Логика птиц

Аттар Фаридаддин

Аббас говорит о любви

«О мужчина любви, — Аббас сказал кому-то, — когда в ком-то боль любви осветит хоть частичку его, то если он мужчина, то родит в себе женщину [318] , а если женщина — возможно, она станет мужчиной». Не видел ли ты женщину, рождённую от Адама? Не слышал ли о мужчине, родившемся от Марьям? Пока не осветишь полностью всё, что требуется, твои дела не могут быть всегда гладкими. Когда всё осветится — царство станет твоим, всё, что у тебя на сердце, ты обретёшь. Считай, что именно это — и царство, и изобилие. И лишь крупицей этого является целый мир веры. Если же удовлетворяют богатства этого мира тебя, то до Судного дня, а затем навсегда останешься ты испорченным. Познание — царство вечное, старайся обрести это качество. Опьянённый миром ирфана станет для людей всего света султаном, в чьих глазах любые владения — мелкое зёрнышко, а в его море и девять небес — лишь корабль. Если бы царям мира было ведомо о восторге от вкуса напитка Единого у бескрайнего моря, то от боли сидели бы они в горести, друг на друга от боли не поднимая и глаз!

318

Речь идёт о сильной боли при родовых схватках.

Махмуд в развалинах

Заглянул однажды

Махмуд в развалины, заметил там безумца влюблённого — у того от горя опущена голова, спина выгнута, словно гору несёт. «Прочь, и немедля, — увидев шаха, безумец сказал, — иначе ещё сотню раз скажу тебе "вон". Ты не шах, а слабак, перед своим Богом — неблагодарный». «Я Махмуд, прекрати звать неверным меня! — ответил султан. — Хотя скажи ещё одно слово, а дальше — молчи». «Если бы ты узнал, о невежда, от кого отдаляешься, расхаживая вверх ногами [319] , то ни пепла, ни земли от тебя не осталось бы, и огнём постоянно ты посыпал бы голову!»

319

Упрёк безумного связан с тем, что султан забывает, куда должен стремиться и ради чего жить.

Стоянка состоятельности

Затем возникнет пустыня состоятельности, В ней нет ни вызова [320] , ни даже понятий об этом. В ней веет сарсар состоятельности, Перевернёт в миг он и целую землю. Здесь болотом покажутся семь морей [321] , искрами — семь великих огней [322] . Восемь раев здесь тоже мертвы, а семь адов [323] — словно замерший лёд. О диво, здесь тоже есть муравьи! С каждым вздохом выполняют они работу сотни слонов [324] . Пока у вороны чаша терпения [325] заполняется, в ста караванах никого в живых не останется. Сто тысяч ангелов сгорели от горя, пока из Адама свет не излился. Сто тысяч тел утратили душу, пока Нух не стал плотником. Сто тысяч комаров напали на войско, чтобы обрести почёт Ибрахиму. Сотне тысяч младенцев головы отсекли, чтобы Муса обрёл зрение. Сто тысяч повязали зуннар, чтобы Иса стал обладателем тайн. Сто тысяч душ и тел ограблены были, чтобы на одну ночь на небеса поднялся Мухаммад. Здесь опытность или отсутствие оной не имеют значения, делаешь ты что-то здесь или нет — это без разницы. Скажешь, что обожжённым сердцем воспринял весь мир — отвечу: сдаётся мне, ты лишь видел сон. Если в эту пучину и сотня душ упадёт, то это сравнимо с падением росинки в бескрайнее море. А если сотня тысяч голов заснули [326] , то это подобно тому, как крупинка солнца вдруг стала тенью. Если небесный и звёздный своды кусками обрушатся — считай, что с дерева несколько листочков слетело. Если пропадёт всё, от рыб до луны, то это сродни тому, как на дне колодца охромел муравей. Если оба мира исчезнут однажды, то исчезновению с земли пары камушков это подобно. Если ни от сатаны, ни от человека и следа не останется, забудь ты одну эту дождинку. Если все эти тела на землю попадают, с утратой зверем одной лишь шерстинки это сравнимо. Если тут ни целого [327] , ни частичного совсем не останется — считай, что просто на земле не осталось соломы. Если эти девять тазов [328] исчезнут внезапно, то исчезнут они, словно в девяти морях капля.

320

Вызов здесь— это констатация своего уровня бытия, своего статуса.

321

Идиома того времени: «все известные моря».

322

Солнце, Меркурий, Венера и остальные планеты.

323

Ссылка на аят (15: 43-44): «Воистину, Геенна — это место, обещанное всем им. Там — семь врат, и для каждых врат предназначена определённая их часть».

324

Аттар уподобляет поведение людей поведению муравьев, непрерывно собирающих пищу и материал для укрепления муравейника, и каждый муравей обыкновенно тащит груз весом в несколько раз больше собственного.

