Liberte
Шрифт:
– Извини, я так понял, теперь мой чип работать будет лучше прежнего?
– Ага.
– больше не обращая на меня никакого внимания он рассеянно кивнул головой.
– Это хорошо. А кому он теперь будет стучать?
– как можно невиннее поинтересовался я.
Впервые за всё время он с интересом посмотрел на меня и неожиданно предельно серьёзно произнёс на вполне разумном и доступном для понимания языке:
– Ты дурак, да? Я тебе чего сейчас только что объяснял? Никому он теперь стучать не будет. Самим на себя компромат набирать, за копов всю работу делать? Накроют эту шарагу и кому достанется информация? Поэтому я и обрезал у тебя аппаратную возможность делать аудио и видеозапись. Попробуешь обойти заглушки - наказание смерть! Ещё вопросы есть?
Как говорится полный дисконнект, вопросов у меня больше не было.
***
Джордж
– Разрешите доложить, сэр! Поступивший в Ваше распоряжение майор Риган прибыл для дальнейшего прохождения службы!
– Вольно, майор!
– не удержавшись я улыбнулся, глядя на устроенное им представление.
– Есть, сэр! Будут ли какие распоряжения?
– Согласно утверждённого мною расписания: приём пищи, здоровый сон, а с завтрашнего дня приступаем к прохождению ускоренного курса боевой подготовки.
– Разрешите приступить к исполнению, сэр!
– Приступайте!
– всё в той же шутливой манере ответил ему я.
Интересно надолго ли хватит его энтузиазма и не стоит ли его подстегнуть сказав, что на кон возможно поставлена его жизнь.
Глава 8 .
В которой герой учит и учится.
Неладное я почувствовал на следующий день. Впоследствии нехорошее ощущение только усилилось и стало обретать всё более угрожающую форму. Под конец третьих суток у меня уже не оставалось никаких сомнений - мой план обучения Джорджа полностью трещит по швам.
В целом продуманное мною расписание работало идеально. Каждый наш день проходил в точном соответствии с графиком, которого мы строго придерживались даже в мелочах, не растрачивая понапрасну ни единой минуты. Джордж неукоснительно следовал моим наставлениям проявляя недюжинное стремление превратиться в "настоящего" пилота за отпущенные нам с ним на это две жалкие и неумолимо короткие недели. По-честному, со всем возможным для него вниманием и серьёзностью, он выслушивал мои объяснения и наставления, кивал головой и, что уже являлось для него настоящим подвигом, редко когда перебивал меня.
В течение первой недели я думал кратенько и сжато преподать Джорджу теорию. А затем на выстроенном мною базисе теоретических знаний в оставшееся нам время провести с ним лётную практику, испросив для этих нужд обещанную мне "Иглу". В том, что мне не откажут в этой просьбе я сомневался, но внутренне был готов при необходимости дойти до мистера Хона и аргументировать свою просьбу тем, что невозможно без реального опыта пилотирования превратить обычного человека, пусть даже и военного, в пилота. А также в случае крайней необходимости напомнить сказанные им мне слова о том, что никто не будет ставить передо мною невыполнимых задач и требовать невозможного. Однако волноваться мне следовало вовсе не об этом.
Ранние симптомы надвигающегося фиаско начали проявляться, когда я под конец нашего первого занятия решил задать Джорджу пару вопросов и проверить что из рассказанного мною сегодня он смог усвоить. Ни на один из вопросов я не получил от него ничего, что можно было бы даже с большой натяжкой счесть за вразумительный ответ. И дело было не в моей чрезмерной требовательности к нему. Из нашего восьмичасового общения Джордж попросту не мог ничего толком вспомнить и помочь пробудить его воспоминания мне не удалось ни наводящими вопросами, ни прямыми подсказками. Тогда я потребовал, чтобы дальше он делал за мною записи и пометки, дабы, потом опираясь на них был в состоянии воссоздать в памяти нужные сведения. Кардинальных изменений это не принесло. Джордж безропотно повиновался и принялся исправно конспектировать наши занятия, но позже предъявленные мне для осмотра записи имели вид первозданного хаоса разобраться в котором не мог не только я, но и он сам. Если раньше полученные им от меня сведения бессистемно перемешивались в его голове, то теперь такой же сумбур царил и в его записях. Избрав ошибочную тактику, я пытался давать ему знания в соответствии с порядком, в котором нам преподавали их в Академии, оперировал теми же терминами растолковывая их значение, внушал ему теорию и старался донести степень её важности в предстоящих практических занятиях. Всё это задавало неверный тон и за считанные минуты вводило Джорджа в состояние автопилота, глаза его стекленели, взор туманился, а голова покачивалась в такт моим словам, вихрем, проносящимся мимо его сознания.
