Лондонские тайны
Шрифт:
Бриан ничего не понимал, но голос и слезы Сюзанны проникали в самое его сердце.
— Бриан! — вскричала вдруг Сюзанна. — Я достойна вас!
— Правда ли это? — спросил Бриан, стремительно бросаясь к ней.
— Разделяют меня с вами только казнь моего отца и расстояние, существующее между дочерью жида и дворянином, — произнесла Сюзанна.
Но Бриан был уже возле нее. Сердце девушки опять наполнилось радостной надеждой и она продолжала:
— Для меня неясны ни ваши вопросы, ни ваши сомнения.
— Довольно, Сюзанна! — вскричал Ленчестер. Забудьте мои подозрения! Люди слабы и злы. Те, которые думают о себе, что они стоят выше предрассудков не что иное, как малодушные гордецы… Мне следовало упасть к ногам вашим, когда вы мне сказали: «Я не княгиня». Мне следовало благодарить вас за то, что из любви ко мне вы захотели подвергнуться опасности, которую называете ужасной. О, Сюзанна! Вы не сердитесь на меня?
В ответ Сюзанна посмотрела на него взглядом, исполненным бесконечной любви.
— Могу ли я сердиться на вас, — сказала она. — Когда вы сказали, что любите меня…
Бриан хотел что-то отвечать, но она остановила его и тихо продолжала:
— Нам следует спешить. Я хочу передать вам всю мою жизнь, и тогда вы увидите, достойна ли я вас!
Сюзанна взяла за руку Бриана, прижала ее к своему сердцу и начала рассказ.
Глава сорок седьмая
ИСТОРИЯ СЮЗАННЫ
За домом моего отца находился маленький садик с двенадцатью прекрасными дубами. Кроме них в нем ничего не росло, Будучи еще очень маленькой, я часто играла в этом садике, но одна, всегда только одна. Иногда с глазами, полными слез, я из окна смотрела на детей, резвившихся на улице. Я часто была в слезах, потому что безвыходно жила в великолепном доме моего отца, где вся прислуга состояла из служанки Темперенсы, пьяной с утра до вечера, и старого слуги, Ровоама, который был нем.
Темперенсе строго запрещалось разговаривать со мною и, я помню, одно время отец мой хотел убить ее за то, что она, будучи в обыкновенном своем пьяном состоянии, начала рассказывать мне о каком-то жестоком и сердитом лорде, который покинул свою дочь и о бедной женщине, которая проливала слезы о потерянной дочери. Этот рассказ живо сохранился в моей памяти.
Ровоам прислуживал за столом. Он был совершенным рабом моего отца, который часто на нем вымещал свой гнев.
— Вы, милорд, знали моего отца, потому что я часто видела вас в нашем доме. Но когда я была еще ребенком, Измаил Спенсер был человек молодой. Я не могу вспомнить о нем без ужаса. Мне все представляется, что я и теперь еще вижу проницательные его глаза, устремленные на меня с выражением необъяснимой насмешки. Он меня не любил, но я была к нему привязана. Темперенсу я любила и весьма жалела бедного Ровоама.
Нередко в продолжение нескольких дней я не видала своего отца. Все это время он находился на другой половине дома, куда проникать мне было строго запрещено. Между тем Темперенса, по своему обыкновению, предавалась пьянству. Ровоам все что-то вырезывал на маленьких кусочках дерева, а я играла в саду со своей ланью, моей миленькой Корой, которую подарил мне отец.
«Вот для тебя, Сюзи, подруга, — сказал он мне: — она будет жить в этом садике».
При этом на меня напала грусть. Бедная лань, может быть, еще вчера бегала на свободе, а теперь она принуждена жить в заключении! Когда мой отец удалился из сада, Кора, приблизившись ко мне, легла у моих ног. Долгое время я просидела с ней и в продолжение всей следующей ночи мне снилось, будто бегаю по прелестному саду с молоденькими девочками, моими ровесницами!
