Литературоведческий журнал №37 / 2015
Шрифт:
Но при всем внимании Бенвенуто к внешней форме он подчеркивает, что поэзия – нечто большее, чем риторика. Об этом свидетельствует знаменитое сравнение Данте и Петрарки: «Во времена расцвета Данте появился новейший поэт Петрарка, который воистину был красноречивее его (fuit copiosior in dicendo). Но, несомненно, сколь Петрарка был лучшим ритором (maior orator), чем Данте, столь же Данте был лучшим поэтом (maior poeta), чем тот, что легко понять из этой святой поэмы (sacro poemate)» 95 . И во многих других аспектах для Бенвенуто Данте превосходит других авторов. Он подражает Вергилию в описании загробного мира, но уже в первой части «Комедии» выходит за границы того, что сказал его учитель и все прочие поэты 96 . Подобно тому как Аристотель превзошел Платона, а Гомер Пронапида, так и Данте превзошел Вергилия 97 . В целом «не было никогда поэта (без всякого исключения), который обладал столь высокой фантазией, и знал или мог найти столь благородные предметы, в [рассказах о] которых так изящно изложил сведения о людских делах и божественных добродетелях, и о нравах, и обо всех почти деяниях человеческих и обо всем, что можно увидеть в мире» 98 . В подражание самому Данте, назвавшему св. Франциска солнцем, Бенвенуто называет поэта «ярчайшим светом италийским» (fulgentissimus splendor Italicus), «Солнцем, которое осветило наше время, протекавшее во тьме незнания поэтических искусств (Solem, qui modernis temporibus illuxit ambulantibus in tenebra ignorantiae poeticae facultatis), а Флоренцию – Востоком, открывшим нам это ярчайшее Солнце (praeclarissimum Solem)» 99 .
95
Ibid. – Vol. 1. – P. 309.
96
Ibid. – Vol. 1. – P. 584.
97
Ibid. – Vol. 5. – P. 133.
98
Ibid. – Vol. 3. – P. 12.
99
Ibid. – Vol. 1. – P. 15.
История ранней дантовской экзегезы развивается от попыток ввести автора «Комедии» в круг auctores до осознания его ключевой роли в зарождении итальянской (возрождении италийской) поэзии. Аллегорическая экзегеза становится все более глубокой и развернутой, комментаторы, следуя идеям «Послания к Кан Гранде», переходят от расшифровки простых иносказаний к построению многослойных аллегорических конструкций. Они начинают осознавать теоретические сложности, возникающие при аллегорическом прочтении поэтического текста, и даже пытаются их разрешить тем или иным способом. Одновременно все больший интерес вызывают поэтологические темы. Если поначалу поэма воспринимается в первую очередь как источник доктринальной или научной мудрости, то к концу века ее считают образцом непревзойденной поэзии. Автор из мудреца или знатока наук и теологии перерождается в величайшего поэта всех времен.
К вопросу о жанре «Новой жизни» Данте
В статье рассматривается проблема жанровой принадлежности «Новой жизни» Данте Алигьери. Анализ структуры текста, «идеологических» установок его автора, стремящегося представить свой текст как значимый, стоящий в одном ряду с сочинениями латинских auctoritas, а также существующего литературного контекста, позволяет отнести «Новую жизнь» к распространенному в Средние века жанру комментария (самокомментария как его разновидности).
Ключевые слова: средневековая литература, Данте Алигьери, «Новая жизнь», поэтика жанра, комментарий.
Toporova A.V. To the problem of the genre of Dante Alighieri's La Vita Nuova
Summary. We examine the genre of Dante Alighieri's La Vita Nuova. The structure of the text, the «ideological» views of its author, who seeks to highlight the text's importance by placing it alongside works of Latin auctoritas, and the literary context of the time allow us to attribute La Vita Nuova to the popular medieval genre of commentary (or self-commentary, to be precise).
Проблема жанровой принадлежности «Новой жизни» Данте Алигьери до настоящего времени остается неразрешенной. Исследователи пытаются отнести это произведение к тому или иному жанру, проследить, особенности каких жанров переплетаются в нем, или по крайней мере выявить его сходство с известными в то время жанрами. Все эти попытки хотя и проясняют структуру дантовской «книжицы» (libello), как называет ее сам автор, но не отвечают на главный вопрос: какому жанру соответствует «Новая жизнь».
Чаще всего в качестве ближайших жанровых аналогов «Новой жизни» упоминаются «Исповедь» Августина, «История моих бедствий» Абеляра, «О своей жизни» Гвиберта Ножанского, жизнеописания провансальских трубадуров (vidas), предваряющие их стихи, и краткие объяснения к самим стихам (razos), «Утешение философией» Боэция, жития святых 100 . Высказывалось даже предложение рассматривать «Новую жизнь» как средневековый «роман воспитания» 101 . А в одном из недавних исследований «Новая жизнь» трактуется как элегия в средневековом понимании этого термина, т.е. как «жалостливое» произведение, элегический прозиметр, «книга несчастья» 102 . Но ни одно из этих сопоставлений и жанровых характеристик не исчерпывает и, по сути, не определяет своеобразия дантовского произведения.
100
Ср. лишь некоторые работы на эту тему: Schiaffini A. Tradizione e poesia nella prosa d'arte italiana dalla latinit`a medievale a G. Boccaccio. – Genova, 1934; De Robertis D. Il libro della Vita nuova. – Firenze, 1961; Андреев М.Л. Данте. – История литературы Италии. Т. I. Средние века. – ИМЛИ РАН, «Наследие», 2000. – С. 325–331.
