Литерный эшелон
Шрифт:
– Смею предложить ухи…
Грабе скривился:
– Никакой рыбы. Щей тащи, каши, хлеба побольше. Соскучились уже за хлебушком… Салат на свой выбор – чтоб овощей поболе. Лето все же. Выполняй.
Официант исчез. Но меньше, чем через минуту возник снова со штофом и салатом. Понимал: эти гости устали, за столом долго не засидятся.
И действительно: Грабе даже не дал поставить графин на стол, тут же подхватил его, разлил жгучий напиток по стаканам. Произнес:
– Помянем…
Выпили быстро, не чокаясь. Официант посмотрел на них одобрительно: такие много времени не займут.
Новыми попутчиками заинтересовался и флотский офицер. Через проход спросил:
– А вы, позвольте, откуда-то из Китая? Корея? Или Монголия?
– Нет, абсолютно другая сторона. – отвечал Грабе. – Мы выбираемся в столицу с Чукотки… Штабс-капитан Грабе к вашим услугам. А это мой друг – подпоручик Данилин. Десятый новоингерманландский полк.
– Капитан третьего ранга Сабуров Михаил Федорович. Еду в Ревель… Вы Александра Николаевича Граббе не родственник?
– Отнюдь. Даже не однофамильцы. У графа Граббе две «б» в фамилии, у меня одна. Да и не граф я вовсе.
– Тем приятней, что не граф. Впрочем, что же мы кричим через весь вагон. Подсаживайтесь к нам.
Грабе и Данилин действительно пересели. Капитан продолжил знакомство.
– Позвольте представить моих спутниц: Ястржембская Мария Петровна и Вера Федоровна Никифорова. Ну, давайте, за знакомство!
Пока пили, Вера Федоровна осмотрела штабс-капитана внимательно и попыталась построить ему глазки. Ответом ей был тот же взгляд, коим недавно Грабе угостил железнодорожника. Дама поперхнулась вином.
– Между прочим, я бывал в Анадыре – жуть, дикое место. – произнес капитан, пытаясь насадить гриб на вилку. – А позвольте поинтересоваться, что вас туда занесло?
– Мы боролись с происками чукчей. – ответил Грабе.
– Я так понимаю, вы шутите?
– Отнюдь: чукчи хитры, они умелые охотники, отважные мореплаватели. И что досадно – очень, очень жестоки. Прошлой осенью, к примеру, они переправились через Тихий океан, вырезали племя эскимосов, между прочим, граждан Северо-Американских Соединенных Штатов. И угнали стада оленей… Был международный скандал.
– Вы, наверное, искали этих оленей?
– Нет. Их искали войска под командованием генерала Мансурова. И вот этой зимой, во время бурана, генерала выкрали. Его я и искал…
– И как? Успешно?
– Не совсем. Я нашел его тело, но душа отбыла к Господу. Чукчи обычно не пытают своих пленных… Сразу убивают. Но генералу так не повезло… Знаете северный промысел: резьба по кости?
Капитан кивнул:
– Милое занятие…
– Но не тогда когда режут на кости живого человека…
Ястржембская тоже поперхнулась, из рукава достала надушенный платок, поднесла его к лицу.
Грабе спохватился:
– Впрочем, простите… Не буду утомлять вас подробностями – мы же за столом.
– Но вы наказали виновных? – задумчиво спросил капитан, прожевывая все-таки отловленный гриб.
– Снова нет. Виновных я не нашел… Они укочевали куда-то на острова… Хотя, по моему рассуждению, эти дети природы живут в столь жестоких условиях, что любое наказание излишне.
– Дети! Да под пулеметы таких детей собачьих!
– Вы излишне эмоциональны. Тем паче, сказано в Писании: «Не судите…». Я вообще, думаю по приезду подать в Военное Ведомство письмо с предложением создать из чукчей военные части особого образца вроде французских зуавов или английских гуркхов.
– Ага. И вы этих сверхлюдей вдвоем победили? Совсем как Зверобой и Чингачгук?..
– Да вы что, не поняли? – удивился Грабе. – Посылали отряд! Только от этого отряда двое живых осталось. Я и этот парнишка…
Телеграмма
Когда прозвенел первый звонок, генерал-майор Инокентьев даже не стал открывать глаза, сочтя шум какой-то нелепостью. Все-таки утро воскресное, да еще и раннее. Какому порядочному человеку придет в голову будить людей в это время… Наверное, ошибся кто-то.
Но не то за дверью был очень непорядочный человек, не то его дело было уж очень важным, и звонок зазвенел опять.
Игнорировать это было никак невозможно. Владелец дома открыл глаза: рядом, глядя в потолок, лежала жена.
– Кто бы это мог быть? – спросила она.
Ее престарелый суженый промолчал. Он догадывался, кто это. Но молчал, надеясь, что все обойдется. Уж очень хотелось спать – вчера… Нет, уже сегодня – он лег с твердым намерением оставаться в постели хоть до полудня…
Звонок зазвенел в третий раз, подтверждая мысль, что нет – не обойдется.
Инокентьев хотел выругать прислугу за нерасторопность, но спохватился: вчера вечером он лично отпустил всех. Стало быть, надо было вставать, идти открывать дверь.
Накинув халат, генерал-майор спустился вниз, открыл дверь. На пороге стоял посыльный, за оградой – авто. Дело, очевидно, было спешным, поскольку шофер даже не глушил мотор.
– Здравия желаю, ваше превосходительство! Вам пакет! – сообщил посыльный и протянул конверт.
Инокентьев сломал печать, извлек послание, вчитался, кивнул:
– Хорошо, я сейчас же одеваюсь и едем.
По случаю выходного дня в Особом бюро было безлюдно. Скучала охрана, да в аппаратной играли в шахматы дежурные офицеры.
Окна были открыты, в них ветер гнал влажный морской воздух.
В батареях телефонных аппаратов системы «Эриксон» дремало припасенное впрок электричество. Рядом своего часа ждал радиопередатчик.
За одним из телеграфных аппаратов сидел оператор-поручик. Рядом стояла шахматная доска. Порой, механизм пробуждался ото сна, делал с полдюжины отметок на телеграфной ленте. В соответствии с ними оператор ходил за противника, затем – задумывался над своим. После раздумий – делал ход и тут же отправлял его по телеграфу невидимому адресату.