Лонгхорнские распри
Шрифт:
— Стрелять я еще могу, а вот как насчет встать и выйти, сейчас посмотрим! — сообщил юноша и, перевернувшись, принял сидячее положение.
— Лежи! — с болью в голосе воскликнул Виллоу. — Никуда ты, сэр, не пойдешь! Разве не понимаешь, что стреляться в таком состоянии равносильно самоубийству?
— А разве не самоубийство оставаться в этой хибаре и ждать, когда нас раздавят камнями? — возразил Литтон. — Странно ты себя ведешь, Стейси, предлагая мне дуэль. Я-то всегда считал, что ты не любишь рисковать.
— Все правильно, — отозвался Стейси-Дюваль. —
— Понимаю, — буркнул Барри и, опершись рукой об пол, осторожно набрал полные легкие воздуха. Острая боль пронзила его, но тем не менее он проговорил: — Перед тем как меня убить, ты хочешь поиграть со мной в кошки-мышки. Ведь так? Мог бы пырнуть меня ножом, но предпочитаешь огнестрельное оружие. Это романтичнее, правда?
— Точно, дружище, такова моя задумка, — ответил Стейси. — Снести камнями эту хибару, а потом смотреть на кровавое месиво, которое от тебя останется, совсем неинтересно. Другое дело увидеть перед смертью твое испуганное лицо. Вот чего мне хочется!
— Помоги встать, Том, — попросил Литтон бывшего моряка. — Подхвати за подмышки и подними.
На лице Виллоу застыл ужас, он замотал головой, однако обхватил друга сильными руками и осторожно поставил на ноги.
Чтобы не застонать, раненый стиснул зубы. Однако качнулся, уронил голову на плечо Тома и, дабы не упасть, вцепился в него.
— Да ты совсем плох, Барри! — в ужасе воскликнул Виллоу. — Тебе нельзя выходить. Если необходимо стреляться, я пойду вместо тебя… Эй, Стейси, подлый мерзавец, стреляться с тобой буду я, Том Виллоу! Ты готов?
— Ну что ж, дурачок, если хочешь быть убитым, выходи, — ледяным голосом произнес бандит. — Правда, пристрелить тебя мне особого удовольствия не доставит. Ты для меня все равно что кролик.
— Видишь, Том, он этого не хочет, — прошептал Литтон, потом крикнул: — Хорошо, Стейси, доставлю тебе удовольствие — стреляться буду я. Можно попросить тебя об одном одолжении?
— А мне это нужно? О каком одолжении с моей стороны может идти речь?
— Видишь ли, вместе со мной Том Виллоу, и я хотел бы…
— Не надо, Барри! — взмолился бывший моряк. — Прошу тебя, не надо! Как же я смогу после этого жить? Остаться в живых ценою твоей крови?
— Замолчи, Том! — прикрикнул на него юноша. — Я неважно себя чувствую, так что мне не до споров… Слушай, Стейси, если я выйду, ты оставишь Тома в живых?
Бандит рассмеялся:
— Победишь меня — останетесь в живых оба.
— Обещаешь? — уточнил Литтон.
— Ты, трусливая собака! — злобно крикнул главарь головорезов. — С какой это стати я должен что-то тебе обещать? Ты со своим дружком у меня в руках. Я настолько великодушен, что предлагаю тебе сойтись со мной в честном поединке, а ты еще чего-то выторговываешь. Ну и наглец!
— Том, фляжка при тебе? В ней осталось хоть немного воды? — чуть слышно поинтересовался раненый.
— Нет, сэр, ни капли не осталось.
— Старина, я знаю, что у тебя добрая душа, — улыбнулся юноша. — Выше голову, дружище! Не горюй, наши мучения скоро закончатся… Эй, Стейси!
— Слушаю тебя, — отозвался бандит.
— Я выхожу. Надеюсь, ты не станешь стрелять в меня из засады?
— Не бойся, я же дал тебе слово стреляться честно. Просто убивать тебя не собираюсь — мне хотелось бы снова доказать тебе, что ты передо мной ничто! Жаль только, что ты, Барри, на этот раз не в самой лучшей форме.
— Повесь-ка кобуру с револьвером мне на плечо, — попросил Литтон Тома и, когда тот выполнил его просьбу, тихо сказал: — Ну что, Том, настала пора прощаться. Сколько раз мы за последнее время уже прощались друг с другом? Не сосчитать! Но это наше рукопожатие, конечно, будет последним. Увидишь Джимми, передай ему, что перед смертью я думал о нем. Хорошо?
— Я все ему передам, — пообещал Виллоу. — И пусть будет проклят тот день, когда мне придется это сделать!
— И еще. Знаешь, чье лицо мне сейчас вспоминается?
— Нет, сэр, не знаю.
— Сестры Джимми. Ведь только благодаря ей я повел себя как настоящий мужчина и принял вызов, брошенный мне Стейси. И хотя все кончилось для меня плачевно, я все равно безумно рад, что не покинул Холи-Крика. Так что поблагодари от меня эту чудесную девушку и скажи, что, умирая, я видел ее перед собой.
— Как, эту девушку? — вытаращил глаза от удивления напарник. — Не понимаю, сэр. В мире столько прекрасных дам, столько настоящих леди, которые были готовы ради тебя переплыть моря и океаны, только бы быть рядом с тобой! И как это тебе удавалось влюблять их в себя? Ума не приложу! Ну, да ладно, Барри, останусь жив, обязательно передам твои слова Лу. Правда, надеяться мне совершенно не на что — погибнешь ты, а следующим буду я. Стейси в живых меня ни за что не оставит!
— Да, скорее всего, так и будет, — согласился Литтон. — Но все же чем черт не шутит, когда Бог спит… Ну, что-то я заболтался — пора идти. Помоги мне добраться до двери, а потом — быстро назад! Понял?
Подхватив друга под левое плечо, Виллоу осторожно подвел его к двери, и тот, сделав шаг, оказался под открытым небом. В серебристом свете луны, без куртки и рубашки, опоясанный только широкой повязкой, на которой пятнами проступала кровь, он был похож на пирата из прошлых столетий. Легкий ночной ветерок шевелил на его голове волосы.
Увидев Литтона, люди Дюваля взревели, одни с радостью, другие — с восхищением: как-никак перед ними стоял тот, кто этой ночью сумел совершить настоящее чудо — незаметно проникнуть в их лагерь и выкрасть ребенка. Было ясно, что он серьезно ранен, но все же нашел в себе силы выйти, чтобы сразиться с самим Дювалем! А еще они обратили внимание на то, что Литтон вышел с пустыми руками — его кольт был в кобуре, висевшей у него под мышкой.