Лиса в курятнике
Шрифт:
Божечки, как же холодно... будто она принесла холод с собой, и... ее, кажется, знобило, а еще выглядела она преотвратительнейшим образом. Грязное платье, мокрые чулки... ботинки... где ее...
– Погодите, - на плечи лег мятый пиджачишко, - сейчас полегчает...
А голову сдавили теплые руки.
– Закройте глаза и расслабьтесь...
Его сила была хмельной, что молоко с медом... то самое теплое молоко с медом, вкус которого ощущался на языке. Его сила была теплой.
Ласковой.
Она
...и шептала, что стоит расслабиться, закрыть глаза, отдохнуть... и кажется, Лизавета поддалась, потому как второй раз она очнулась уже у дворца.
И стыдно стало.
Она не просто спала. Она забралась на бархатное сиденье с ногами, изрядно оное сиденье испачкавши, а Димитрий укрыл ее пиджаком. И голову на коленях своих пристроил, что было совсем уж неприлично. Только почему-то Лизавету эта неприличность совсем не смутила.
– Как вы себя чувствуете?
– поинтересовался князь, убирая руку за спину. И почудилось в движении его нечто по-мальчишески хулиганское.
– Нормально. Кажется. Я... простите... я уснула...
– Целителю мы вас все одно покажем.
Она попыталась было сесть, но голова закружилась... а ведь Едэйне после камлания уходила в свой шатер, и три дня никто не смел приближаться к нему, кроме девочек, избранных ею в ученицы.
Теперь понятно.
Слабость была... оглушающей.
То есть, Лизавета прекрасно ощущала собственное тело, но вот управиться с ним... ничего не болит, а рука будто свинцовая, и каждый палец к земле тянет.
– Покажите, - согласилась она.
И глаза закрыла.
А что, если она так и останется, не парализованной, но слишком слабой, чтобы хотя бы на ноги встать? Экипаж стоит. Давно стоит?
– Два часа, - подсказал Димитрий.
– И вы...
– Не бросать же вас в одиночестве...
– Не бросать, - согласилась Лизавета. Мысль об одиночестве казалась тошнотворной. А еще хотелось сладкого или вообще чего-нибудь. В животе неприлично заурчало, а Димитрий вдруг подхватил ее, усадил.
– Дойти вы не дойдете... в таком случае, держитесь.
Он выбрался из экипажа, а после с легкостью подхватил Лизавету на руки.
– В следующий раз, когда вздумается... заняться чем-то подобным...
– а его неправильное лицо вновь почти соскользнуло с настоящего.
– Озаботьтесь сопровождением...
– Обязательно.
– Вы рисковали!
Он шел и ворчал, но как-то не зло... и Лизавета объяснила бы... про Север, где свои порядки и девочек, конечно, не учат писать, хотя приходской священник разъезжает по стойбищам, уговаривая... но зачем девочкам и грамота?
Их учат песням.
Сказкам.
И именам предков, вереницы которых прочно удерживают землю привязанной
...тот, у кого есть сила, на многое способен.
Он приведет рыбу к холодным берегам.
И обережет оленьи стада от волков. Он скажет небу проложить пути для птиц, и призовет первый снег, на котором зайцы проложат свои пути.
– Надо же...
– князь Навойский остановился.
– Интересно...
А она, оказывается, говорила вслух. Нехорошо... этак рассказать можно куда больше, нежели Лизавета хочет... а она хочет?
Хочет.
Она так давно ни с кем не разговаривала. Просто разговаривать... это же такая малость... у нее есть тетушка, но та озабочена лишь приличиями и еще замужеством Лизаветы. И ей не важно, что сама Лизавета замуж не хочет...
– Совсем?
– Димитрий усадил ее на лавку.
Вдвоем.
В саду.
И у Лизаветы вид совершенно неподобающий, а если кто увидит, то репутации ее придет конец. Не то, чтобы она боялась, но... у нее кроме репутации ничего нет.
– Не увидит... так значит, замуж не хочешь?
– Хочу, - говорить было легко. И про замуж тоже... разве это преступление, хотеть мужа? То есть, не совсем, чтобы именно мужа, но семью, чтобы дети и счастье, и кошка тоже...
– Кошка - это аргумент, - кажется, князь улыбался.
– А без кошки никак?
Без кошки тоже можно, но это уже совсем не то... неправильно. У них вот кошка имелась. Полосатая, дворовая, с желтыми круглыми глазами. Она жила долго, а как родителей не стало, то ушла, будто не могла больше оставаться в опустевшем доме.
Лизавете же уйти было некуда.
И она вздохнула.
Говорить... сестры у нее хорошие... и маги сильные, но женщины... кто даст стипендию женщине? Все же знают, что женское предназначение дар передать детям... а они сильные маги. Несправедливо же? Лизавета ходила... искала... просила ссуду или вот направление... бывает, что купцы магам учебу оплачивают, а те после работают. Но купцы тоже не желали... у них имелись кандидаты.
Послабее.
И может, не такие умные, зато мужчины... несправедливо же!
– Несправедливо, - согласился Димитрий.
А она сестер сама учила, у нее конспекты сохранились, и пусть не по профилю, но лучше так, чем никак... был бы шанс попробоваться в открытых состязаниях, которые каждый год устраивают. И Лизавета всерьез о них думала, а после узнала, что женщин на них даже не регистрируют.
Чтобы урона мужской чести не нанести.
Какой урон средь целителей? Или вот...
– Исправим, - пообещали ей и Лизавета, вздохнув, поверила. Всенепременно исправят...