325

«Чашей терпения» в то время называли птичий зоб. В этой строке обыгрывается и то, что ворона — долгожитель среди птиц.

326

Подразумевается «заснули на пути» или же, что более вероятно, умерли духовно.

327

Целое понимается здесь в смысле всеобщего, универсального.

328

Небесные своды изображались в то время схематически так, что при желании их вполне можно было уподобить тазам, стоящим один в одном.

Юноша, упавший в яму

В нашем селе жил юноша, подобный луне. Упал в яму, словно Иусуф, подобный луне. Осыпалось на него сверху очень много земли. Наконец кто-то заметил его в яме и вытащил. Покрыт он был землёй, и судьба его лишь одним дыханием определялась. Мухаммадом звали благородного юношу. От того мира находился он в одном шаге. «Сынок! — воскликнул отец, увидав его в таком состоянии. — Свет очей моих! Душа моя, о Мухаммад, будь ласков с отцом, хоть слово скажи». «Где слово? — произнёс тот, — Где Мухаммад, где сын? И кто-либо — где?» Вымолвив это, он умер, и всё. Гляди же, о ты, осведомлённый идущий, где Мухаммад и где Адам, где Адам и потомки его, где целого и частностей имена. Где земля, где горы с морями, где небо, где фея, где дьявол и человек, где ангел. Где сейчас те сотни тысяч ходивших по земле тел, те сотни тысяч чистых душ — где сейчас? Свиваясь от мук смертного часа, где найти человека, душу и тело, всё, что есть, и всё, чего нет? Если взять оба мира, и даже в сто раз более этого, протереть и просеять всё, что есть взятого, то, когда проявится для тебя дом с лабиринтом [329] , ничего у тебя в решете не останется.

329

Дом с лабиринтом — посмертный опыт.

Мнение Йусуфа Хамадани о бытии

Иусуф Хамадани, знаток пути, с чистым сердцем и просвещённой душой, говорил: «Веками живут, чтоб подниматься до Высочайшего Трона, затем вновь спускаться к покрытому трону. Но всё, что было, что есть и что будет, и добро, и зло, и всё до крупицы, всё это — только капля от моря существования, а бытие есть дитя небытия. И что же дальше?..» Не так эта стоянка проста, о умник, из-за твоей недалёкости она простой кажется. Даже если кровь твоего сердца путь сделает морем, ты дальше своей текущей стоянки не сдвинешься. Если у тебя каждый шаг по пути был размером с вселенную, вглядись-ка: всё это было твоим первым шагом. Ни один идущий конца дороги не видел, от этой боли излечения никто не нашёл. Если крепко стоишь, словно камень, то будешь либо мертвецом, либо тушей. Если ты бегун, не останавливающийся никогда, то удара в колокол не услышишь до наступления

вечности. Тебе не уйти, тебе не остаться, и нет пользы ни в смерти твоей, ни в рождении твоём. Где ж твоя выгода, раз у тебя непомерные трудности? Что проку в тебе, если сложны дела у тебя, и нет мастера? Жди и терпи, о молчаливый, прекрати хотеть всё понять, но тем не менее стремись к пониманию. Брось делишки свои, трудиться начни. Не считай тобою сделанное значимым, но многое делай. Пусть будет у тебя результат в форме дел этих, на тот случай, если они имеют значение, а если дела веса там не имеют, у тебя будет избыток времени, чтобы ими заняться. Отставь заботы свои. Это означает «сделать и не сделать», ибо не распознаешь ты дело. Его «знать» нет возможности: чтобы узнать работу, надо ею заняться. Смотри на состоятельность, но взгляни и на самодостаточность, неважно, о весёлом поёшь ты или плачешь о грустном [330] . Молния состоятельности сюда так ударила, что от её удара сгорела сотня миров. Сотня миров рухнула здесь на землю, но и вообще без мира на этой стоянке не страшно.

330

То есть не имеет значения типология личностей, характеров и т.п.

Простоватый мудрец

Встречал ли ты того недалёкого астролога [331] , что кладёт перед собой доску с песком, А затем её покрывает узорами? Рисует он планеты и звезды, показывает небо и землю, объясняя их положение, исходя из того иль другого. Он показывает светила, зодиакальные знаки, изображает упадок и возвышение, указывает на беду или счастье, рисует дом смерти или рождения. Завершив с определением счастья и бед, берёт доску, а затем ссыпает песок, словно не было и в помине всех этих орнаментов и узоров. Облик лабиринта этой вселенной подобен узорам на том песке. Ты не вынесешь всё это, выбери уголок, поменьше крутись вокруг этого [332] , сиди в уголке. Здесь стали женщинами все мужчины, ибо признаки обоих миров тут потеряны. Но если тебе не под силу идти этим путём, то будь ты даже огромен, словно гора, твой реальный вес — вес шелухи.

