Лиса в курятнике

Демина Карина

...а говорили, что с украшениями нельзя...

Рядом, слава Богу, сидела Авдотья, которая после вчерашнего визита отговорилась мигренью и внезапною слабостью, но дело не в слабости... отнюдь не в слабости. Стрежницкий тоже не соизволил принять, мол, не выглядит должным образом и вообще...

...не понятно.

– Говорят, - княжна Таровицкая задержала взгляд на Лизавете, и удивительно, что не было в нем ни удивления, ни раздражения, один лишь интерес.
– Сегодня состоится второе состязание...

– Опасаешься не справиться?

–

Отнюдь, - Одовецкую не удостоили взгляда.
– Ищу тему для беседы. Не о погоде же говорить.

– А что, хорошая погода, - Авдотья была непривычно молчалива, и хотя новое платье из полосатой, будто матрасной ткани, весьма ей шло, держалась она на редкость скованно. Может, смутило новое место за столом, может... что-то другое.
– Самое оно на тетерева идти... доводилось?

– Я больше крупную дичь люблю, - Таровицкая держала махонький кусочек хлеба двумя пальчиками.
– Волки, скажем... в наших краях волчья охота - даже не развлечение.

– А что?

– Необходимость. Не отстреляешь летом, зимою собьются в стаи. А те выходят к людям. Сперва-то еще наособицу держатся, но к середине зимы страх теряют. Было дело... волк появился. Огромный. С теленка...

– Быть того не может, - Одовецкая отложила вилку и нож. И ела она мало, то ли подражая новой моде, то ли по привычке.

– Я сперва тоже так решила. Он пастушка загрыз. И с коровами игрался. После крестьянок пару, которые одежду стирали. Тогда-то батюшка и велел облаву учинять. И что вы думаете? С сотню шкур сняли, но не тех. Старосты клялись, что волк огромный, глаза красным светятся...

– Может, вырвень?

– Наши говорили, что магического следа не чувствуется. У нас и собаки особые. Места, хоть и далекие, а все равно неспокойно, вот и держим. Волк это был. Он после облавы в дом забрался, крышу раскидал и всю семью вырезал. Есть не стал, забавы ради.

Лизавета слушала.

Все ж, если иных сенсаций не найдется, то и эта сойдет. Чудовище-людожор. Интересно, сколько таких историй по провинциям найдется? Надо будет подсказать Соломону Вихстаховичу, пущай объявит конкурс на самую удивительную историю, а там пусть в письмах и разбирается, куда репортеров слать.

– Так убили его?
– не выдержала Авдотья, сунув в рот тонюсенький ломтик ветчины.

Таровицкая вздохнула.

– Год его пытались, приглашали из Арсинора специалиста, только волк его задрал. Потом уже папеньке подсказали, где хорошего говоруна найти. Тот и выманил. Он и вправду огромным был, тот волк. И не совсем, чтобы волк. Грудь широкая...
– она развела руки, показывая ширину волчьей груди.
– Шея короткая. И голова... гиену в зверинце видела, очень похожа...

– Грива черная?
– уточнила Одовецкая.
– Короткая. А на боках полосы, но не выраженные. И хвост конский.

– Точно.

– Ульгарская рысь. Точнее, она не рысь, реликт. В монастыре о таких читала, некогда их много водилось, но потом люди перебили. Выходит, не всех.

– Не всех, - Таровицкая задумалась, прикусивши черенок вилки.
–

Тогда... она же откуда-то взялась?

И Лизавета тоже мысленно присоединилась к вопросу. Если взялась одна рысь, то может взяться и другая, а зверюга, если представить, что описали, выходит преопаснейшая.

Тут, прерывая размышления, загудел колокол. А в трапезной появилась уже знакомая Анна Павловна, на сей раз в темно-синем строгого кроя наряде.

– Доброго утра, барышни, - говорила Анна Павловна негромко, однако то ли акустика залы была такова, то ли сама статс-дама использовала магию, но Лисавета готова была поклясться: даже на дальних столах слышали каждое ее слово.
– Я бесконечно рада видеть...

– Началось, - буркнула Авдотья, отодвигая тарелку.

– ...Ее императорское величество надеется, что все, собравшиеся здесь...

Одовецкая постукивала вилкой по салфетке, а вот ее заклятая соперница оную салфетку мяла, и обе думали, но каждая - о своем.

– ...сполна осознают бремя ответственности, которое ляжет на плечи той...

Лизавета украдкой оглянулась.

Лица у красавиц были...

Скучающие?

Раздраженные?

Нетерпеливые? Пожалуй, что всякие, вот только об ответственности никто и не думал.

– ...ибо не может быть красота далека от простого народа...

И вот тут появилось пренехорошее чувство подвоха.

– А потому ныне мы все отправимся в город...

– Зачем?
– пискнул кто-то, и Анна Павловна слегка нахмурилась, выказывая неудовольство.

– Ибо такова воля Ее императорского величества, - сказала она, как почудилось, с легкою насмешкой.
– А мы все верные слуги ее. Но в утешении могу сказать, что те, кто отличится в нынешнем задании получат особые подарки из рук Ее императорского величества.

Девицы загудели.

Подарков хотелось всем. А Лизавета коснулась янтарной капельки.

– Пока же настоятельно рекомендую вернуться к себе и переодеться.

Знать бы во что...

Лизавета переглянулась с Авдотьей, вот только... взгляд последней был рассеян, и Лизавета готова была поклясться, что думает Авдотья о чем угодно, кроме непонятного этого конкурса.

– Попроще, - подсказала Одовецкая.
– Сдается мне, мы не на площади гулять будем.

И как ни странно, Таровицкая кивнула, подтверждая эту простую по сути своей мысль.

...выбирать долго не пришлось, ибо гардероб Лизаветин был все еще прост и мал. Подумалось, что, верно, неспроста мастерицы Ламановой медлят, небось, ждут, когда красавиц еще поубавится. И для казны экономия преизрядная выйдет.

Выбрала она все то же простенькое платьице, хотя Руслана и вздыхала, уговаривая взять другое, легкое, с заниженной талией и юбкой-плиссе. К нему у Лизаветы имелись длинные перчатки и нитка жемчуга, правда, фальшивого, но премиленького с виду. И захотелось вдруг... а и вправду... небось, остальные нарядятся, а Лизавета в своем сером будет выглядеть мыша мышою и...