Литературоведческий журнал №37 / 2015
Шрифт:
Нестор. Естественно, да более того, я приближусь к тому времени в наш век, когда это в тысячу раз труднее. Для начала я так тихо, тихо попаду с сочинением в ежемесячник, в котором обнаружу свою ученость и представлюсь тут со всей учтивостью неким мечтателем или пиетистом, чистым до уязвимости. Затем буду писать о том, что призраков не существует, затем роман, направленный против Вас, и все, что мне придет в голову. Затем я позволю себе замечание, что в основном мир устроен неправильно, до того я в конце пойду выше и выше, начну rumor’ить 128 и ennuyir’ить 129 , как только возможно, до того, чтобы люди окончательно приняли меня за первого человека планеты. – Но ту же самую материю, как ваша так называемая комедия, я не стал бы описывать применительно к моей душе, в том непросвещенном веке. Ад и рай! И все так сложно, как я бы сказал. Фи! Стыдитесь, старый взрослый человек, – и такую детскую шутку дни напролет сочинять.
128
rumoriren – образовано по правилам немецкой грамматики от французского rumeur – шум, гул, рокот. То есть он будет рокотать, шуметь, производить шум своими сочинениями.
129
ennuyiren – образовано по правилам немецкой грамматики от фр. ennuyer – наводить скуку, надоедать. То есть он будет скучать, выдавать себя за скучающего человека.
Нестор. Ну, так именно об этом мы говорим. Католическая религия – это же камень преткновения для меня и для других разумных людей.
Данте. Что может думать червь об этом выраженье?
Нестор. Проклятая горячка! – Что об этом подумают, знает каждый ребенок, и это уже вошло в пословицу, что если вскоре услышат большое, неразумное и скучное, можно сказать: «Ах, в этом вы могли бы быть католиком».
В этом диалоге Данте выступает в роли судьи, законодателя хорошего вкуса в поэзии. Не случайно он разговаривает с Нестором стихами. Однако Нестор к гекзаметроподобной речи Данте глух. Он отвечает Данте пошлыми суждениями, от которых великий поэт раздражается и просто уходит обратно в рощу, откуда вначале вышел к путнику.
Интересно, что Данте повстречался только Нестору. Принц Цербино встретится с Шекспиром, который преподаст ему урок хорошего вкуса. Но принц настолько невнимателен и поражен встречей с великим драматургом, что сразу же забывает, чему тот его научил. Выходит, что Данте, как серьезный классик, нужен Нестору как наставник принца. Иными словами, смысл этой встречи в том, что Нестор должен обучать принца классической литературе. А встреча принца с Шекспиром имеет иной смысл. Здесь важно то, что романтические устремления принца находят отклик в романтическом мироощущении Шекспира. Они – родственные души, но принц еще не достиг того уровня, когда мог бы целиком принять философию Шекспира. В рамках же пьесы Сад Поэзии – это аллегория разных уровней чтения и восприятия. Л.И. Тик как будто хочет сказать своему читателю, что восприятие поэзии требует незамутненного сознания. Поэтому мельник, кузнец, влюбленные Лила и Клеон, люди труда видят поэзию, разлитую в природе, а люди, испорченные ложными идеями просвещения, не могут почувствовать поэзию природы, их сознание затуманено сухими, абстрактными суждениями, внушаемыми схоластами и учителями-педантами. Нестор – один из таких педантов, которые ничего толком не читают, но обо всем судят с видом знатоков.
Таким образом, романтическая мифология, творимая Людвигом Тиком в пьесе «Принц Цербино», выстраивается так, что классики античной литературы и литературы Возрождения занимают в ней место учителей, богов, судей, законодателей хорошего вкуса, готовых научить любого путешественника. Иначе говоря, они открыты любому читателю, лишь бы он был способен почерпнуть мудрость из их творений. Образ великого Данте у Л.И. Тика выведен почти как образ Аполлона. Он выше всех поэтов, живущих в Саду Поэзии, он признанный патриарх и непререкаемый авторитет.
