Лицедеи Гора

Норман Джон

— Лана.

— Да, Господин, — задрожав от прикосновения прута, ответила она, принимая своё новое имя.

— Тана, — сказал Чино, касаясь плеча Леди Телиции.

— Да, Господин, — всхлипнула та, признавая имя.

— Бана, — бросил мужчина, трогая Бину.

— Да, Господин, — пропищала она.

Сделав своё дело, Чино вернул прибор своему другу, и тот, пользуясь им, принялся подправлять позы и строй девушек, касаясь их то тут, то там.

— Замечательно, — похвалил Чино, убедившись в качестве работы Лекчио, и обращаясь к Петруччо, сказал: — Ну, нам пора в путь. Пора гнать наше небольшое стадо

самок тарсков на рынок.

— Надеюсь, Вы получаете за них хорошие цены, — заметил Петруччо.

— О, будьте уверены, мы за этим проследим, — заверил его Чино.

Девушки, все вместе, ошеломленно и укоризненно посмотрели на Петруччо.

— А ну-ка, девки, — прикрикнул Чино, — нам пора в дорогу.

— Пошла, Лана! — скомандовал Лекчио, ускоряя её движение быстрым ударом жестокого гибкого обжигающего прута.

— Вперёд, Тана! — приказал Лекчио, добавляя ещё одну полосу на её ягодице, намекая, что двигаться следует быстрее.

— А Ты чё ждёшь, Бана! — рявкнул Лекчио, и девушка, получив свой удар и соответствующую полосу на бедре, со стенаниями, поспешила мимо него на конце дёргавшей её цепи.

Чино и Лекчио, следуя за караваном скованных цепью за ошейники девушек, покинули сцену.

— Желаю Вам всего хорошего! — радостно прокричал им вслед Петруччо, а затем, повернувшись к аудитории и накручивая свои усы, огласил: — Ну вот и завершилось ещё одно приключение Петруччо, Капитана из Турии. Это была история о том, как Петруччо разоблачил маскировку трёх хитрых рабынь, притворявшихся свободными женщинами, захватил их, и возвратил в их законную неволю, а потом великодушно даровал этих рабынь двум нуждающимся путешественникам, не попросив у них ничего для себя.

Тут Петруччо отвлёкся от зала, и сделал вид, что вглядывается вдаль.

— Ой! Ох! — воскликнул он. — А это ещё что за пыль на горизонте? Или это моё воображение разыгралось? Может быть, стадо верров пасётся на лугу? Возможно, это какой-то пустяк. Но, кто его знает, вдруг, это — мужчины из враждебных городов, как поведали мне эти славные портные, тщательно прочёсывают холмы в поисках туриан. Возможно, я должен преподавать им урок! Но с другой стороны, это может оказаться ничем, порывом ветра, или просто моим воображением. Интересно, в каком направлении мне теперь держать путь? Пусть уж, как обычно, это решит мой меч!

В этом месте он, по-видимому, закрыл глаза, и принялся вращать своим мечём.

— Отлично, меч, — сказал он, открывая глаза. — Ты сделал выбор, а мне остаётся лишь следовать ему, хотя и неохотно. Именно в этом направлении мы отправимся искать новые приключения, земли — которые будут опустошены, армии — которым предстоит быть побежденными, города — которые мы покорим, благородных свободных женщин — которых мы будем защищать и охранять на опасных дорогах.

И он отправился в направлении, указанном его мечём. Конечно, это было направление, прямо противоположенное тому, где он всего ен назад, с испугом различил облако пыли.

А через мгновение, улыбаясь и кланяясь, на сцене появились все актёры, игравшие в этом фарсе. Ровэну, Леди Телицию и Бину, уже освободили от их цепей, а заодно и от шарфов, обнажив их ошейники. Эти шарфы не пропали даром, и теперь были обёрнуты вокруг их бёдер и завязаны узлом слева. Между свисавшими концами шарфов, то и дело мелькали

круглые куски пластыря, прикрывавшие их клейма. Вместе с лицедеями на сцену выскочил и Бутс Бит-тарск, кланяясь аудитории и, экспансивными жестами, гордо обводя своих актёров, одного за другим посылал их вперёд. При этом Петруччо достались самые бурные аплодисменты. Бутс, один за другим, сорвал пластыри с бёдер девушек, открывая их клейма для всеобщего обозрения. Театральная традиция закончилась. Девушки вышли на сцену именно для того, чтобы снова стать теми, кем они фактически были всё это время — всего лишь рабынями.

— Благодарю Вас великодушные люди, почтеннейшая публика, благородные граждане, гости и друзья Брундизиума! — провозгласил Бутс.

Ни одной медной чаши не передали в зал. Ни одна монета не зазвенела на подмостках. Труппа уже получила кошель золота от Белнара — Убара Брундизиума. В качестве награды за их участие в моём захвате Леди Яниной, хотя Бутс и надеялся, что это за их выступление на банкете. Ведь когда Бутс рассказывал ей о таком празднестве, и «самых прекрасных развлечениях», он, конечно, имел в виду свою собственную труппу.

— Спасибо! Спасибо! — благодарил и кланялся Бутс, отправляя в толпу воздушные поцелуи по-гореански, открытой ладонью к аудитории.

Я снова бросил осторожный взгляд на стол, где отдыхал Белнар — Убар Брундизиума. Сидевший по левую руку от него мрачный Фламиниус, в аплодисментах не участвовал. Впрочем, я уже и раньше отметил, что он казался не слишком довольным характером и прохождением этого банкета. За тем же столом, сидел и Теменидес, член касты игроков, тот, кто играл на самых престижных досках Коса. Справа от Белнара оставалось свободное место. Не трудно было догадаться, что раз уж этот вечер должен был стать триумфом для Леди Янины, празднованием захвата ею Боска из Порт-Кара, и соответственно восстановления её положения в Брундизиуме, то это место было оставлено для неё.

— Представьтесь, — приказал Бутс Ровэне и Леди Телиции, подталкивая их вперед.

Ровэна, ослепительно улыбаясь, подошла к самому краю невысокой сцены. Она запрокинула голову, руки сложила на затылке, спину выгнула и чуть согнула ноги в коленях. Потом, она опустила руки и, отведя их назад и в стороны, толчком выпятила груди.

— Кто-нибудь хочет меня? — выкрикнула она в зал, тут же взорвавшийся громкими приветственными криками и серебряным звоном отлетавших в сторону кубков.

Несколько особо разгорячённых мужчин выскочили вперед и, сдёрнув женщину со сцены и, словно королеву высоко подняв над собой, понесли к столам, к её следующему выступлению. Следующей на авансцену вышла Леди Телиция и, встав левым бедром к зрителям, подняла руки высоко над головой, слегка наклонившись вправо, обвела зал глазами.

— Увы, я не такая красавица, — печально пожаловалась она мужчинам. — Я уверена, что никто не захочет меня.

— А Ты спроси! Спроси нас! — потребовали десятки мужских смеющихся голосов, из-за уставленных кубками и блюдами столов.

— Неужели, кто-то хочет меня? — спросила Леди Телиция, и рассыпалась весёлым звонким смехом, такая яркая и полная жизни в своём ошейнике, рабыня, собственность Бутса Бит-тарска, её Господина.

— Я хочу! Я хочу! — закричали не меньше дюжины мужчин одновременно, порываясь к сцене.