Линни: Во имя любви
Шрифт:
Теперь миссис Партридж прижимала к носу платочек.
— Очевидно, у нее не было никаких шансов выжить.
Она убрала платочек и еще раз смерила меня презрительным взглядом.
— Когда ее тело нашли, солдаты, собрав всех мужчин в городе, отправились на поиски. Они искали вас целую неделю, но вернулись ни с чем. Никто из нас уже не надеялся снова увидеть вас живой.
Глаза миссис Партридж цепко ощупывали мое тело.
— Однако вот вы, здесь, и выглядите ничуть не хуже обычного, за исключением этого ужасного варварского наряда.
— А Чарлз? — спросила я. — Его уведомили?
— Конечно же, я немедленно передала
Миссис Партридж продолжала рассматривать мою одежду.
— Я и слышать не хочу о том, где вы были все это время! Не говорите со мной об этом!
И она направилась к своей комнате.
В тот момент я ее просто ненавидела.
— Вас не было там, когда Фейт умерла, — тихо произнесла я. — Вы не знаете, что случилось. Никто не знает. Никто, кроме меня.
Миссис Партридж снова вернулась.
— Вы думаете, я не видела, в каком она состоянии? Как она была несчастна? Ей требовалась забота, настоящие друзья, которые не стали бы тащить ее неизвестно куда, которые тревожились бы о ее потребностях больше, чем о своих. Линни, от вас Фейт нужны были только ненавязчивое дружеское общение, прогулки по Мэлл, чаепития в заведении «У Пелити», поощрение ее занятий вышивкой и рисованием. А не верховая прогулка в горы. Теперь Фейт мертва. Ее сбросил со скалы тот дикарь. О Господи, все это так ужасно!
— Кто это вам рассказал?
Миссис Партридж проигнорировала мой вопрос.
— Ну? И каким образом вам удалось убедить его не убивать вас?
Она фыркнула и осуждающе покачала головой, словно сама мысль об этом казалась ей невыносимой.
— Чем быстрее мы отсюда уедем, тем лучше.
И миссис Партридж снова направилась в спальню.
— Уедем?
— Я собираюсь завтра же отправиться домой, — бросила она через плечо. — Сначала в Дели. Там сейчас временно работает полковник Партридж. Я собираюсь остаться с ним, а затем мы вместе возвратимся в Калькутту. Здесь больше нечего делать, учитывая все то, что произошло. Для меня этот сезон безнадежно испорчен. Сначала эта миссис Хэзавэй, затем вы с бедняжкой миссис Сноу… Так что вы тоже можете поехать со мной в Дели, а оттуда направиться в Калькутту. Не думаю, что вы захотите остаться здесь одна. Вашему мужу это вряд ли понравится.
Она действительно сделала ударение на слове «муж»? Или это слово прозвучало так непривычно, потому что в последнее время я и не вспоминала о Сомерсе?
— Не говоря уже о приеме, который вам здесь, несомненно, окажут. Представить себе не могу, что теперь хоть кто-то захочет иметь с вами дело. Думаю, они посчитают вас настоящей… Как бы это сказать? Мне трудно подобрать слова, чтобы выразить то, что о вас могут подумать. Учитывая, что все считают вас виновной в смерти Фейт и задаются вопросом, где вы провели все это время, занимаясь неизвестно чем, вряд ли можно винить этих людей в том, что ваше присутствие приводит их в ужас.
Миссис Партридж захлопнула дверь спальни.
Я посмотрела на сбившихся в кучку слуг. Солдат уже ушел.
— Малти, — позвала я, глядя в выпученные от страха глаза моей айи, — не бойся. Это всего лишь я. Точно такая же, как и раньше.
Однако
Малти продолжала смотреть на меня, прикрыв рот мягкими складками своего горчично-желтого сари. Наконец она опустила руку.
— Но где вы были, мэм Линни? И ваша одежда…
— Малти, пожалуйста, приготовь для меня ванну, — сказала я. — Я очень устала и хочу прилечь после купания.
Я пошла в свою спальню. На маленьком столике в углу комнаты лежала книга, тонкий томик стихов Шелли. Это была одна из любимых книг Фейт. Должно быть, она положила сюда этот томик перед нашим отъездом. Я взяла книгу в руки, погладив мягкий сафьяновый переплет и чувствуя под пальцами искусное золотое тиснение. Книга была заложена ленточкой, и я открыла ее на нужной странице. Стихотворение называлось «Когда лампа разбита». Вверху страницы Фейт написала своим мелким неразборчивым почерком: «Для Линни, милого друга, чьей силой духа я всегда восхищалась. Пускай твоя лампа всегда горит. От твоей скромной подруги Фейт».
Я крепко зажмурилась, затем открыла глаза и попыталась прочитать стихотворение:
Когда лампа разбита, огонь умирает в пыли.
Когда буря забыта, все меньше радуг вдали.
Когда лютня упала, струна звенит все слабей.
Когда речь отзвучала, бледнеет память о ней [39] .
Я не смогла читать дальше. Я упала на колени, прижав книгу к груди, и стала раскачиваться взад и вперед. Через некоторое время Малти постучала в дверь, чтобы сообщить, что ванна уже готова. Поднявшись с колен, я поняла, что плачу. На этот раз слезы лились помимо моей воли.
39
Перевод И. Суханова.
Вечером я, взяв с собой Нила, отправилась на кладбище при церкви Христа. Пес бросился ко мне, облизывая мне лицо и радостно повизгивая, как только я переоделась и спрятала седельную сумку и чапан на дно сундука. Серебряные серьги и браслет, подаренные мне Махайной, я тоже оставила себе, однако ту одежду, в которой я пришла, я отдала Малти.
Могила Фейт была покрыта увядающими цветами. Я посадила на ней небольшой ракитник, чьи цветы напоминают золотой дождь, — я выкопала его в саду возле бунгало. Каждый год ракитник будет выбрасывать длинные ниспадающие плюмажи желтых соцветий — любимых цветов Фейт, из-за обилия которых деревце будет казаться утопающим в золотистых облаках.
Я вспомнила о других могилах — о могиле моей матери, находящейся на сыром, густо утыканном могилами кладбище церкви Прихода Богородицы и Святого Николая, и о могилке моей крошки, с падубом и камнем с розовыми прожилками. Я села рядом с могилой Фейт и растущим на ней маленьким деревцем. Вечерело, дул легкий ветерок. Небо начинало серебриться, птицы устраивались на ночлег. В этот прекрасный вечер я поняла, что судьба разлучила меня со всеми, кого я любила. И я снова заплакала.
Во время поездки в Дели мы с миссис Партридж не разговаривали. Полагаю, она считала, что наказывает меня своим молчанием. На самом деле я была благодарна за то, что меня оставили в покое, наедине с моими мыслями, которые метались между невыразимой печалью и бурной страстью. Я все время думала о Дауде и о Чарлзе, о том, что должна немедленно с ним увидеться, как только окажусь в Калькутте.