331

Игра слов: среди значений слова «хаким»— и «астролог», и «муд-

рый».

332

То есть не суетись и не думай напрасно об этом.

Отказ святого

Говорят, когда перед настоящим мужем из людей тайн приподнялся занавес тайного мира, раздался голос: «О предводитель, немедленно пожелай и бери, что захочешь». «Я видел, что пророки, — ответил тот, — постоянно были в беде. Если было много несчастий и страданий, всё это на пути их оказывалось. Не нужны мне ни возвеличивания, ни унижения, уж лучше оставь меня в моём бессилии. Раз доля даже великих — боль и мучение, разве допустимо для незначительных иметь сокровище? Пророки начали дело, всех будоража [333] , но я на их месте не выдержу, отстань от меня!» Все, что от души я рассказываю — бесполезно, проку не будет, если тебе — не до этого дела, хотя ты — упавший в море опасности, упавший, вдобавок, пузырём пены, перевернутым на спину [334] . А знай ты о ките, что на дне, вообще не захотел бы пройти этот путь? Сначала разволнуешься от разыгравшегося воображения, но вот когда упадёшь, душа твоя выдержит ли?

333

Дословный вариант: пророки положили начало переполоху (или хаосу). Поэтому мы предпочли использовать глагол «будоражить»; его устаревшее значение — приводить в хаотичное состояние. — Прим. изд.

334

Имеется в виду мыльный пузырь, перевернутый полусферой вниз, когда она занимает место «основания». Что невозможно: пузырь «потеряет» основание, затем — форму полусферы и растечётся.

Муха и мёд

Летевшая в поисках еды муха в стороне заметила ульи. Почуяв мёд, пришла муха в восторг. «Где тот благородный, — крикнула муха, — что возьмёт у бедняги овсяное зёрнышко и за это бросит меня внутрь улья, чтобы мне вкусить плод с "ветки соединения"? Как хорошо бы в меду оказаться!» Нашёлся некто, дал мухе вход, пустил её в улей за овсяное зёрнышко. Как только муха мёда коснулась, её лапки в нём и увязли. Её движения ослабели, от усилий она только крепче влипала. «Зло меня подвело, — закричала она, — и гибельней яда мёд для меня оказался! Отдала одну овсинку, теперь две отдам, лишь бы выбраться из этой беды». В этом поле отвлекаться и на миг не положено. Только зрелый мужчина в этом поле пройдёт. О ты, сердце, уже долго ты мечешься, тратишь время впустую. Здесь ты проводил жизнь бездарно, где добудешь теперь результат для жизни иной? Встань и пройди трудную эту пустыню, взлети над душой, отрежь душу и сердце! Пока ты дрожишь над душою и сердцем, ты — неверный, что легкомысленнее прочих неверных. Отдай душу на этом пути, пожертвуй сердцем, иначе с таким твоим безразличием получишь лишь тяготы.

Шейх и дочь псаря

Один известный шейх, давно носящий хирку, однажды влюбился в дочь псаря. Страстью к красавице так заболел, что кровь в его сердце как море бурлила. Надеясь её лицо повидать, ночевал он с собаками на её улице. Мать девушки об этом проведала. «Твоё сердце сбилось с пути, — сказала она шейху. — Но если у пира крепко его желание, походи за собаками, это наша работа, вот и весь сказ. Если станешь, как мы, собак обихаживать, через год гостей созовёшь и свадьбу сыграешь». Шейх не был в любви слабаком, сбросил хирку и быстро новым делом занялся. С собакой он пошел на базар, с год занимался новым делом. Другой суфий, бывший ему другом, опознав шейха, воскликнул: «О бездарный! Прошедшие тридцать лет был ты мужчиной. Почему ты этим здесь занят, кто же так поступает?» «О ты, незнающий, не рассуждай, — сказал шейх. — Если ты продолжишь эту историю, Всевышний с тобой также поступит, Ибо об этой тайне Он знает. Если заметит твои постоянные упреки, переложит собаку из моих рук в твои». До каких пор говорить, что моё сердце от боли пути окровавлено, и ни на миг не нашёлся мужчина пути? Я зря стал болтуном, и среди вас нет ни одного, тайну ищущего. Если вы станете владельцами тайн, тогда постигнете смысл моих слов. Если продолжу, в пути находясь, и дальше рассказывать обо всём, где будет тогда предводитель? Вы же все спите.

Мюрид спрашивает шейха о присутствии

«Расскажи о присутствии», — попросил ученик шейха. «Вон отсюда, — сказал шейх. — Если сейчас [335] ты умоешь лицо, тогда я упомяну и момент. Сидя в грязи, нюхаешь мускус. Какой в этом прок? Пьяным говорить о "моменте" бессмысленно».

Стоянка единобожия

335

Кроме отсылки к состоянию присутствия, обыгрывается и суфийский технический термин — момент, «вакт». — Прим. изд.