Лотосовый Терем

Пин Тэн

— Но… но… — голос Цяо Ваньмянь задрожал.

Сяо Цзыцзинь сгрёб её в объятия, поцеловал в щёку и хрипло проговорил:

— Он правда мёртв, Ваньмянь, ты можешь не верить кому угодно, но я… я не стану тебя обманывать. Забудь его, тогда он недостаточно старался, чтобы остаться с тобой, стоит ли так убиваться из-за него? Я сделаю всё, чтобы теперь твоя жизнь была радостной и беззаботной, ты не будешь знать ни горя, ни трудностей, неужели ты не можешь подумать о нашем будущем?

Цяо Ваньмянь замерла, обхватила себя обеими руками и зажмурилась, из глаз её потекли слёзы.

— Цзыцзинь, моей прошлой жизнью я обязана ему… обязана ему…

Сяо Цзыцзинь сцеловал её слёзы и хрипло проговорил:

— Я обязан своей жизнью тебе. — Он поцеловал её в алые губы, крепко обнял и прошептал: — Ваньмянь, я никогда не лгал тебе, он правда мёртв, он точно… — Цяо Ваньмянь кивнула, закрыв глаза, не расслышав последние нечёткие слова Сяо Цзыцзиня.

Ваньмянь, я никогда не лгал тебе, он правда мёртв, он точно… умрёт.

Постоялый двор “Улинь”.

Наскоро посовещавшись, Фан Добин с Ли Ляньхуа по отдельности отправились допрашивать задержавшихся в “Улине”. На данный момент здесь оставались: Лян Сун, Ян Чуйхун, Лун Фуцзе, Кан Хуэйхэ, Гуань Хэмэн, а также сами Ли Ляньхуа и Фан Добин. Узнав об убийстве Су Сяоюн, все пришли в ужас, прошлой ночью на постоялом дворе царила тишь да гладь, никто не слышал никаких подозрительных звуков. Людям Улиня свойственно рисковать, ничего удивительного быть убитым, странно — не погибнуть в честной битве, а быть насмерть затыканным ножом. Ужасные обстоятельства смерти Су Сяоюн невольно вызывали подозрения в помешательстве преступника.

— Лян-сюн, чем ты занимался прошлой ночью от темноты до рассвета? — прямо спросил Фан Добин, сидя напротив Лян Суна. — Как вышло, что твоей “Взметающей пыль стрелой” пронзили Су Сяоюн? Может, Лян-сюн объяснит?

Лян Сун и так перепугался, увидев своё оружие в теле Су Сяоюн, а от расспросов Фан Добина напрягся ещё больше.

— Вчера я рано лёг спать.

Фан Добин очень удивился.

— Но прошлой ночью мы с тобой играли в “связанные стихи” до третьей стражи, как это ты рано лёг спать? У тебя в голове помутилось?

Лян Сун застыл.

— Точно, точно… Прошлой ночью мы с Ян-сюном и господином Фаном связывали стихи… — С тех пор, как увидел “Взметающую пыль стрелу”, он пребывал в смятении и был рассеянным.

— Неужели это ты убил Су Сяоюн? — нахмурился Фан Добин.

— Нет-нет, не я, точно не я… — перепугался Лян Сун.

— Ты то говоришь, что спал, то — что связывал стихи, — рассердился Фан Добин. — Ты что, после игры пошёл и втихаря убил её?

Лян Сун замотал головой.

— Нет-нет-нет, господин Фан, ты же сам свидетель, вчера я и правда играл с вами двумя в связывание стихов до глубокой ночи, когда мы с тобой ушли, миновала уже третья стража, как бы я успел совершить убийство, да ещё и бесшумно? Даже будь у меня враг, я бы следовал законам Улиня…

Фан Добин расхохотался.

— Да что ты говоришь, мы с тобой разошлись после третьей стражи, до рассвета оставался ещё целый большой час — с избытком хватило бы, чтобы убить человека. Наверняка ты украл “Персиковый цвет” на свадебном пиру, пробрался в комнату Су Сяоюн, заколол её, а потом для вида воткнул в её тело свою стрелу в попытке изобразить, что кто-то тебя подставил…

— Господин Фан! — с неловким видом воскликнул Лян Сун.

— Я ошибаюсь?

Лян Сун долго колебался с горькой усмешкой.

— Я точно не убивал барышню Су, но… только…

— “Только” — что? — спросил Фан Добин.

— Прошлой ночью после третьей стражи я и правда кое-что видел, — сказал Лян Сун. — Я видел убийцу.

— Что ты видел? — удивился Фан Добин.

Лян Сун поколебался некоторое время.

— Вчера ночью, вскоре после того, как вышел из комнаты Ян-сюна, я услышал как кто-то пробежал по моей крыше, да так стремительно, что его боевые навыки явно не слабые, в руках у него был длинный меч — мне показалось, что намерения у него недобрые, и я выстрелил в него из лука.

Фан Добин замер.

— То есть, ты выстрелил этой стрелой? Но как тогда она оказалась в теле Су Сяоюн?

Лян Сун покачал головой.

— Я сам удивляюсь. Когда я выстрелил, этот незнакомец тут же исчез. Меня одолели подозрения, и я обошёл постоялый двор, но не обнаружил его следов, зато увидел… увидел…

— Увидел что?

Лян Сун понизил голос.

— Как барышня Лун выходила из комнаты Гуань-сюна.

— Барышня Лун? Лун Фуцзе? — поразился Фан Добин.

Лян Сун кивнул со стыдливым выражением лица.

— Тогда я подумал, что они уединялись как мужчина и женщина, как-то неловко увидеть лишнее, вернулся к себе в комнату и лёг спать. Кто же знал… Кто же знал, что там убили барышню Су…

— Лун Фуцзе прошлой ночью выходила из комнаты Гуань Хэмэна? — пробормотал себе под нос Фан Добин. — Неужели это она убила Су Сяоюн? Странно… Ни в какие ворота не лезет…

В другой комнате Ли Ляньхуа с превеликим тщанием налил две чашки горячего чая и пригласил Ян Чуйхуна сесть.

— Чем вчера ночью занимался Ян-сюн в час Тигра*?

Час Тигра — время от 3 до 5 утра

— Зачем мне говорить тебе, чем я занимался вчера ночью? — разгневался Ян Чуйхун. — А Ли-сюн вчера ночью чем занимался?

— Я слёг с простудой, проспал несколько дней, и ничего не знаю о том, что случилось вчера ночью… — смущённо ответил Ли Ляньхуа.

На лице Ян Чуйхуна отразилось презрение, он явно не поверил.

— Неизвестно, может, я встал во сне и не приходя в сознание убил барышню Су, и так и не узнаю… — продолжал Ли Ляньхуа.

Ян Чуйхун остолбенел.

— Барышню Су убили вчера ночью, все под подозрением, не только Ян-сюн, — чистосердечно сказал Ли Ляньхуа.

Ян Чуйхун про себя подумал, что Ли Ляньхуа действительно искренен.

— Прошлой ночью… — Он слегка поколебался. — Мы с господином Фаном и Лян-сюном играли в “связанные стихи” и пили вино.

Ли Ляньхуа кивнул.

— Вы не слышали ничего странного?

— Нет. — Ян Чуйхун тут же замотал головой. — Я сильно напился и едва соображал, боюсь, даже если и были какие-то странные звуки, ничего не услышал.