Лейтенант Рэймидж
Шрифт:
— Если в наших силах будет оказать услугу комманданте, передав сообщение тем, кому он желает передать его, — Нино выражался крайне осторожно, избегая допущения, что ему что-нибудь известно, — то необходимо, чтобы это сообщение было на итальянском.
— Само собой разумеется, — ответил Рэймидж, принимая уклончивую манеру разговора, предложенную Нино, — Сообщение, о котором я веду речь, будет адресовано даме, понимающей в алебастре, и говориться в нем будет о том, что прибыли англичане с целью взять ее саму и ее друзей в путешествие. А чтобы убедить эту даму, а также дать ей возможность установить личность английского офицера, скажите ей, что когда
16
Данте Алигьери. Божественная комедия. Песня XXXIII. Перевод М.Л. Лозинского.
Нино повторил последнюю фразу.
— А что, этот человек, Данте, действительно так написал?
Рэймидж кивнул.
— Красиво, — произнес брат Нино, впервые приняв участие в разговоре. — Но почему дама злилась на ваше произношение, комманданте? Вы говорите как настоящий тосканец.
— Сейчас да, но тогда я был маленьким мальчиком, только учившимся языку.
— Что до сообщения, комманданте, думаю, оно может быть передано. Где вам будет удобно подождать?
— Где скажете. Мой клинок остался снаружи, и вы можете взять его и кортик моего спутника, и спрятать их где сочтете нужным.
Похоже, Нино принял решение.
— Комманданте, — начал он, — вы и ваш спутник устали. Возможно, вы пока поспите здесь, — Нино махнул рукой в сторону матрасов, — мне, тем временем, придется сделать кое-какую работу. Моему брату делать нечего, так что он останется здесь.
Рэймидж и Джексон растянулись на матрасах. Старуха всхлипнула: глаза ее слезились, и ее давно перестало интересовать в жизни все, кроме еды и сна. Жена Нино успокаивающе зашептала ей что-то.
Брат поставил свечу в угол, за ящик, и завесил курткой так, чтобы скрыть большую часть света. Рэймидж неожиданно осознал, насколько он устал. Рана на затылке ныла. За секунду перед тем, как провалится в беспробудный сон, внутри него шевельнулся страх: он доверился этим крестьянам, а что, если следующий стук в дверь возвестит о прибытии настоящих французских солдат?
Глава 7
— Комманданте! Комманданте! — кто-то тряс Рэймиджа. Почти тут же, благодаря выработавшейся за многие годы привычке и тревогам последних дней, тот уже совершенно проснулся. Рядом завозился Джексон. Лейтенанту потребовалось какое-то время, чтобы осознать, где он находится, но вскоре очертания маленькой комнаты приобрели необходимую четкость. По стенам метались странные тени, так как огонек свечи в руке у Нино слегка трепетал.
— А, Нино! Все в порядке?
— Нет, комманданте. По крайней мере, не совсем.
— Что случилось?
— Нам нужно уходить отсюда.
— Почему? Приближаются французы?
— Нет, комманданте, но для нас будет удобнее поговорить в другом месте.
— Куда мы идем?
— Здесь недалеко.
Ловушка? Подумав, Рэймидж, пришел к мнению, что нет, потому что итальянцу проще было бы привести с собой французских солдат и захватить их спящими. Выбора нет: надо идти с Нино. Возможно, он приведет его к беглецам…
Они с Джексоном
Луна переместилась настолько, что ближайший к ним фас Башни погрузился в густую тень. Зрелище было настолько мрачным, что Рэймидж не смог подавить приступ дрожи. Вскоре они оказались совсем рядом с Башней. Интересно, зачем сделан этот уклон стен: до бойниц они заваливаются внутрь, а потом опять выступают наружу. Приблизившись к стене, Рэймидж понял зачем: отверстия, проделанные под амбразурами, невидимые, пока не подойдешь вплотную, позволяли защитникам стрелять почти отвесно вниз, в то время как сами они находились под защитой парапета.
Входом служила дверь, расположенная на северной стороне на высоте почти половины Башни. Однако ведущие к ней каменные ступени не позволяли до нее добраться — между последней ступенькой и стеной зиял провал шириной футов в восемь. Через него была переброшена временная деревянная платформа, заменявшая подъемный мост. В случае опасности обороняющимся достаточно всего лишь убрать платформу, и никто не сможет попасть внутрь.
Начав карабкаться по ступеням, лейтенант увидел, что оба брата ждут его наверху. Нужно идти вперед. Деревянная платформа заскрипела у него под ногами — ему пришла в голову мысль, что этот звук может послужить предупреждением в случае появления незваных гостей.
— Только после вас, — сказал он Нино, стремясь скрыть свои опасения под маской вежливости.
— Конечно, комманданте, — ответил итальянец, видимо, догадываясь о мотивах Рэймиджа. — Подождите, сейчас я зажгу свечу.
Едва замерцал огонек, Рэймидж вошел внутрь. Зала, похожая на пещеру, оказалась огромной, занимая все внутреннее пространство по периметру Башни. От сводчатого потолка их отделяло не менее двадцати футов. Рэймидж огляделся в поисках ведущей наверх лестницы, но ее не было: лишь только слева от него в стене, той, что выходит на озеро, виднелась небольшая дверца. Возможно, за ней и находилась лестница: если так, то внутри кладки должна быть полость.
Нино поставил свечу на небольшой столик, составлявший, наряду со стулом, единственную мебель в комнате. Слева от входной двери Рэймидж заметил большой камин. Он подошел к нему: в очаге лежала кучка углей, но судя по паутине, опутывавшей его, словно миниатюрные рыболовецкие сети, камином не пользовались уже давно.
— Итак, Нино?
— Я уже сказал, комманданте, что есть определенные трудности. Я о том сообщении, комманданте. По чистой случайности я встретился с персоной, которая разбирается в алебастре, но ей ничего неизвестно о маленьком мальчике и Данте. Эта персона ждет друзей, комманданте, но она обеспокоена.
Рэймидж подметил, что итальянец старательно избегает указаний на то, является эта персона мужчиной или женщиной. Что же, прошло немало лет, и ничего удивительного, если из памяти маркизы ди Вольтерра истерлись воспоминания о нем и его Данте. Но она должна помнить его мать. Не исключено, конечно, что по причине преклонного возраста память стала изменять маркизе. Ей сейчас должно быть уже… да, лет семьдесят. Внезапно ему пришла в голову мысль.
— А эта дама, разбирающаяся в алебастре, она ведь весьма пожилая, так ведь, Нино?