Лотосовый Терем

Пин Тэн

— Почему? — просто спросил Хэнчжэн, не понимая причины, несмотря на его торжественный тон.

— Из-за Шишоу* господина Яна, — медленно проговорил Фан Добин. — Мечи Шаоши и Шишоу выплавлены в одной печи, оба известны твёрдостью и отсутствием острого края. «Взмахни наставником юных и ступай, поклянись вернуться с головой врага» — только Шаоши способен противостоять удару Шишоу.

“Шишоу” — клятва головой.

Хэнчжэн всё ещё не вполне понимал, однако заинтересовался упомянутым длинным мечом.

— Значит, этот молодой человек собирался сразиться с подданным Яном?

Фан Добин перевёл дух.

— Ну… Цинлян Юй уже мёртв, он сказал, что Шаоши был нужен ему, чтобы кого-то спасти, но он погиб, и никто не знает, кого он хотел спасти. Поскольку господин Ян живёт в императорском дворце, значит, и тот человек тоже здесь, иначе он бы не стал красть меч Шаоши, намереваясь сравняться с мечом Шишоу.

— Кого-то спасти? — Хэнчжэн явно был поражён.

Старик-император явно ни капельки не представлял, что кто-то в его дворце нуждается в спасении.

— Когда Цинлян Юй погиб, — вздохнул Фан Добин, — кто-то оставил на его теле записку. — Он вытащил из-за пазухи стопку записок и развернул одну. — Вот она.

Хэнчжэн пробежал глазами строки «Из четырёх может быть либо один сверху один снизу, либо один сверху четыре снизу, либо два сверху два снизу и так далее, выбрать одно» — и, похоже, тоже не понял, о чём в них говорится.

— Что это за вещь? — нахмурился он.

Фан Добин развернул одну за другой оставшиеся две записки и указал на пропитанную кровью.

— Эту нашли в луже крови после смерти господина Ли. — Он указал на другую, залитую кровью с одной стороны. — А эту — после гибели господина Шана, в его паланкине.

При виде окровавленных записок у Хэнчжэна волосы встали дыбом от страха, он невольно отступил на шаг.

— Выходит… Неужели их убил один человек?

— Разумеется, один, — кивнул Фан Добин. — Убийца использовал золотистую бумагу для писем, какую не делают уже сотню лет, она из императорского дворца — самого высшего качества.

— Золотистая бумага? Из дворца? — с дрожью в голосе переспросил Хэнчжэн.

Фан Добин снова кивнул.

— Потому я и сказал, что это долгая история и очень запутанная. Эти записки, вне всякого сомнения, распространили из дворца. Ваше величество, взгляните… — Он развернул вторую записку, на которой было написано «девять небес», и третью — со словами «белое дерево». — В первой записке указано, как следует сложить бумагу, чтобы получился куб.

— Куб? — недоумевал император.

— Да, куб, — кивнул Фан Добин и указал на вторую записку. — «Девять небес» объяснить проще всего, это девять слоёв, на которые разделена небесная сфера — девять этажей.

Хэнчжэн снова сделал пару шагов по комнате.

— А третья?

— Белое дерево — вид древесины.

— Древесины? — Хэнчжэн чуть побледнел.

— Это очень лёгкая древесина, — кашлянув, ответил Фан Добин и медленно развернул залитую кровью четвёртую записку. Хотя кровь давно высохла, но по-прежнему вид её приводил в ужас. — И в четвёртой лишь точка — середина.

Хэнчжэн невольно ещё раз взглянул на листы бумаги.

— И дальше? И что с того?

— Ваше величество, неужели вы ещё не догадались? Здесь нарисованы линии и указан материал — это план строительства или чертёж.

— Это… — сдвинул брови Хэнчжэн.

— Это чертежи, вырезанные из книжицы под названием «Пагода блаженства», принадлежащей Дворцовому управлению. Если не верите, ваше величество, прикажите следователю из приказа Великой справедливости или учёному из академии Ханьлинь осмотреть книжицу — она сшита из той же золотистой бумаги, что и эти записки.

— Ты утверждаешь, что убийца наших чиновников сумел проникнуть в Дворцовое управление и украсть книгу о Пагоде блаженства? — На лице Хэнчжэна отразилась неуверенность.

— Да! — невозмутимо ответил Фан Добин.

Император надолго помрачнел.

— Выходит, убийца тоже пришёл ради Пагоды блаженства?

Фан Добин кивнул.

— Думаю, в этой книжице сохранились замысел и чертежи Пагоды блаженства. Преступник забрал несколько страниц из середины — во-первых, чтобы никто не смог выяснить, где находится Пагода блаженства, а во-вторых, чтобы оставить сообщение после убийства.

Хэнчжэн зашагал по комнате.

— Ты утверждаешь, что убийца — Лю Кэхэ, но какие доказательства? Зачем ему понадобилось красть тетрадь из Дворцового управления и оставлять записки на телах убитых?

Глаза Фан Добина блеснули, он пристально смотрел на императора.

Охваченный тревогой, с путаницей в мыслях, император поразился его поведению.

— Мы задали тебе вопрос, почему не отвечаешь?

— Ваше величество, — Фан Добин понизил голос. — То, что я скажу дальше… затрагивает большую тайну вашего величества.

— Нашу большую тайну? — удивился Хэнчжэн.

— Ваше величество… Кто-то убил господин Ли, господина Шана, напугал до потери рассудка господина Лу, оставил рядом с ними части чертежа Пагоды блаженства — разумеется, не просто так. — Фан Добин вздохнул. — Полагаясь на мудрость и могущества вашего величества, буду говорить прямо. — Он тихонько откашлялся. — Они погибли, потому что знали секрет Пагоды блаженства.

— Секрет Пагоды блаженства? — Растерявшись, Хэнчжэн не стал обращать внимания на нарушение этикета. — Они говорили нам, что не знают о Пагоде блаженства и не помнят, где находится колодец, в который их бросили в молодости. Неужели кому-то и правда известна тайна Пагоды блаженства?

— Известна, — подтвердил Фан Добин. — Не один человек знает правду. Ваше величество… — Поколебавшись, он заговорил со всей серьёзностью. — Кто-то хочет скрыть эту правду.

— Истории о Пагоде блаженства уже сотня лет, — сказал император. — Что в ней может быть настолько серьёзным?