Лотосовый Терем
Шрифт:
Глава 42. Слеза Гуаньинь
Бяньчжоу само по себе не особенно интересное место — оно стало знаменитым лишь пару десятилетий назад, когда один трус, обедневший до полного безумия, повесил чиновника, а деньги сюда стекались лет шесть, с тех пор, как “Избранный в фиолетовом” Сяо Цзыцзинь привёз свою сердечную подругу Цяо Ваньмянь на пик Сяоцин, чтобы жить в уединении. Когда две эти известные личности поселились в Бяньчжоу, здесь неожиданно стало очень оживлённо: словно молодой бамбук после дождя начали появляться такие заведения как кабачок “Сяо-Цяо”, лавка платья “Фиолетовый платок”, постоялый двор “Улинь”, чайная “Пара небожителей”. Торговля процветала, многие молодые люди из цзянху любили приезжать сюда выпить вина, помериться силами, полюбоваться живописными пейзажами, в надежде “случайно” встретить знаменитую пару и подружиться с ними. Но Сяо Цзыцзинь и Цяо Ваньмянь так и жили в уединении. Возможно, великий герой был выдающимся не только в совершении благородных поступков и защите справедливости, но и в способности спрятаться, или же им двоим просто повезло, что за шесть лет никто так и не выяснил, где именно на пике Сяоцин они живут.
Однако пятнадцатого числа этого месяца тайна перестала быть тайной.
Герой Сяо Цзыцзинь десять лет был безответно влюблён в Цяо Ваньмянь, и наконец они решили пожениться на пике Сяоцин. Он разослал по всему Улиню приглашения соратникам, чтобы они приехали поздравить и выпить свадебного вина. Неудивительно, что Сяо Цзыцзинь был так счастлив — он происходил из известной семьи и с детства обожал шумные увеселения, давая волю своим прихотям. Следом за Ли Сянъи вступив в орден “Сыгу”, он обошёл в боевом искусстве множество выдающихся героев и был признан третьим по главенству, заслужив ещё большую славу. После гибели Ли Сянъи Цяо Ваньмянь несколько раз пыталась покончить с собой, он тоже сильно пал духом, с возрастом стал более сдержанным и больше не возвращался к прежней распущенности. Теперь же, уже перешагнув тридцатилетний рубеж, Сяо Цзыцзинь наконец женится на своей красавице — ничего удивительного, что он на радостях пожелал закатить большое пиршество.
Пятнадцатого числа восьмого месяца, Бяньчжоу, пик Сяоцин*, Байцаопо — знакомые и незнакомые, желающие и нет, все, кто хочет выразить уважение Сяо Цзыцзиню, приглашаются в Павильон дикой зари в Байцаопо, чтобы принять участие в торжестве по поводу свадьбы благословлённой Небесами пары.
Пик Сяоцин — малый зелёный пик
Часть 1. “Спроси у лотоса, сколько корней в глубине пруда? Чья горечь в его плодах?”
Все названия глав этой части — строки из стихотворения Юань Хаовэня (1190–1257). Текст стихотворения:
Во времена правления Тайхэ в уезде Дамин юноша и девушка, которые страстно любили друг друга, но не могли быть вместе, покончили с собой, прыгнув в воду, однако властям не удалось отыскать тела. Впоследствии, человек, сажавший клубни лотоса, обнаружил в озере останки двух людей, одежду ещё можно было различить, так и открылась правда. В тот год лотосы цвели пышно, к тому же на каждом стебле было по два цветка. Лян Гоюн, служивший тогда в уезде Циньшуй писцом, рассказывал об этом секретарю государственной канцелярии Ли Юнчжану следующим образом:
Спроси у лотоса, сколько
корней в глубине пруда, чья горечь в его плодах?
С тоской друг на друга смотрят,
словно воссоединясь, на стебле одном два цветка.
Как воля Небес жестока —
не жить до седых волос, а вместе на дне лежать.
Немое заходит солнце.
Ни странника Се туман, ни волны реки Сянцзян не так бередят сердца.
