Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Литературный текст (Проблемы и методы исследования)

Неизвестен 3 Автор

Шрифт:

"Гроза" А.Н. Островского - это больше, чем драма, ибо бытовое в ней только фон, на котором разыгрывается трагедия веры. Но это и не трагедия рока, ибо, хотя жанровые очертания ее просматриваются в целенаправленно рассыпанных по всей пьесе "знаках судьбы", выбор веры остается за самой героиней, чего всегда был лишен героя классической трагедии рока. Возможно, мы имеем редкий, если не сказать уникальный, случай "жанровой встречи" трагедии рока и христианской трагедии.

Н.Н ВИХОРЕВА. НАТУРАЛИСТИЧЕСКИЙ РОМАН: О МЕХАНИЗМАХ ЖАНРООБРАЗОВАНИЯ

г. Тверь

В настоящее время в отечественном литературоведении накоплен значительный материал, касающийся проблем, связанных с жанровой спецификой романа. Только перечисление крупных работ по данной проблематике заняло бы не один

десяток страниц. И вместе с тем есть проблемы, относящиеся как к онтологическим характеристикам романа, так и к его эволюции, которые еще не получили достаточно полного и всестороннего освещения.

Нас интересуют вопросы эволюции романной формы, тем более что и онтологические характеристики романа (что есть роман), как представляется, могут быть выявлены наиболее полно только в рам(44)ках описания того, как происходят смена и эволюция романных типов (как "работает" роман).

Эволюция романной формы подчиняется двум группам закономерностей. Первая из них относится к "имманентному литературному ряду" - Так, обращаясь к генезису жанра, Ю. Тынянов исходит из оппозиции норм и "выпадов" (традиций и ошибок), при столкновении с которыми автоматизированная старая система жанра дает сбой и преобразуется по новым принципам конструкции (переменный фактор), оформляющей самостоятельно "материал"1.

Вторая группа закономерностей обращена не столько к традиции, сколько к современности: роман эволюционирует во взаимодействии с "внелитературными рядами". По словам М. Бахтина, роман вносит "смысловую незавершенность и живой контакт с неготовой, становящейся современностью"2. Одной из структурных особенностей романа исследователь считает "новую зону построения литературного образа в романе, именно зону максимального контакта с настоящим в его незавершенности"3. В силу незавершенности формы, утверждает он, дать формулу романа не представляется возможным.

Если невозможно дать формулу романа, то по крайней мере следует определить типы взаимодействия романных форм в рамках имманентного литературного ряда, с одной стороны, и логику взаимодействия романной формы со "становящейся действительностью" -с другой. Именно функциональный подход поможет прояснить и вопрос об онтологии романного жанра - роман, как и всякое иное художественное образование, есть "пучок функций" (Ю. Лотман) и, описав эти функции, можно представить и "формулу" романа.

Наиболее интенсивные процессы, связанные с эволюцией романной формы, происходят во второй половине XIX в., а самый кардинальный слом романной поэтики относится к периоду, связанному со становлением натуралистического романа. Именно тогда наблюдается максимальное количество "выпадов" из жанровой традиции и тогда же осуществляется максимальный контакт романа "с настоящим в его незавершенности".

Имя Флобера достаточно часто упоминается в связи с натурализмом, хотя эстетика и художественная практика автора "Саламбо" не во всем совпадают с установками натуралистов, а подчас и расходятся с ними. Вместе с тем именно у Флобера мы находим "конспективно" изложенные, "свернутые" механизмы жанрообразования натуралистического романа.

В финале второй главы романа "Госпожа Бовари" Флобер бросает фразу, которая любопытным образом "выпадает" из общей установки автора на создание принципиально "деперсонализованной" прозы, на максимальное изъятие авторского начала, авторского отношения к описываемым характерам и событиям. "Как странно!" -комментирует писатель скоропостижную смерть первой жены Шарля, (45) смерть, которая последовала вскоре за ссорой Элоизы с родственниками мужа.

Что же странного в этой смерти, и к кому (или к чему) обращена эта фраза Флобера, неожиданно "раскрывшегося" в своем личном, авторском обличье? "Удар был нанесен", - курсивом отмечает автор начало абзаца." "Через неделю Элоиза вышла во двор развесить белье, и вдруг у нее хлынула горлом кровь, а на другой день, в то время как Шарль повернулся к ней спиной, чтобы задернуть на окне занавеску, она воскликнула: "О боже" - вздохнула и лишилась чувств Она была мертва..."4.

Странна, во-первых, поспешность этой смерти (чтобы умереть, Элоизе потребовался всего один абзац, Эмме - десять страниц). Не менее странно - как, кстати, случилась эта смерть. Но в еще большей степени странно (и здесь Флобер уже обращается к жанровому "чутью" читателя), как могла целая литературная эпоха пользоваться столь легковесными мотивировками для столь существенных событий. Смерть нелюбимой супруги, открывающая молодому герою путь к сердцу юной красавицы не из арсенала ли совсем недавней бальзаковской и предбальзаковской традиции взят этот сюжетный ход. А курсив в начале абзаца не цитата ли это, не романтическая ли фразеологема, оторвавшаяся от своего истока, превратившаяся в эмблему определенного типа дискурса и потому выделенная авторским курсивом?