101
Barberi Squarotti G. L'ambiguit`a della «Vita nuova». – Firenze, Olschki, 1972.
102
Carrai S. Dante elegiaco: una chiave di lettura per la Vita nova. – Firenze, Olschki, 2006. – P. 36.
Почти все обращавшиеся к анализу «Новой жизни» отмечали ту важную роль, которую играет в ней комментарий, техника истолкования, интерпретации. В самом деле уже первые слова «Новой жизни» содержат указание на поэтику этого сочинения: «В этом разделе книги моей памяти, до которого лишь немногое заслуживает быть прочитанным, находится рубрика, гласящая: “Incipit vita nova”. Под этой рубрикой я нахожу слова, которые я намерен воспроизвести в этой малой книге, и если не все, то по крайней мере их сущность» 103 . В этих словах кроется, на наш взгляд, указание на жанр этого произведения. Данте обозначает свою задачу – передать смысл, сущность того, что содержится в книги памяти, т.е. речь идет не просто о ее воспроизведении, а об истолковании, комментировании. Сам Данте выступает как translator в средневековом смысле этого слова, «передатчик» скрытого и не всегда понятного для посторонних смысла «книги памяти». Это вполне осознанная позиция, которой Данте будет придерживаться на всем протяжении «Новой жизни».
103
Цит. по: Данте Алигьери. Малые произведения. Издание подготовил И.Н. Голенищев-Кутузов. – М.: Наука, 1968. – С. 7.
Во II главе Данте вновь говорит о принципе отбора материала: «И так как рассказ о чувствах и поступках столь юных лет может некоторым показаться баснословным, я удаляюсь от этого предмета, оставив в стороне многое, что можно было извлечь из книги, откуда я заимствовал то, о чем повествую, и обращусь к словам, записанным в моей памяти под более важными главами» 104 . А в XXVIII главе, объясняя свой отказ подробно описывать смерть Беатриче, Данте ссылается на начальные слова своего произведения, подтверждая свое право говорить не обо всем, а лишь о том, что сочтет нужным: «Не отрицая того, что следовало бы в настоящее время рассказать хотя бы немного о том, как она покинула нас, я не собираюсь говорить об этом здесь по трем причинам: во-первых, потому, что это не входит в мои намерения, что станет ясным, если мы обратимся ко вступлению к этой малой книге; во-вторых, даже бы если я и решился сказать о происшедшем, язык мой не был бы в состоянии повествовать так, как надлежит; в-третьих, если бы даже отпали первые две причины, мне не приличествует говорить об этом, так как я стал бы превозносить самого себя, что особенно заслуживает порицания; поэтому я предоставляю эту тему другому комментатору» 105 . В последних словах приведенной цитаты содержится уже эксплицитное упоминание о той роли, которую приписывает себе Данте-комментатор.
104
Там же. – С. 8.
105
Там же. – С. 39–40.
Таким образом, жанр «Новой жизни» целесообразно обозначить как комментарий. Жанр комментария, пришедший в средневековую западноевропейскую литературу из античности, особое распространение получил в XIII в. в связи с переводами античных текстов на народные языки. В новой культурной среде многое из этих текстов было непонятно и требовало объяснения 106 . В эту эпоху появляется целый ряд комментированных переводов. Так, Джованни ди Бенинато пишет комментарий к Боэцию, переведенному на вольгаре Альберто делла Пьянджентина; Брунетто Латини комментирует перевод (не исключено, что собственный) «О нахождении» Цицерона; Андреа Ланча переводит и комментирует Овидия («Ars amatoria» и «Remedia amoris»), переводит Валерия Максима («Facta et dicta») и перерабатывает существующий комментарий (кстати, он составил и комментарий к «Божественной комедии»). С другой стороны, стимулом для развития жанра комментария становится в это время распространение школ и создание университетов, что резко повысило потребность в интерпретации текстов.
106
Как пишет Б. Зандкюлер, потребность в комментарии возникает в двух случаях: 1) когда текст трудно понимать, поскольку в нем говорится о сложных, часто духовных, вещах; и 2) когда изменяется эпоха, и читатель уже не может понять то, что было очевидно вначале. Sandk"uhlerB. Die fr"uhen Dantekommentare und ihr Verh"altnis zur mittelalterlichen Kommentartradition. – M"unchen, 1967. – S. 13.
Латинское обозначение этого жанра – commentarius – связано с двумя корнями, имеющими значение 'думать, обдумывать, выдумывать' и 'помнить, вспоминать' (лат. commentari, comminisci, cum+memini). Соответственно, слово «комментарий» также имеет два значения: 1) воспоминание (мемуары, говоря современным языком) о событиях, в которых автор принимал участие (ср.: «О галльской войне» и «О гражданской войне» Юлия Цезаря; а также Commentarii pontificum, содержащие записи-воспоминания об официальных действиях понтификов и копии документов, или Commentar^i dei magistrati, пришедшие в Рим с Древнего Востока записи актов, относящихся к государственной деятельности царей, придворных чиновников и т.п.; сюда же относятся и некоторые средневековые хроники); 2) толкование, объяснение текста (например, комментарии Августина к Псалмам) 107 .
107
Такое объяснение предлагает Энциклопедия Треккани.