Душа в душу жить могли бы
целую вечность они средь утренних рос благих.
Засохнут воды морские —
но зла, сгубившего их, в земле не похоронить.
Года текут. Без причины
осенний ветер крушит древо любовной тоски.
Лодочка остановилась.
Боюсь, есть лишь этот миг —
в другой мой приезд дожди уже оборвут лепестки.
Примечания:
Лотосы с двумя цветками — символ супружеской верности.
Странником Се называли поэта и государственного деятеля империи Цзинь Се Линъюня (385–433), мастер пейзажной лирики, он был казнен по подозрению в восстании в Гуанчжоу.
Река Сянцзян — по легенде, в этой реке утопились Эхуан и Нюйин, жены правителя Шуня, когда до них дошла весть о его гибели.
Древо любовной тоски — Акация смешанная, по легенде двух возлюбленных похоронили в разных могилах, но на них выросло два дерева, которые тянулись друг к другу и переплелись ветвями.
Дин-дин-дон-дон, дин-дин-дон-дон…
В “Благом лотосовом тереме” раздавался непрерывный стук, Ли Ляньхуа, с опилками в волосах, сосредоточенно шлифовал деревянные стены, а затем наносил слой лака. Обычно просторный дом в данный момент был завален древесной стружкой, гвоздями и ветошью, повсюду царил хаос.
Снаружи звонко чирикала птица. Он выглянул в окно посмотреть — это был свиристель, который постепенно умолк и, взмахнув крыльями, улетел. Наступила поздняя осень — пройдёт ещё совсем немного времени, и будет редкостью встретить даже воробья.
— Ли-цветочек, скорей, скорей! — Некто вытащил его стул за дверь и сидел снаружи, с аппетитом поедая жареного цыплёнка. Золотистая корочка и нежное мясо в лучах осеннего солнца выглядели так привлекательно, что слюнки текли, к тому же, этот человек вытащил и стол, поставив на него бутылку прекрасного виноградного вина. Зловредный гость однако, одолжив хозяйские стол и стул, налил лишь одну чашу вина — разумеется, это был старший сын клана Фан, Фан Добин. Не следует недооценивать принесённые им еду и вино: говорят, этот цыплёнок из породы, выведенной от горных рябчиков и кур лухуа, тщательно обжаренный с мёдом и десятком различных секретных приправ на медленном огне из тутового дерева, а вино — подарок императорского двора клану Фан, полученный в дань от Западных земель. Фан Добин пришёл повидать старого друга с двумя лакомствами, но оба они, разумеется, оказались у него самого в желудке.
— А… — Ли Ляньхуа выглянул посмотреть на птицу, но услышав слова друга, повернулся и с сожалением бросил взгляд на остатки цыплёнка. — Почти закончил. Я проголодался, но глядя на твою еду, вдруг потерял аппетит.
Фан Добин откусил большой кусок и с наслаждением спросил:
— Как потерял аппетит?
Ли Ляньхуа вздохнул.
— Если бы ты принёс целого цыплёнка, ещё ладно, а что от этого осталось — только собакам бросить, откуда уж тут настроение…
На этот раз Фан Добин не рассердился и с довольной улыбкой продолжал есть и пить.
— Вот как? Я уже знаю, что словам Ли-цветочка ни за что нельзя верить.
— Ты снова поумнел, — опять вздохнул Ли Ляньхуа.
Фан Добин глотнул вина и щёлкнул языком.
— Через пять дней состоится свадьба Сяо Цзыцзиня и Цяо Ваньмянь, наша семья получила приглашение и отправила меня подарить красный конверт. Ляньхуа, ты поедешь? Эта барышня Су, которая бросала на тебя кокетливые взгляды, тоже будет там. Вообще-то, я никак не пойму. По сравнению с тобой, внешне я более хрупкий и красивый, с более изысканными манерами и более элегантный и грациозный, к тому же, никогда никого не обманываю, прикидываясь дурачком, я искренний и честный, правдивый и надёжный, странно, почему же столько барышень предпочитают строить глазки тебе…