Джордж ни разу не обмолвился о том какой разговор состоялся у него с мистером Хоном, но полагаю, что после него у Джорджа сложилось чёткое представление ожидавших его печальных перспектив
На четвёртые сутки со всей очевидностью стало ясно что мой прежний план абсолютно нежизнеспособен. Продолжаться так более не могло. Образовывался замкнутый круг. Без усвоения теории я не мог допускать Джорджа к практике, а без прохождения практики Джордж был хронически неспособен воспринимать теорию. А я и в том и в другом случае не мог выполнить взятые на себя обязательства.
Как всегда, помог случай. Неожиданно простую идею подкинул Док, которому я во время ежевечернего терапевтического сеанса, не сдержавшись и поведал об образовавшейся у меня проблеме. Вынырнув из собственных размышлений Док на мгновение сконцентрировал своё внимание на сказанном мною, а затем поинтересовался почему бы мне не воспользоваться обычным учебным тренажёром. Несмотря на здоровый скепсис (слишком уж не вязались у меня между собой два понятия - пиратская база и учебный тренажёр), я всё-таки навёл справки у "сисопа" и к своему великому облегчению и удивлению узнал, что на базе действительно имеется простаивающие, но исправное оборудования для отработки пилотажных навыков. На мою удачу тренажёрная капсула была хоть и старого образца пятидесятилетней давности, но военной моделью федерального производства. Без труда я разблокировал тренажёр с помощью своего офицерского чипа и мне не пришлось особо долго разбираться в его пользовательском интерфейсе. Ковыряться глубже в системных настройках я попросту не рискнул, боясь как-бы чего ненароком не сломать. Отыскав в разделе средств пилотирования среди доступных летательных аппаратов "Иглу", я выставил первоначальные параметры и запустил тестовый режим. Только убедившись, что всё идёт как положено, я блаженно выдохнул буквально почувствовав, как ослабел навалившийся на меня за последние сутки груз.
Джорджа, как и ожидалось я застал в кубрике. Несмотря на то, что пищеблок для лётного состава работал круглосуточно, он был раздражён моей долгой задержкой и весь путь до столовой проделал в демонстративном молчании, преодолев его в рекордно малый срок нарочито размашистыми шагами, особенно нелепо смотревшимися при пониженной гравитации. Конечно же я понимал, что истинная причина его раздражительности кроется не в моём опоздании, но высказать её прямо он пока ещё не решился. Сдаётся мне он навыдумывал себе много чего нехорошего в мой адрес, вплоть до того, что я злонамеренно саботирую процесс его обучения. Следуя за Джорджем, я решил ненадолго приберечь радостную для нас обоих новость.
Пищеблок, как и всегда был почти пуст. За все дни его посещения я ни разу не видел, чтобы он был заполнен хотя бы на треть, однако около половины условно свободных столиков были помечены для нас интерфейсом - красным, как занятые. Немногочисленные посетители сидели поодаль друг от друга, чаще всего в одиночестве, реже как мы с Джорджем, по двое, ещё реже в компании состоящей из трёх или более человек. Вокруг стояла тихая, можно даже сказать умиротворённая атмосфера, под стать негромким звукам природы, доносившимся отовсюду из невидимых динамиков и от проецируемого головизионным панно грандиозного зрелища водопада Нью-Гюдльфосс. В принципе для меня было не на столько и важно, как оформлено помещение и что будет радовать мой глаз во время приёма пищи: будь то портрет президента и по совместительству Верховного Главнокомандующего или красоты природы. Хотя второму я безусловно отдам большее предпочтение, равно как и монотонному журчанию воды перед клишированной патриотической песней или бравурным военным маршем. Резонирующий контраст между столовкой в Академии и пищеблоком на пиратской базе проявлялся не только в окружающей обстановке. Главное его отличие состояло в качестве подаваемой пищи. По одному взгляду, брошенному на избалованного приближённостью к складским закромам Джорджа, можно было уже сделать вывод о том, как он поражён до глубины души, а уж про меня и говорить было нечего. Картина, исполненная придирчивого недоверия, с которым он впервые поднёс на кончике ножа кусочек масла ко рту, а затем распробовав его изумлённо протянул: "Натуральное", была достойна рекламного ролика центрального общефедерального вещательного канала. Всё что мне довелось нам попробовать на базе имело не просто питательную ценность, измеряемую в калориях и граммах, оно было натуральным, свежим, отменного качества и вдобавок превосходно приготовленным. Не чета кулинарным изыскам, к которым мне довелось причаститься на борту "Лейкленда", но всё же "пища богов" в сравнении с тюремным рационом, рассчитанным лишь на минимальное поддержание жизненных функций. Рано конечно делать выводы, но исходя из того как здесь кормят лётный состав и того факта что пилоты столуются отдельно ото всех остальных обитателей базы, можно судить о степени нашей привилегированности, более подпадающей под категорию "белая кость" нежели чем "пушечное мясо". Впрочем, можно откармливать и на убой.