Летящие к солнцу 1. Вопрос веры
Шрифт:
Вероника замолчала, глядя в стену. Я, не шевелясь и не дыша, ждал продолжения.
– Он не ел конфеты, которые приносила та женщина, - донесся до меня шепот.
– Откладывал к моему дню рождения. Думал, что конфеты - это такая редкость, которая только раз в неделю бывает, а мне не достается вовсе. Я тогда впервые в жизни солгала. Пила с ним чай и изображала восторг. А свои конфеты подарить так и не решилась.
Моего эмоционального двойника рассказ поверг в ступор. Он и вообразить не мог, что двое детей, пьющих чай с конфетами, могут дать такую пищу.
– Если я дружески положу руку тебе на плечо, ты мне ее снова вывихнешь?
– спросил я.
– Сломаю, - вздохнула Вероника.
– Тогда мой эмоциональный двойник делает это в ментальной плоскости.
Вероника усмехнулась.
– Моя внутренняя богиня благодарна. Прости, что назвала душевнобольным ребенком. Случайно вырвалось. Вообще-то я имела в виду Джеронимо, но тут же испугалась, что он обидится, и... вот.
– Да ладно, - махнул я ложкой.
– Ты была права. Если в оскорблении нет кусочка правды, оно не работает.
В тишине мы продолжали есть склизкие противные грибы. Вскоре зашевелился Джеронимо. Он распаковал свой рюкзак, кряхтя, вытащил лампу-шарманку и включил свет. Я сверился с внутренними часами. Без десяти восемь.
– Не понимаю, какой смысл шептаться в углу, если не собираешься делать мне племянников?
– проворчал он, роясь в недрах рюкзака.
– Это какая-то греховная связь младенца с престарелой гетерой.
Джеронимо извлек тот самый сверток, от которого отказался его учитель. Сняв два слоя оберточной бумаги, разложил на подносе бутерброды с сыром и колбасой, тонущие в кетчупе с майонезом, украшенные веточками синтезированного укропа и синтезированной петрушки.
– Ах, как жаль, что вы уже наелись вкуснейших тушеных грибов!
– Сидя, скрестив ноги перед подносом, Джеронимо трагически покачал головой.
– Теперь мне, несчастному, придется съесть все в одиночестве. И никто, никто в целом свете не придет на помощь, и я сдохну от ожирения.
– !..
– Хором выкрикнув неприличное слово, мы с Вероникой отставили миски и бросились к подносу.
Хвала всем богам, за завтраком Джеронимо хранил молчание. Лишь съев последний кусок, он произнес:
– Земля тебе пухом, дон Эстебан. Ты был прекрасным учителем.
Я замер, как молнией пораженный воспоминанием об изможденном старике в казематах Альтомирано. Вздрогнула Вероника. Посмотрев на нее, Джеронимо сказал:
– Что? Не только твои друзья могут умирать, представь себе.
Я был уверен, что Вероника сядет рядом с братом, утешит его, но она слова не сказала. И, наверное, знала, что делала, потому что Джеронимо тут же принялся ворчать про толстую каргу, которая до такой степени уродлива телом и духом, что отказалась перебить крошечный отрядик солдат, и по чьей вине мы сейчас делим последние бутерброды в тюремной камере.
Вероника старалась не обращать на него внимания. Отошла к унитазу. Я уж было хотел деликатно отвернуться, но тут зажурчала вода. Оказывается, там, в темном угу, таилась еще и раковина. Сполоснув руки и умывшись, Вероника вернулась к нам.
– Перед обстрелом ты сказал что мы не в Мексике, - посмотрела она на меня.
– Ну да, - отозвался я и поймал на себе насмешливый взгляд Джеронимо.
– Это просто... Ну, не знаю... Самовнушение, что ли. Сказка. Легенда. Тебя не смущает, что мы по-русски говорим?
– А у тебя с историей как?
– проскрипел Джеронимо.
– С тех пор как в Мексику пришли русские...
– У меня-то прекрасно, - перебил я.
– И с географией неплохо. Трудно быть точным, но мы живем где-то в Красноярске.
И тут меня пронзила страшная догадка, которую я тут же озвучил:
– А провалились, судя по всему, в Красноярское Метро...
Джеронимо и Вероника переглянулись, внезапно позабыв о разногласиях. Джеронимо схватил лампу-шарманку и поставил ее на поднос, объявив, что настало время потрясающих историй.
– Точно не скажу, - начал я, - но кое-что читать приходилось. В основном - в древних летописях Луркоморья. Красноярское Метро - это одна из величайших тайн, тревоживших умы человечества. Наряду с Бермудским Треугольником, Снежным Человеком и Летающей Тарелкой. Таинственная масонская организация начала строить метро, но там, под землей, они нашли нечто до такой степени страшное, что завалили вход и заморозили проект. Долгое время никто не вспоминал о нем, пока в том районе не начали пропадать люди.
Однажды в метро послали отряд спецназа. Потом - роту. Потом - полк. Поскольку никто из них не вернулся, туда ссыпали грузовик проституток, набранных во время рейда на проспекте Металлургов, и законопатили вход наглухо. На месте входа поставили бетонную плиту и золотой крест. Крест таинственно исчез следующей ночью, и вместо него водрузили деревянный. Тогда проклятие вроде как снялось само по себе, и в городе стало спокойно.
А теперь представьте себе, что могло произойти дальше. Стальная воля солдат спецназа и безоглядная страсть жриц любви, схлестнувшись, породили невероятную цивилизацию, которая питается одними грибами. Они, вероятно, и не заметили исчезновения солнца.
– Хочешь сказать, - вмешалась Вероника, - все это произошло еще засветло?
– Ну разумеется, - кивнул я.
– Нам теперь нужно очень тщательно подумать: что и как говорить. Кто знает, как вообще они относятся к жизни вне Метро...
– К тебе вроде неплохо отнеслись, - заметил Джеронимо.
– Этот, командир, чуть целоваться не полез. Он и сейчас на тебя влюбленными глазами смотрит.
Я поднял голову и с криком шарахнулся. В коридоре действительно стоял командир и, держась за решетку обеими руками, лил слезы.