Лотосовый Терем
Шрифт:
Фан Добин остолбенел от изумления и пришёл в ярость.
— Ты так долго болтал, а всё равно что ничего и не сказал!..
— По крайней мере, ясно одно, — кашлянул Ли Ляньхуа.
Фан Добин не хотел больше слушать болтающего чепуху мнимого чудесного целителя, но всё же не выдержал и спросил:
— Что?
Ли Ляньхуа улыбнулся.
— Если действительно, как ты говоришь, Су Сяоюн убили из-за Гуань Хэмэна, то убийца точно знал, что он любит свою названую сестру, а это доказывает, что он хорошо знаком с героем-лекарем. Он легко завладел “Взметающей пыль стрелой” и “Персиковым цветом”, а значит, хорошо знаком и с друзьями Гуань Хэмэна, или же живёт в этом постоялом дворе, не так ли?
До Фан Добина вдруг дошло.
— Хочешь сказать, преступник был на свадебном пиру, хорошо знаком с Гуань Хэмэном, возможно, не силён в боевом искусстве, знал, что среди подарков будет “Персиковый цвет”, и скорее всего, тоже остановился в этом постоялом дворе, к тому же со свадьбы и до вчерашнего дня не уехал из Бяньчжоу! Значит…
— Значит, убийца — Лян Сун, Ян Чуйхун, ты, я, Гуань Хэмэн, Кан Хуэйхэ или Лун Фуцзе, то есть, один из тех, кто в тот день видел “Персиковый цвет”.
В этот момент двери кто-то загородил и в комнату вошли двое — увидев ужасную картину внутри, один пронзительно закричал и задрожал от страха, другой сделал шаг вперёд и едва не потерял сознание. Ли Ляньхуа с Фан Добином поспешили ему на помощь; тем, кто чуть не упал, был Гуань Хэмэн, с широко раскрытыми глазами и без кровинки в лице, он часто дышал, явно задыхаясь от сокрушающего горя и ярости. Фан Добин ударил его по нескольким акупунктурным точкам, в душе искренне сочувствуя ему. Другим человеком была Кан Хуэйхэ, от вида ужасной сцены в комнате у неё душа от страха в пятки ушла.
— Сяоюн… Сяоюн… ох…
Ли Ляньхуа только и оставалось тоже ударить её по акупунктурным точкам.
— Прошу прощения, — виновато сказал он.
Фан Добин разблокировал точки Гуань Хэмэна, но тут же схватил его и принялся трясти.
— Куда ты уходил? Где ты был прошлой ночью? Как Су Сяоюн оказалась в твоей комнате?
Из-за пазухи у Гуань Хэмэна выпал свёрток, Фан Добин поднял посмотреть — это было лекарство от ножевых и колотых ран. Гуань Хэмэн с огромным трудом взял себя в руки — он едва не сошёл с ума. Приложив все силы, он заставил себя успокоиться и хрипло проговорил:
— Я пошёл в аптекарскую лавку за лекарствами, хотел сразу же вернуться, но у них не было одного нужного средства, пришлось отправиться в соседний городок, меня не было всю ночь… как же… Как же так вышло? Сяоюн… она… как она здесь оказалась? Я… я… она… — Будучи лекарем, он с первого взгляда понял, что Су Сяоюн мертва. Сокрушённый горем, Гуань Хэмэн вдруг безумным, исполненным надежды взглядом уставился на Ли Ляньхуа — говорят, он способен возвращать к жизни мёртвых, если слухи правдивы, лишь он один во всём мире способен спасти жизнь Су Сяоюн!
Ли Ляньхуа понимал, на что он надеется, но как бы ни хотел объяснить, что на самом деле не владеет никаким искусством воскрешения мёртвых, в этот момент не мог произнести этого и только вздохнул. Однако Фан Добин не смолчал.
— Не волнуйся, Ли Ляньхуа — не имеющий равных в Поднебесной чудесный целитель, его искусство врачевания столь невероятно, что тебе и не представить. Не пройдёт и десяти дней, как он оживит барышню Су и вернёт тебе живой и невредимой красавицей.
