Лиса в курятнике

Демина Карина

Лешек вздохнул.

И разом поутратив былой пыл поинтересовался:

– Когда ж оно уже закончится?

Димитрий и сам не отказался бы узнать. Но помог принять пиджачишко, передал его портному, который свое творение прижал к широкой груди. И вздохнул.

– Поговорить надо...

Наедине.

Ибо, конечно, Ставр Миронович человек неплохой, от политики далекий и всецело погруженный в мысли о высоком, сиречь, тканях, пуговицах и прочих наиважнейших в деле его вещах, однако как знать, не обронит ли он ненароком

ненужное слово.

– Оставьте, - велел Лешек, избавляясь от штанов, которые были, как на взгляд Димитрия, чересчур уж узки. И пусть ткань ко дворцу поставляли найотменнейшего качества, однако он не мог отделаться от опасения, что, стоит Лешеку двинуться, и чудеснейшие брюки расползутся по шву. И ведь не скажешь, что с мерками Ставр Миронович ошибся, это уже прямое оскорбление, значится, фасон такой, сомнительный.

– Еще отделку завершить надобно, - Ставр Миронович слегка оттаял.
– Поверьте, вы привыкнете... надобно только немного терпения проявить.

Лешек вздрогнул.

И, дождавшись, когда портной с помощниками, которых было аж семеро, удалится, сказал:

– У меня глаз дергается.

– Целителей кликнуть?

– Да ну тебя...
– переоблачившись в домашнее, Лешек рухнул в креслице.
– Представляешь, казаки отловили ночью троих... собирались ко мне с визитом. И главное, все в неглиже.

Хоть отловили, уже хлеб.

А ведь, главное, ни штатный целитель, ни штатный же менталист не почуяли воздействия на охрану. И кровь была чиста, и разум не нес следов постороннего влияния. Выходило, что они просто уснули.

Дважды.

Или... кто-то применил древнюю и забытую магию, что куда как вероятней. И устроившись в удобнейшем кресле, Димитрий заговорил.

...про девиц, который не просто убили, а, оказывается делали это медленно, намеренно разделяя душу и тело.

...про отступника, ставшего едва ли не святым. Люди Димитрия успели побеседовать с дворней. И в монастырь найдется кому съездить, правда, он полагал, что поездка эта будет бесполезною: святости у Святозара не поубавится.

...про дела дней иных.

И нынешних.

– Даже так?
– Лешек протянул кубок из горного хрусталя. Наполненный ключевою водой, тот опалил руку холодом. И поползли, расцвели морозные узоры.
– Что ж... следовало того ожидать...

Лешек прошелся по кабинету, остановившись у окна. Выходило оно на Невру-реку, и даже из кресла видно было, как поблескивает, переливается на солнышке булатная гладь воды. Как ползут по ней крошечные белые пароходики, торопятся добраться до пристаней...

– Шапка Мономахова лишь бы кому не подчинится... отец говорил, что ее делали, дабы сберечь кровь и, главное, силу родовую.

Где-то там город жил своею жизнью.

Суетились грузчики, спеша исполнить заказ. Покрикивали на них приказчики, зорко следящие, чтобы ни тюка, ни бочонка не пропало,

да только, сколь бы глазасты ни были они, у портового народца свои секреты. И значит, ждут уже скупщики да менялы, готовые принять, что скрипучие калоши, что отрезы полотна, что иной какой товар.

– Мои предки были... не настолько самоуверены, чтобы не предположить возможной гибели династии. Однако в достаточной мере ответственны, чтобы не лишать империю артефакта подобной силы...

– Значит...

Лешек вздохнул, отворачиваясь от окна.

– Есть ритуал... непростой... во многом по нынешним гуманным временам... неприятный...

– С жертвами?

– Куда ж без них...

– Много?

– Шесть дюжин... что, Митенька, кривишься? Это все родовая магия. Там если своих сил не хватит, то заемные помогут...
– он криво усмехнулся.
– Главное, хватит ли духу... или думаешь, что эту треклятую Шапку иначе создавали?

На темы подобные, крамольного свойства, Димитрий старался не думать. Нет, он был в достаточной мере здравомыслящ, чтобы предположить, что есть у старого друга свои тайны. Точнее даже не столько свои, сколько родовые, что куда как поганей.

– Главное, я думал, что про этот ритуал забыли... есть хранители...

– Может...

– Нет, - Лешек покачал головой.
– Они не совсем люди, вернее, совсем не люди, подчиненные духи... и они откроются тому, кого сочтут достойным. А кто уж это будет...

...в прошлом году в портах налетчики отметились, залетные, местных порядков не ведающие, а потому полагающие себя самыми умными, самыми ловкими. Они-то, конечно, крепко нервы попортили полиции городской, зато и дыр в охране изрядно выявили.

Может, и вправду, в город попроситься? Чин выбрать какой, чтоб не дюже на плечи давил. Околоток поприличней...

– Правда, - добавил Лешек, - сдается, что про этот момент забыли. Или...

– Всяк полагает себя действительно достойным?

– Именно.

Он протянул руку.

– Идем.

– Куда?

– Взглянем на твоего... святого с кровавыми руками. Авось, чего и вспомнит...
– и глаза старого приятеля блеснули зеленым малахитом.

Глава 29

Глава 29

Ночь прошла спокойно, а за завтраком Лизавета внезапно обнаружила, что место ее изменилось. Столов и вовсе стало меньше, ибо едва ль не треть красавиц выбыла, однако... вот не ждала она этакой милости сомнительного свойства.

Справа от Лизаветы устроилась княжна Одовецкая в неизменном сером платье прямого кроя. И надо сказать, что тощей, несколько угловатой фигуре ее это платье шло несказанно. Напротив сидела княжна Таровицкая в янтарного колера наряде, разбавленном лишь ниткой жемчуга.