы их жуют.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Вот тут-то и вынырнул чёрт Дэви Джонс.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Он вынырнул с чёрным большим ключом,
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
С ключом от каморки на дне морском.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Таращил глаза, как лесная сова,
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
И в хохоте жутком тряслась голова.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Сказал он: «Теперь вы пойдёте со мной,
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Вас всех схороню я в пучине морской».
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
И он потащил их в подводный свой дом,
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
И запер в нём двери тем чёрным ключом.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
– Кейт, ты что поешь? — я не выдерживаю, потому что из всего этого текста я хорошо знаком только с припевом и начальными строчками.
Кейт смотрит на меня, как тот самый воспеваемый ею черт Дэви Джонс, по крайней мере, глаза таращит очень похоже.
– Ты что, не знаешь? — кажется, это первый раз, когда она обращается ко мне за весь этот месяц. — Ты хоть книжки читал? «Остров сокровищ», например? Это же оттуда?