«Над их бровями надпись ада…»: (О шуточной цитации Данте в «Евгении Онегине» и ее незамеченном образце в «Тавриде» С.С. Боброва)
Стих Данте из надписи на вратах ада (Inferno, III: 9) в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин» появляется в контексте игривого рассуждения о женщинах (глава 3, строфа XXII). Обычай шуточного использования этого стиха в его время был широко распространенным. Однако, как показано в статье, в данном случае образцом Пушкину послужил «эротический» фрагмент третьей песни поэмы С.С. Боброва (1763–1810) «Таврида» (1798; 2-я ред. «Херсонида», 1804), где аналогично используется девиз «memento mori».
Ключевые слова: Данте, «Божественная комедия», надпись Ада, Пушкин, «Евгений Онегин», Семен Бобров и его поэма «Таврида» («Херсонида»).
Korovin V.L. «Above their eyebrows Hell’s inscription…»: (On the humorous citation of Dante in the «Eugene Onegin» and on its unnoticed pattern from «The Tauris» by Semyon Bobrov)
Summary. The Danto’s verse from the inscription on gates of Inferno (III: 9) appears in a context of playful speculation on women in Pushkin’s «Eugene Onegin» (Chapter 3, strophe XXII). In his time it was a widespread custom to use this verse humorously. Nevertheless, as it is shown in the article, in this case the Pushkin’s model was the ‘erotic’ fragment of the third song of poem by Semyon Bobrov (1763–1810) «The Tauris» («Tavrida») (1798; the second redaction named «The Chersonede» («Khersonida»), 1804), where the «memento mori» quotation is used similarly.
Стих Данте, заключительный в надписи на вратах ада (Inferno, III: 9), цитируется в третьей главе «Евгения Онегина» (строфа XXII):
Я знал красавиц недоступных,Холодных, чистых, как зима,Неумолимых, неподкупных,Непостижимых для ума;Дивился я их спеси модной,Их добродетели природной,И, признаюсь, от них бежал,И, мнится, с ужасом читалНад их бровями надпись ада: Оставь надежду навсегда. Внушать любовь для них беда, Пугать людей для них отрада. Быть может, на брегах Невы Подобных дам видали вы 130 .130
Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: [В 16 т.]. – М.; Л., 1937. – Т. VI. – С. 61.
В полном издании романа (1833) Пушкин дал примечание (20-е): «Lasciate ogni speranza voi ch'entrate. Скромный автор наш перевел только первую половину славного стиха» 131 .
Двусмысленность этого комментария усиливала комический эффект от неподобающего использования «славного стиха». Имени Данте Пушкин так и не назвал, поскольку речь шла о ходячей цитате, часто тогда употреблявшейся в шуточном контексте 132 . Непосредственным источником для автора «Евгения Онегина» мог стать анекдот Шамфора: «Терпеть не могу женщин непогрешимых, чуждых людским слабостям, – говорил М*. – Мне все время мерещится, что у них на лбу, как на вратах Дантова ада, начертан девиз проклятых душ: Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate» 133 . Н.О. Лернер, первым указавший на этот текст, заключил, что в соответствующей строфе «Пушкин несколько распространил и расцветил заметку Шамфора» 134 . Поскольку последний входит даже в круг чтения Онегина (глава 7, строфа XXXV), на этом вопрос об источниках шуточного цитирования сурового дантовского стиха, казалось бы, можно было считать закрытым. Однако нечто подобное находится и в одном поэтическом произведении, Пушкину хорошо известном. Это поэма С.С. Боброва «Таврида» (1798; 2-я ред. «Херсонида», 1804), первая русская поэма о Крыме, заинтересовавшая Пушкина еще в период работы над «Бахчисарайским фонтаном» (1821–1823) 135 .
131
Там же. – С. 193. В отдельном издании третьей главы «Евгения Онегина» (1827) примечания отсутствовали.
132
См.: Виноградов В.В. Стиль Пушкина. [2-е изд.]. – М., 1999. – С. 441–443 (приведены примеры из писем П.А. Вяземского); Дёмин А.О. Данте // Пушкин и мировая литература. Материалы к «Пушкинской энциклопедии». – СПб., 2004. – С. 125 (Пушкин: Исследования и материалы. Т. XVIII–XIX). В частности, цитата из Данте в измененном виде появляется в написанном по-французски письме самого Пушкина к Е.М. Хитрово от 20 марта 1831 г.
