Лилобус
Шрифт:
Потом Мики тихонько поднялся по лестнице. Близнецы спали на двухэтажной кровати, по всей детской были разбросаны игрушки, вещи и книги. Фил, сжав кулачки, свернулся в клубок; Пэдди умиротворенно лежал на боку. Грета с распущенными волосами выглядела забавно — сколько Мики помнил, она всегда носила косички, с тех пор, как научилась их заплетать. Во сне она улыбалась. Тощая, неуклюжая и не то чтобы красавица, но так улыбается, что улыбка западает прямо в сердце. Даже когда спит.
Дверь в комнату Билли и Мэри оказалась открыта. Взрослых
Мики оставил небольшую сумку у себя в комнате. Мэри к его приезду всякий раз наводила чистоту и порядок и ставила в изголовье подушку в белоснежной наволочке, будто для какого-то почетного гостя. Мики порой вспоминал, как было при жизни мамы — такой красоты никто в доме не наводил, да и некогда было.
Мики недоумевал: может, Мэри вышла в магазин, чтобы принести ему рыбы с картошкой? Он решил подождать внизу, посмотреть новости по телевизору. Наконец, он забеспокоился. Без присмотра не оставляли, пусть дома ничего с ними и не случится — все равно, так у них не было принято. Мики еще больше встревожился. Он отправился на улицу, перешел дорогу и заглянул в магазин — и, к своему удивлению, за прилавком увидел Мэри: ей помогала только одна продавщица, и они едва успевали обслуживать покупателей — собралась очередь из четырех человек.
— Мики! Господи, уже так много времени? — она обрадовалась ему, но в голосе звучала досада.
— Вам подсобить? Пройду-ка я за прилавок. — Мики знал, что нужно делать: летом, субботними вечерами, когда случался наплыв посетителей, он выручал их не раз; а прейскурант висел на стене.
— Мики, сделай милость, — ответила она с благодарностью.
Он повесил свой пиджак на крючок и взял из выдвижного ящика фартук. Через несколько минут очередь уменьшилась, и Мэри смогла вздохнуть с облегчением. Сперва она обратилась к девушке за прилавком.
— Триша, пожалуйста, сними фартук, будь умницей, сбегай в «Райанс». Передай, что у нас нехватка продуктов, и мы рано закроемся. Скажи, что желающие пусть заходят в ближайшие полчаса, иначе останутся ни с чем.
— А кому сказать, мэм? — забеспокоилась девушка.
— Вот именно: бедной миссис Райан без толку что-то говорить. Дай-ка подумаю. Может, за стойкой бара будет кто-то еще — к примеру, Барт Кеннеди — ему можно передать.
— Силия дома, — сказал Мики. — Мы ехали вместе. Наверное, она уже там.
— Отлично, тогда скажи Силии.
Триша выбежала за дверь и побежала к пабу, довольная, что удалось вырваться из духоты.
— А где все? — Мики оглянулся.
— Столько всего случилось, ты бы знал — расскажу, когда придем домой. Еще полчаса продержаться, и мы свободны.
Вошли несколько человек, Мики принял заказ; вскоре, как и предвидела Мэри, из паба «Райанс» пришла толпа народу. Все беззлобно ворчали: слыхано ли дело, чтобы магазин закрывался раньше паба, это непорядок. Мэри добродушно смеялась и отвечала:
— Но все-таки, я вас предупредила, а могли бы остаться и без закуски, с полными животами пива.
Ей ужинать не хотелось, поэтому Мики взял только одну порцию рыбы с картошкой; жир был вылит, столы и прилавок вытерты, пол начисто выметен, мусор собран в большие черные пакеты, которые сверху завязали проволокой. Наконец, они перешли дорогу и оказались дома.
Под струей горячей воды из-под крана Мэри нагрела тарелку, достала томатный соус, хлеб и масло.
— Тебе налить чаю, или выпьешь чего-нибудь покрепче?
Они достали себе по бутылке «Гиннеса» и сели за стол.
— Билли от нас ушел. И не вернется.
Он уставился на нее, не донеся вилку до рта.
— Сегодня ушел, днем, и не вернется. Никогда.
— Мэри, не может быть.
Она отпила из бокала пива и скорчилась.
— Сначала всегда противно, а дальше вкус отличный. — Она изобразила подобие улыбки.
Мики сглотнул.
— Это недоразумение, только и всего. Обычное дело: люди ссорятся, потом мирятся.
— Да нет же, мы не ссорились, даже не спорили ни о чем.
Мики вспомнил, что близнецы говорили: никто не ругается, когда он дома.
— Ладно, вы не поладили, это бывает — но со временем-то все утрясется, так? — теперь он почти упрашивал.
— Нет. Расскажу тебе все по порядку. Никто не ругался. Тогда еще, в начале лета, было дело: мне казалось, он весь на нервах, чуть что не так — голову откусит, а он считал, что я сама такая. Даже дети заметили.
— Так что случилось?
— Если честно, понятия не имею. В любом случае, летом все было замечательно; как ты и сам знаешь, в магазине отбоя не было от покупателей. Он очень уставал, но ссоры прекратились, и малыш, наконец, стал поспокойней — ведь в первые несколько недель, ты знаешь, они такие чертенята; в общем, мы ни бед ни забот не знали. — Она притихла и уставилась куда-то невидящим взглядом.
Мики молчал.
— Мики, ешь рыбу с картошкой. Можешь слушать и есть.
— Нет, не могу.
Она взяла тарелку и поставила в духовку на самую нижнюю решетку.
— Тогда потом съешь. Все выяснилось как раз сегодня, и если бы я не вернулась, ничего не знала бы. До сих пор. Узнала бы только через неделю, когда весь Ратдун уже был бы в курсе.
— Бога ради, скажи, наконец: в курсе чего?
— Он ушел к Эйлин Уолш — помнишь, к той, которая слишком хороша собой, чтобы торговать жареной картошкой — не зря так люди говорили. Такой вот у нее был замысел. Умно, не правда ли. — Голос ее не дрожал, но глаза странно блестели.