Гуань Хэмэн понимал, что всё это пустая болтовня, но страстно желал поверить. Силы покинули его, слёзы подступили к глазам, и он зажмурился. Глядя на него, Кан Хуэйхэ вдруг закрыла лицо руками и зарыдала.
— Прошу, уйдите пока, мы с господином Фаном разберёмся. Герой Гуань наверняка утомлён, барышня Кан, пожалуйста, позаботьтесь о нём.
Кан Хуэйхэ кивнула, но Гуань Хэмэн не соглашался уходить, хотел ещё раз осмотреть раны Су Сяоюн, но Фан Добин снова ударил его по акупунктурным точкам, так что он больше не мог сопротивляться, и Кан Хуэйхэ подхватила его под руки.
— Если Гуань Хэмэн правда отсутствовал прошлой ночью, то кто же перенёс Су Сяоюн в его комнату? И зачем? — всё больше удивлялся Фан Добин. — Её комната такая же как и его, как и наши с тобой, зачем кому-то понадобилось переносить её в соседнюю?
— А? — отозвался Ли Ляньхуа.
— Я сказал, что ты можешь её оживить, чтобы убийца нацелился на тебя, пожелав убрать свидетеля ради своей безопасности. Тогда я, благородный господин Фан, протяну руку, поймаю его и отомщу за барышню Су.
— Х-м-м…
— Не переживай, — продолжал Фан Добин, лучась самодовольством, — под моей защитой с тобой ничего не случится, я точно поймаю злодея.
— Если убийца в боевом искусстве слабее Су Сяоюн, то как посмеет напасть на меня, зная, что ты рядом? К тому же, боевые навыки Ли Ляньхуа хоть и не слишком высоки, но всё же получше, чем у Су Сяоюн… — Улыбка вдруг сползла с лица Фан Добина, когда он услышал, как друг, бросив на него разочарованный взгляд, пробормотал: — И впрямь умно, умно…
Фан Добин свирепо уставился на него.
— Я хоть какой-то план придумал! А ты полчаса болтал и до такого не додумался!
Ли Ляньхуа окинул взглядом комнату, не слушая Фан Добина. Безжизненное тело Су Сяоюн лежало на кровати. Способ убийства был яростным и небрежным, но почти не оставил следов. Благодаря одеялу, которым была накрыта девушка, убийца не соприкасался с ней, вонзая в неё “Персиковый цвет”, и кровь его не забрызгала. Кинжал бросили на полу, а не забрали с собой, таким образом способ убийства был очевиден, но кто виновник — оставалось неизвестным… Казалось, никто не совершил бы такой безумный поступок.
— Нужно выяснить, кто чем занимался прошлой ночью, — пробормотал он.
Пик Сяоцин. Павильон дикой зари.
Новоиспечённые супруги молча сидели друг напротив друга. Они были женаты уже четыре дня, но не выглядели счастливыми — Цяо Ваньмянь испытывала душевное смятение, Сяо Цзыцзинь сердито хмурил брови. Хоть они и сидели спокойно, но каждый думал о своём, на вид — вместе, а сердцем — врозь.
— Я всё же не верю… — спустя долгое время сказала Цяо Ваньмянь. — От “цикады во льду” может спасти только “замедление вселенной”, если это не он… если не он, то я… как я выжила? Что ещё за бред, будто брачная ночь способна обезвредить яд?.. И я должна в это поверить? Ты что, солгал мне? — Она снова и снова шептала: — Ты солгал мне?
— Я всю жизнь считал, что лгать — ниже моего достоинства, — медленно проговорил Сяо Цзыцзинь. — Разве стал бы тебя обманывать? Сянъи мёртв уже десять лет, ты собственными руками из года в год выдёргиваешь сорняки на его могиле, как ты можешь не верить?
Цяо Ваньмянь неожиданно встала.
— В той… в той могиле нет его тела! Он упал в море, мы ничего не нашли…
— Верно! — Сяо Цзыцзинь приподнял брови. — Он упал в море, мы ничего не нашли, от него ничего не осталось, он мёртв, а мертвец… мертвец не может воскреснуть!