133
Шамфор. Максимы и мысли. Характеры и анекдоты. – М., 1966. – С. 217 (лит. памятники).
134
Лернер Н.О. Пушкинологические этюды. VII. Пушкин и Шамфор // Звенья. Вып. V. – М.; Л., 1935. – С. 121. Ср.: Лотман Ю.М. Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. Пособие для учителя. Изд. 2-е. – Л., 1983. – С. 221. В.В. Набоков указал другое высказывание Шамфора: «Надежда – это просто-напросто обманщица, которая только и знает что водить нас за нос. Должен сказать, что, лишь утратив ее, я обрел счастье. Я с радостью написал бы на райских вратах стих, который Данте начертал на вратах ада: Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate» (Шамфор. Указ соч. – С. 22). Ср.: Набоков В.В. Комментарий к роману А.С. Пушкина «Евгений Онегин» / Перевод с англ. СПб., 1999. – С. 315.
135
О «Тавриде» и отношениях Пушкина к Боброву см. в кн.: Коровин В.Л. Семен Сергеевич Бобров. Жизнь и творчество. – М., 2004. – С.46–54, 147–154.
В начале III песни «Тавриды» описываются крымские сады, названные «прекрасными лицеями», а далее следует фрагмент, посвященный татарским («скифским») женщинам.
Их Гурии прелестны, – правда;Но розы уст, багрец ланитИ алебастровые грудиПод кисеею погребают,И возраст часто сокрываютВ своей ревнующей Симаре;Хотя бы семьдесят лет было,Но их морщины б утаилиПод Анатольской АладжейСтенящу надпись: – Помни смерть!А вместо бы того вещали: –Не ошибись, младой Мурза!Иль заключенные сидят,Как бы Данаи в медных башнях,Под стражею скопцов в Гаремах 136 .136
Бобров С.С. Таврида, или Мой летний день в Таврическом Херсонисе. Лирико-эпическое песнотворение. – Николаев, 1798. – С. 69–70. Во второй редакции поэмы в этом месте есть незначительные разночтения, см.: Бобров С.С. Рассвет полночи. Херсонида: В 2 т. – М., 2008. – Т. 2. – С. 85 (лит. памятники). Последние три стиха содержат аллюзию на Овидия (Ars amandi, III: 415–416): «Скрой Данаю от глаз, чтобы дряхлою стала старухой / В башне своей, и скажи, где вся ее красота?» (Овидий. Собр. соч.: В 2 т. – СПб., 1994. – Т. 1. – С. 193, перевод М.Л. Гаспарова).
Последний стих Пушкин, по его собственному выражению, «украл» для «Бахчисарайского фонтана» 137 . Об этом он сообщал П.А. Вяземскому в письме от 1–8 декабря 1823 г., где по памяти (поскольку не совсем точно) процитировал этот стих: «Меня ввел в искушение Бобров: он говорит в своей “Тавриде”: Под стражею скопцов гарема. Мне хотелось что-нибудь у него украсть, а к тому же я желал бы оставить русскому языку некоторую библейскую похабность» 138 .
137
Этот эпизод хорошо известен и в пушкиноведческой литературе обсуждался многократно, впервые – в заметке Н.А. Энгельгардта (Чтец. Пушкин и Бобров // Новое время. – 1900. – № 8855, 21 октября. – С. 6).
138
Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: [В 16 т.]. – М.; Л., 1937. – Т. XIII. – С. 80. Пушкин помнил, что критики отмечали у Боброва «неблагородство некоторых мыслей и выражений, простирающееся иногда до отвратительного цинизма» (Кр<ылов А.А.> Разбор «Херсониды», поэмы Боброва // Благонамеренный. 1822. – Ч. 17. – № 12. – С. 463). Имелось в виду сравнение Фортуны со «страстной блудницей», которая порой и рабу «…дает свою бесстыдну руку, / Роскошно разверзает лоно» (Бобров С.С. Рассвет полночи. Херсонида: В 2 т. – М., 2008. – Т. 2. – С. 271).