Лотосовый Терем

Пин Тэн

Дозорные быстро прошли по мостику, не заметив на нём ничего странного.

Сердце Фан Добина бешено колотилось: смелости мне недостаёт, а всё же впервые совершил такое преступление… ай, тьфу! Такое поругание предков, но дело это непростое, точно не простое…

Когда он схватил платье, то обнаружил, что оно из тонкого газа, ткани невероятно лёгкой, а значит — очень дорогой, раз оно раскачивалось на верёвке, значит, в нём есть что-то ещё. А вот другая вещь, что он сунул за пазуху, по-настоящему заставила его трепетать от страха — это была записка.

Крестообразный лист бумаги, к тому же с очень заметными местами сгиба — его явно складывали в куб, только не склеили, и ветер снова его развернул.

Проклятье, отсюда сотня ли до деревни Цзяоян, а до городка Атай, где сейчас остановился несносный Ляньхуа — пятьдесят-шестьдесят. Да это же императорский город! Откуда и здесь эта вещь?

Кто повесил на деревянном мостике петлю и кто засунул в неё платье? Ладони Фан Добина вспотели, кто бы ни устроил здесь хулиганство — дух или человек — увиденное явно предназначалось не для его глаз.

Наверняка его устроили, чтобы увидел некий человек, а может, и не один, из дворца Великой добродетели.

Фан Добин пролежал во внутреннем дворе большой час и наконец принял решение.

На следующий день на рассвете.

Звучно зевнув, Фан Добин проснулся на кровати, какие были подготовлены для всех чиновников во дворце Великой добродетели. Маленькая, узкая и невыносимо жёсткая кровать не шла ни в какое сравнение с той, на которой он спал дома, да даже гостевая кровать в тереме у Ли Ляньхуа была мягче, ну где это видано! Умывшись и почистив зубы, он прикинул, что во дворце Великой добродетели находилось всего пять чиновников, и с виду никто из них не владел боевыми искусствами. Фан Добин скользнул взглядом по лицам — похоже, никто не заметил, что ночью он выходил, все вели себя как обычно.

— Молодой господин Фан. — К нему подошёл чиновник вроде бы из юго-западной провинции, его титул был слишком длинным, и Фан Добин позабыл, помнил только, что фамилия этого усатого человека — Лу.

— Господин Лу, — осклабился он в улыбке.

На лице чиновника Лу отразилась нерешительность.

— Не знаю, каким образом, но у меня пропала одна вещь, может, молодой господин Фан её видел?

Фан Добин едва встал с постели, даже каши ещё не ел, от этих слов сердце у него ухнуло, он фальшиво улыбнулся.

— О какой вещи говорит господин Лу?

Прибывшего с юго-запада чиновника звали Лу Фан, ему было не более четырёх десятков. Он нахмурился в некотором замешательстве.

— Это…

— Это шкатулка, которую господин Лу привёз из дома, — подхватил другой чиновник, по фамилии Ли, тоже с юго-запада, хотя говор у него был столичный. — Ещё вчера я видел её у него на столе, а сегодня она куда-то исчезла.

— Шкатулка? — Фан Добин тоже сдвинул брови и сразу же непринуждённо улыбнулся. — А как она выглядела? Если господин Лу предпочитает определённый вид шкатулок, я могу попросить, чтобы вам купили такую же.

— Ни в коем случае, — перепугался Лу Фан.

Ему, разумеется, было известно, что клан Фан богат и влиятелен, как и то, что Фан Добин в скором времени оседлает дракона, став императорским зятем. Поколебавшись, он наконец смущённо заговорил.

— В шкатулке было платье, которое я попросил купить старого друга из столицы, чтобы потом подарить жене. Она со мной полжизни терпела бедность и никогда не видела газовой ткани… А теперь платье вдруг пропало.

Фан Добин удивился — он и так знал, что Лу Фан с причудами, но не ожидал, что платье окажется его. А если платье, висевшее в верёвочной петле, принадлежало ему, неужели для его шеи и предназначалась эта петля? Не слишком ли странно? Лу Фан не владеет боевыми искусствами, да и приехал издалека, и по логике вещей, никак не мог знать Цинлян Юя, тогда откуда у него точно такая же записка, как нашли на теле Фэн Сяоци? К Фэн Сяоци записка попала наверняка от Цинлян Юя, а к Цинлян Юю от кого?

Неужели… возможно ли, что от Лу Фана?

И кто умышленно украл у него платье и повесил в саду на мостике?

— Похоже, молодой господин Фан удивлён, — медленно произнёс другой человек, однофамилец Ли Ляньхуа. — Столкнуться с воровством в таком месте — я тоже потрясён.

Фан Добин взглянул на говорившего — у того был узкий выступающий рот и скулы как у обезьяны, бледный цвет кожи, однако манерами он обладал спокойными, и пусть уродился не красавцем, смотреть на него было не слишком противно.

— Точно, мы ведь в важной части императорского города, откуда здесь взяться вору?

— Нет-нет-нет, какие воры, скорее всего, я сам обронил, сам обронил… — поспешно объяснил Лу Фан. — Откуда в таком месте взяться вору? Совершенно неоткуда.

Фан Добин с человеком по фамилии Ли согласно закивали, и дело было забыто.

Глава 82. Бумажная пагода блаженства

“Оброненное” Лу Фаном платье в данный момент было закатано в одеяло Фан Добина — очень тонкая и лёгкая, почти неосязаемая, газовая ткань совершенно не выделялась. Прошлой ночью он вернулся слишком поздно и не решился снова зажигать лампу, поэтому предмет, найденный в платье вместе с листом бумаги засунул в шкаф — рассудив, что никто не осмелится туда лезть.

Обменявшись любезностями со всеми господами, Фан Добин вернулся в комнату, зажёг масляную лампу и вытащил всё, кроме платья.

В газовых накидках обычно не бывает карманов, и в этом платье, естественно, тоже не было, вещь положили не в карман, а прицепили к подолу.

Это была жадеитовая шпилька.

Шпилька, вырезанная в виде павлиньего пера, гладкая и приятная на ощупь, очень красивая и блестящая, необыкновенно тонкой работы. Фан Добин в оцепенении разглядывал вещицу, но поразило его вовсе не ценность, равная нескольким городам. Такими пользовались только мужчины — это мужская шпилька, а не женская.

Однако… При всём богатстве клана Фан, он никогда не видел настолько великолепной шпильки для волос, подобных не было даже у его старшей и младшей тётушек — первоклассный материал, первоклассная работа, на такую вещь можно наткнуться лишь случайно, но специально заполучить нельзя.

К газовой ткани была прицеплена только шпилька, больше ничего, как и говорил Лу Фан, платье выглядело новым, не похоже, будто кто-то его надевал. Фан Добин взял висевшую в цветочной галерее верёвку — её сплели из трёх оторванных лоскутов ткани, причём на совесть. С тех пор, как ему запечатали двадцать восемь точек, прошли сутки, кровь и ци уже восстановили течение, он схватил верёвку и потянул — удивительно, но она выдержала. При желании её можно было бы спокойно использовать, чтобы удавить или повесить человека, но почему на неё повесили платье? Газовую ткань удержали бы и три волоска, к чему старательно плести петлю?