Литературные воспоминания
Шрифт:
[099] Рецензия Белинского «Бородинская годовщина В. Жу-ковского»
появилась в № 10 «Отечественных записок» за 1839 г. (цензурное разрешение 14
октября), когда Белинский, действительно, не был еще постоянным сотрудником
журнала Краевского. Рецензия же на «Очерки Бородинского сражения» Ф.
Глинки появилась в № 12 «Отечественных записок» за 1839 г. (цензурное
разрешение 14 декабря). К этому времени Белинский уже переехал в Петербург и
состоял сотрудником
[100] Герцен «явился в Петербург» на короткое время не «через год», а
через два месяца после отъезда туда Белинского, во второй половине декабря
1839 г.— и тогда же, по-видимому, встречался с Белинским, о чем мы можем
догадываться на основании письма Белинского к Боткину от 30 декабря 1839 г.
(«Герцен был восторжен и упоен Каратыгиным в роли Гамлета»). Возможно, что
к этому времени и относится их столкновение, о котором Герцен рассказывал
Анненкову.
[101] Герцен пробыл в Новгороде с июля 1841 г. по июль 1842 г., после чего
возвратился не в Петербург, а в Москву. «Примирение» же его с Белинским
произошло значительно раньше — во второй половине 1840 г., когда Герцен
переехал служить в Петербург (ср. отзыв Белинского о Герцене в письме к В. П.
Боткину от 3—10 февраля 1840 г.— Белинский, т. XI, стр. 439).
[102] Анненков упрощает содержание статьи Белинского. Ее пафос не в
признании прав выдающихся личностей, а в утверждении «реального такта», необходимого для общественного деятеля, в обосновании первостепенной роли
«исторических обстоятельств» для плодотворной практической деятельности.
[103] Умерший во время составления этих заметок. (Прим. П. В.
Анненкова.)
[104] М. Бакунин умер в 1876 г. Говоря о нем как об «отрицателе всех
доселе, известных форм правления» и т. д., Анненков имеет в виду анархизм
Бакунина во вторую половину жизни. Первая же его «ошибка» в диалектической
логике — истолкование в реакционном духе философии Гегеля, в частности
формулы; «Все действительное разумно».
[105] См. об этом в главе XXIX «Былого и дум» Герцена в разделе II, «На
могиле друга». Однако Герцен, а вслед за ним и Анненков, правильно оценивая
исключительные философские способности Белинского, преувеличивают
способности Прудона. Идеалист и доктринер, Прудон освоил, по выражению К.
Маркса в «Нищете философии», лишь «язык» диалектики, а не ее сущность, и
потому не пошел дальше софистики (см., например, критику «диалектики»
Прудона у К. Маркса в главе второй «Нищеты философии» или же в его письме к
Анненкову от 28 декабря 1846 г.— «Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с
русскими политическими деятелями», М. 1951,
402
[106] По-видимому. Анненков имеет в виду факт, впервые сообщенный в
печати Герценом, писавшим в своей книге «О развитии революционных идей в
России»: «Однажды, сражаясь в течение целых часов с богобоязненным
пантеизмом берлинцев, Белинский встал и дрожащим, прерывающимся голосом
сказал: «Вы хотите меня уверить, что цель человека — привести абсолютный дух
к самосознанию, и довольствуетесь этой ролью, ну, а я не настолько глуп, чтобы
служить невольным орудием кому бы то ни было. Если я мыслю, если я страдаю, то для самого себя. Ваш абсолютный дух, если он и существует, то чужд для
меня. Мне незачем его знать, ибо ничего общего у меня с ним нет» (Герцен, т. VII, стр. 237).
[107] Белинский жил в Премухине (тверском имении Бакуниных) с конца
августа до середины ноября 1836 г.
[108] См. прим. 59 к стр. 199.
[109] Несмотря на склонность к памфлету и явную тенденциозность в
характеристике Бакунина, Анненков все же верно подмечает те его черты —
дилетантизм, поверхностность, фразерство, игру идеями, деспотичность и проч.,
— которые отталкивали в свое время Белинского и приводили его к резким
столкновениям с Бакуниным (см. об этом письма Белинского к Бакунину от 10
сентября 1838 г., от 12—24 октября этого же года и др.— Белинский, т. XI, стр.
281—305, 307—348).
[110] Анненков явно сгущает краски. В письме к Пыпину от 3 июля 1874 г.
он более объективно и более глубоко, на наш взгляд, расценивал
правогегельянский искус Белинского. «Примите особенную благодарность,—
писал он,— за вашу мысль о том, что консервативная теория Белинского 1840 г.
стояла выше разодранных протестов прежнего времени, потому что представляла
уже систему, из которой мог быть выход, между тем как из порывов и стремлений
никакого выхода не бывает» (ЛН, т. 67, стр. 547). Кроме того, Белинский всегда
был не только свободен от какого бы то ни было «послушнического» подчинения
Гегелю и его системе, как пишет Анненков, но и оригинален в своих философских
исканиях и особенно в своих критических суждениях (см. например, его письмо к
М. Бакунину от 12—24 октября 1838 г.— Белинский, т. XI, стр. 313).
[111] На самом деле «многие из друзей редактора» (М. Бакунин, В. Боткин, К. Аксаков и др.) были «недовольны» не «примирением» Белинского, как
пытается представить Анненков, а его обличениями, его независимостью и
активным вмешательством с помощью журнала во все важнейшие вопросы жизни