Лотосовый Терем
Шрифт:
Следы тянулись от кровати — на полу валялся кинжал, кровь медленно протекла к дверям вдоль лезвия и просочилась наружу через щель в пороге, но давно остановилась. Они подняли взгляды и увидели, что кровать и постель в полном беспорядке, но на ней смутно угадывается человеческий силуэт. Из-под одеяла, продырявленного больше десятка раз, свешивалась рука, алая кровь стекала по пальцам на пол. Но самое пугающее, что в постель была воткнута длинная стрела, остриё пронзило кровать насквозь, но под ним, как ни странно, крови почти не было.
Кинжал на полу, с коротким и ярким клинком, поблёскивал розоватым — это был “Персиковый цвет”! А торчащая из постели стрела была длиннее обычных, с более коротким оперением — “Взметающая пыль стрела”! У Фан Добина бешено заколотилось сердце, он долго колебался, подошёл к кровати и осторожно приподнял одеяло, скрывавшее лицо человека — как и следовало ожидать, закололи кинжалом, а потом проткнули грудь стрелой Су Сяоюн, а не Гуань Хэмэну.
Ли Ляньхуа стоял в дверях, его изящные и нежные черты лица исказились гневом, Фан Добин зло топнул ногой.
— Что… Да как же так? — прошептал он. — Кто желал ей смерти? Она же ничего не знала…
Ли Ляньхуа прижал руку ко лбу и оперся на дверной проём, глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
— Это я виноват, ничего не услышал прошлой ночью.
Фан Добин нахмурился, что друг считает себя ответственным.
— Ты правда болел эти несколько дней?
Ли Ляньхуа надолго затих, потом кивнул. Фан Добин тоже тяжело вздохнул.
— По-моему, ты был в таком состоянии, что не услышал бы, даже если бы через стену били в гонг и стучали в барабаны… Тебя нельзя винить.
Ли Ляньхуа побледнел и горько усмехнулся.
— Важнее сейчас, кто… Кто желал смерти Су Сяоюн? Кто настолько ненавидел её, кому достало жестокости изрезать её кинжалом и заколоть насмерть? Этот злодей и правда жесток и бессердечен, лишён всего человеческого!
Ли Ляньхуа покачал головой и произнёс слегка охрипшим голосом:
— Главное — Гуань Хэмэн.
— Гуань Хэмэн? — остолбенел Фан Добин.
— Это его комната, — медленно проговорил Ли Ляньхуа. — Почему Су Сяоюн вдруг оказалась в его постели? Её кто-то убил, но куда подевался Гуань Хэмэн?
Фан Добин вздрогнул от ужаса — а ведь верно, это комната Гуань Хэмэна, но где он сам?
Су Сяоюн с исказившимся в мучениях лицом лежала на кровати, полностью одетая и обутая, её глаза были закрыты, рана на щеке изуродовала её лицо — вся залитая кровью, девушка выглядела ужасно. Ли Ляньхуа крепко схватился за торчащую из груди Су Сяоюн “Взметающую пыль стрелу”, с силой потянул, но из-за зазубренного наконечника стрелу не удалось выдернуть — только и оставалось вздохнуть.
— Это Лян Суна… Неужели он… — вырвалось у Фан Добина.
Ли Ляньхуа с горечью усмехнулся.
— Будь это он, зачем бы ему оставлять своё знаменитое оружие? Из опасения, что мир не узнает, что это он убил Су Сяоюн? К тому же, Лян Сун известен своим благородством, не думаю, что он способен на такое, тем более…
— Тем более что? — спросил Фан Добин.
— Тем более, пожелай Лян Сун убить Су Сяоюн, хватило бы одного удара ладонью, зачем это всё?
— И правда… — сухо хохотнул Фан Добин. — Здесь ещё “Персиковый цвет” — погоди-ка! — Он вдруг вспомнил. — Разве этот кинжал не подарили на свадьбу Сяо Цзыцзиню? Как он тут оказался?
Ли Ляньхуа вздохнул.
— Боюсь, тем оружием, которым её изранили на пике Сяоцин, и был “Персиковый цвет”!
У Фан Добина мурашки по телу побежали.
— Неужели… убийца — Ян Чуйхун?
— Если Ян Чуйхун хотел убить Су Сяоюн, то почему не убить её сразу? — со вздохом сказал Ли Ляньхуа. — Какой у него мотив убивать её? Эта девушка явно ничего не знала.
Фан Добин уставился на него.
— Не забывай, что она — названая сестра Гуань Хэмэна, и пусть она вряд ли нажила врагов, но Гуань Хэмэн уже три года вершит благородные поступки и стоит на защите справедливости, и наверняка немало людей затаили на него обиду. Он так любит свою названую сестру, разве удивительно, что кто-то решил её убить?
— В этом есть некоторый смысл… — рассеянно отозвался Ли Ляньхуа, поднял голову и огляделся — все остальные вещи в комнате лежали на своих местах, никаких признаков, что кто-то их трогал. — Если Су Сяоюн убил тот же человек, что ранил её на пике Сяоцин, то это значит… Он спустился к подножию, следуя прямо за нами… Раз он воспользовался для убийства “Взметающей пыль стрелой” и “Персиковым цветом”, возможно, он живёт в этом постоялом дворе…
Фан Добин нахмурился.
— Если у убийцы низкие боевые навыки, то как он смог украсть “Взметающую пыль стрелу” и “Персиковый цвет”? Если высокие, то слишком странно, что он смог убить Су Сяоюн лишь со второй попытки, да ещё пролил столько крови и потратил столько лишних телодвижений.
— Ты правда не догадываешься? — вздохнул Ли Ляньхуа.
Фан Добин помотал головой и вдруг вытаращил глаза.
— А ты догадался?
— Чтобы завладеть “Взметающей пыль стрелой”, высокое боевое мастерство не требуется, нужно лишь встретить Лян Суна, а одолжить его оружие, украсть или отнять силой — дело десятое. Что до “Персикового цвета”, тогда на пиру люди ходили туда-сюда, нетрудно было забрать что-либо с подноса для подарков, главное — знать, что среди них есть орудие убийства.
Фан Добина пробила дрожь.
— Хочешь сказать… Убийца — кто-то, кто находился рядом с Лян Суном, Ян Чуйхуном и даже Су Сяоюн?
Ли Ляньхуа снова вздохнул.
— Лян Сун и Ян Чуйхун тоже под подозрением…
Фан Добин не удержался и возразил ему:
— Разве ты не говорил, что они не стали бы бросать своё оружие на месте преступления, к тому же, если бы захотели убить Су Сяоюн, им не требовались такие сложности?
Ли Ляньхуа уставился на него.
— А с чего ты решил, что они не могли предугадать, что мы так подумаем, и нарочно оставить оружие и пролить столько крови?