"Как странно!" - это у Флобера по поводу романтического и постромантического романа, по поводу того же Бальзака, у которого сюжет, по наблюдению современного исследователя, "целиком построен из стереотипных блоков, образовавших нарративную топику предромантической и романтической литературы"5.

"Как странно!" у Флобера - это реализованная метафора ("поле письма", как сказали бы деконструктивисты), метафора "остранения", "остраннения", которые служат у него не только снятию автоматизма восприятия, но и целям обнажения и дискредитации автоматизма письма, лежащего в русле предромантической и романтической традиции.

Флоберовское остранение в данном случае работает с формальными ( стилевыми и жанровыми) признаками романтического романа, оно направлено на его нарративные структуры, на жанр как тип "речевого поведения"6. Конечно же, в "Госпоже Бовари" иронической переоценке подвергаются и более общие параметры романтического и тип героя, и сам принцип романтическою отношения к действительности, и многое другое. Но это флоберовское "Как странно!" есть жест, совершаемый в рамках "имманентного литературного ряда", жест "литературоведческий", полемически направленный против старших собратьев по цеху.

Флоберовская фраза демонстрирует характерное для прозы середины века стремление превратить роман из артефакта в "кусок (46) жизни" (в позднейшей терминологии Золя и натуралистов). Стремление реализовано не до конца: флоберовский, а впоследствии натуралистический роман, по крайней мере в его классических формах XIX - все-таки есть слово о "куске жизни"; как бы не стремились теоретики натурализма "девербализовать" роман, на пути слияния экспериментального романа и "жизни" неизбежно встает слово как единственный и естественный материал литературы. Поэтому жанровые поиски натуралистического романа, как и жанровые поиски Флобера, хотя и имеют своей "сверхзадачей" полное отрицание "речевого поведения", приходят к паллиативу - инверсии его романтической модели или ее дискредитации. Система жанров, которая формируется в литературе натуралистической, есть система "минус-жанров", или "анти-жанров", диалогически обращенных к предшествующей литературной традиции и вне этого диалога не существующих.

Фактически, подобного рода "дискредитирующий" диалог в рамках проблемы жанра ведется всегда, когда мы имеем дело с прорывом натуралистических тенденций в литературу7. Этот диалог не всегда эксплицирован (далеко не каждый автор, полемизирующий с жанровым каноном, произносит это "как странно!"), но всегда направлен на те структурные компоненты, которые этот канон представляет.

Так, в известной повести Л. Петрушевской "Время ночь", несущей ощутимые черты натуралистической поэтики8, мы сталкиваемся с характерными средствами разрушения "литературности", средствами дискредитации жанрового канона, сложившегося в предшествующие десятилетия в российской словесности. Повести присущи уже в достаточной степени канонизированные структурные элементы, Спонтанное, не подвергавшееся авторской правке повествование Анны Андриановны (писатель, мистифицируя читателя, сообщает ему, что перед ним - записки поэтессы, присланные ее дочерью), "открытый" зачин - все это, конечно, способствует созданию эффекта "нелитературности", аутентичности исповеди, но все это - достаточно известные модели (можно вспомнить знаменитое "во Франции это устроено лучше" пастора Йорика из стерновского "Сентиментального путешествия" или всевозможные "записки" Ф.М. Достоевского).

Поделиться:
Популярные книги

Вперед в прошлое 3

Ратманов Денис
3. Вперёд в прошлое
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Вперед в прошлое 3

Никто и звать никак

Ром Полина
Фантастика:
фэнтези
7.18
рейтинг книги
Никто и звать никак

Мятежник

Прокофьев Роман Юрьевич
4. Стеллар
Фантастика:
боевая фантастика
7.39
рейтинг книги
Мятежник

Пропала, или Как влюбить в себя жену

Юнина Наталья
2. Исцели меня
Любовные романы:
современные любовные романы
6.70
рейтинг книги
Пропала, или Как влюбить в себя жену

Темный Патриарх Светлого Рода 6

Лисицин Евгений
6. Темный Патриарх Светлого Рода
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Темный Патриарх Светлого Рода 6

Случайная мама

Ручей Наталья
4. Случайный
Любовные романы:
современные любовные романы
6.78
рейтинг книги
Случайная мама

На границе империй. Том 8

INDIGO
12. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 8

Сердце Дракона. Том 19. Часть 1

Клеванский Кирилл Сергеевич
19. Сердце дракона
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
боевая фантастика
7.52
рейтинг книги
Сердце Дракона. Том 19. Часть 1

Кодекс Охотника. Книга V

Винокуров Юрий
5. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
4.50
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга V

Дракон - не подарок

Суббота Светлана
2. Королевская академия Драко
Фантастика:
фэнтези
6.74
рейтинг книги
Дракон - не подарок

Беглец

Кораблев Родион
15. Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Беглец

Хозяйка старой усадьбы

Скор Элен
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.07
рейтинг книги
Хозяйка старой усадьбы

Развод и девичья фамилия

Зика Натаэль
Любовные романы:
современные любовные романы
5.25
рейтинг книги
Развод и девичья фамилия

Я еще не князь. Книга XIV

Дрейк Сириус
14. Дорогой барон!
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я еще не князь. Книга XIV