Сюзанна на минуту замолкла. Бриан, с немым изумлением слушавший ее рассказ, воспользовался остановкой и спросил:
— Неужели вы не знали своей матери, Сюзанна?
— Не знала, — отвечала грустно девушка. — Иногда отец говорил мне об ней, учил ненавидеть ее!
— Ненавидеть свою мать! — повторил Бриан. — Это ужасно!
Сюзанна продолжала:
— Мне следует рассказать вам, Бриан, одно таинственное обстоятельство. Темперенса и мой отец уверяли меня, что мне это приснилось, но я не верила, потому что видела это слишком ясно. Дело происходило вечером. Отец не показывался уже дня два. Я заснула в своей комнатке, но не крепко, так как легкий шум разбудил меня. Раскрывши глаза, я увидела женщину, сзади которой стояла Темперенса. О, милорд, как прекрасна была эта женщина и какая доброта выражалась на прелестном ее лице!
— Незнакомая женщина, — продолжала Сюзанна, — смотрела на меня глазами, полными слез.
— Как она мила! — произнесла она и радостным, и грустным голосом.
— Она вся в вас, миледи! — отвечала Темперенса.
В это время послышался шум шагов в коридоре, который вел к моей комнатке.
— Уходите, миледи, ради Бога уходите! — вскричала, побледнев, Темперенса.
Незнакомка хотела удалиться, но вдруг остановилась, кинулась ко мне и судорожно прижала меня к своему сердцу. Я не могу передать вам, милорд того, что чувствовала я в это время. Моя душа рвалась к незнакомке, в глазах появились слезы…
— Это была ваша мать, миледи, — воскликнул Ленчестер, — ваша мать, которую насильно разлучили с вами. До этих пор я употреблял жизнь свою на мщение, но с этого времени она принадлежит вам, и если только есть какая-либо возможность отыскать вашу мать, Сюзанна, я найду ее?
— Да услышит вас Господь, Бриан, — отвечала Сюзанна с благодарностью, — но, увы, я уже давно потеряла надежду. Слушайте далее.
У меня вырвался крик и я протянула ручонки к очаровательному видению, но напрасно. Когда я раскрыла глаза, то очутилась в темноте, только по коридору слышались поспешно удалявшиеся шаги. Вдруг раздался гневный голос моего отца. Я не могла понять его слов, потому что, как я потом узнала, он говорил с Темперенсой по-ирландски. Темперенса отвечала дрожащим голосом. Мой отец в бешенстве кинулся на нее и комната огласилась жалобным криком бедной женщины. Когда Ровоам принес свечи, я увидела, что Темперенса лежит на полу с окровавленным лицом. Я хотела подойти к ней, но Измаил грубо оттолкнул меня.
— Ты хорошо спала, Сюзи? — спросил он.
— Я не спала, — отвечала я, — и видела.
— Ты еще будешь иметь время рассказать мне, что ты видела во сне, — сказал Измаил, сделав особенное ударение на последнем слове. Впрочем ты очень умно делаешь, что хочешь рассказать мне, что видела во сне. Советую тебе так всегда делать, а иначе я убью твою лань.
Эта угроза возбудила в моем маленьком сердце негодование. Я любила Кору всей душой и она одна на свете меня любила. В первый раз я дерзнула пристально посмотреть на отца и, хотя он сдвинул брови, это не испугало меня.
— Если вы захотите убить Кору, я сумею защитить ее, — отвечала я.
— Ладно, ладно, — сказал он с улыбкой и погладив меня по щеке, — если ты будешь защищать свою лань, то я убью тебя!
— Изверг! — невольно воскликнул Бриан.
— Его нет в живых, сказала тихим голосом Сюзанна, — и он был мой отец.
Когда он оставил комнату, я подошла к Темперенсе.
— Джину! — закричала она хриплым голосом и, достав из кармана склянку, с жадностью начала пить из нее, а потом затянула какую-то песню. Я спрашивала ее о прекрасной леди, которая прижимала меня к сердцу, но на все мои вопросы она отвечала только смехом, и валяясь на полу отрывисто говорила: