Лотосовый Терем
Шрифт:
Фан Добин сначала удивился, а потом, заслышав слова “шарлатан-убийца” чуть не расхохотался — до чего же много в мире обманщиков… Гуань Хэмэн вдруг ударил кулаком по каменному столу — по поверхности пошла трещина.
— Разве можно опрометчиво принимать решения, не освещённые в искусстве врачевания? Разве наобум использовать лекарства — не подвергать жизнь больного риску?
— Не хочешь подвергать риску? Да ты просто стоишь на своём, закоснел в своих взглядах! — огрызнулся Ян Чуйхун. — Притворяешься героем-лекарем, а сам даже не можешь отступиться от написанного в книжках, ну и какой тогда толк от “Божественной иглы Жуянь”, скажи на милость? Шарлатан, обманщик, если я не убью тебя, то мне будет стыдно перед погибшими из-за тебя душами героев и друзей! — Договорив, он со свистом сорвал с пояса “Хлыст белой лошади”, на лбу у него выступили вены. — Я прекрасно знаю, что хуже других в навыках, но прошу героя-лекаря Гуаня сразиться со мной — даже если я не сумею отомстить за шиди и погибну от твоей руки, моя жизнь будет не напрасна!
— Что за вздор! — разозлился Гуань Хэмэн. Помолчав, он задумался, что и правда никогда не делал ничего, что не записано в трактатах по медицине, и слова Ян Чуйхуна трудно было оспорить. Возмущённый и подавленный, он взмахнул полами одежд и приготовился ударить. Но в этот момент Фан Добин одной рукой схватил левое плечо Ян Чуйхуна, другой — правое плечо Гуань Хэмэна, и надавил.
— Я ещё не договорил, хотите драться — подерётесь потом, препятствовать не буду. — Затем он правой ногой зацепил пытающуюся уползти Кан Хуэйхэ и оскалился. — Я ещё не закончил, куда это ты собралась?
Собравшиеся во дворе слегка вздрогнули, их удивлению не было предела, взгляды снова сосредоточились на Кан Хуэйхэ, а Фан Добин откашлялся и, довольный собой, разразился потоком слов.
— Прошлой ночью в час Тигра, закончив играть в “связанные стихи” со мной, Ян Чуйхун переоделся в тёмное и отправился убивать Гуань Хэмэна. В боевом искусстве он уступает Гуань Хэмэну, поэтому несколько дней караулил на постоялом дворе, дождался, пока герой Гуань не истратит все силы и не подорвёт здоровье, ухаживая за Су Сяоюн, и тут же устремился в атаку. Когда он пробегал по крыше Лян Суна, тот заметил его и выстрелил “Взметающей пыль стрелой”. Вот только он не знал, что в тот день Гуань Хэмэн отправился за лекарствами и к часу Тигра ещё не вернулся. В комнате было темно, когда он увидел лежащего на кровати человека, его посетила блестящая идея свалить вину на Лян Суна, и он пронзил грудь лежащего “Взметающей пыль стрелой”. Затем Ян Чуйхун обнаружил, что ошибся, и в кровати лежал не Гуань Хэмэн, а вообще уже мёртвый человек. В этот момент его догнала барышня Лун, и он поспешно сбежал через другое окно. Нутром он чувствовал что-то странное, но не успел проверить, и оставил на подоконнике кровавый отпечаток ноги.
Ян Чуйхун, у которого от одного его удара онемела половина тела, был напуган боевым мастерством этого молодого господина и кивнул. Фан Добин больше не мог сдерживать распиравшего его самодовольства.
— Ха-ха… Затем барышня Лун, увидев, как кто-то совершает убийство, запрыгнула в комнату, однако заметила на полу одну вещь, из-за которой и умолчала об убийстве и не стала поднимать шум.
Договорив, Фан Добин посмотрел на Лун Фуцзе, на лице которой отразилось изумление. Слегка поколебавшись, она кивнула.
— Что за вещь? — удивился Лян Сун.
— На полу комнаты Гуань Хэмэна остался лёгкий белый след, при свете поблёскивающий всеми цветами радуги, как блестит жемчуг, — взахлёб вещал Фан Добин. — Такой большой след, не раскрошившись, может оставить только очень большая жемчужина. Полагаю, барышня Лун увидела на полу эту вещь…
Лун Фуцзе снова кивнула.
— Да что за вещь? — в один голос спросили все.
Фан Добин нарочно держал интригу.
— Шпилька с фениксом! Барышня Лун подобрала шпильку с фениксом и вышла через двери, но её увидел Лян Сун и посчитал убийцей.
Всех вдруг осенило, что когда Лун Фуцзе увидела на месте преступления свой подарок на свадьбу Сяо Цзыцзиня, то была сильно потрясена, поэтому забрала шпильку и поспешно ушла, никому ни слова не сказав о случившемся.
— Стоит увидеть шпильку с фениксом и “Персиковый цвет”, сразу становится понятно, что в “Павильоне дикой зари” именно этими двумя предметами Су Сяоюн всю изранили так, что она едва не умерла, — продолжал Фан Добин.
— Но зачем кому-то именно этими вещами совершать убийство? — удивился Лян Сун.
Фан Добин фыркнул, сделав вид, что не услышал его вопроса.
— Естественно, о том, что среди подарков есть шпилька с фениксом и “Персиковый цвет” знали только присутствующие здесь, следовательно, преступник — один из вас.
— Но я всё не могу понять, как барышня Су оказалась в комнате Гуань Хэмэна? — наморщил лоб Ян Чуйхун. — Бессмыслица какая-то.
— Это важный момент, — радостно провозгласил Фан Добин, — потому что именно благодаря этому удалось выяснить, кто преступник.
Все ахнули, обмениваясь растерянными и непонимающими взглядами.
— В комнате Су Сяоюн стояла миска из-под лекарственного отвара, — сказал Фан Добин. — Гуань Хэмэн каждый день в час Петуха варил лекарство, в час Собаки давал его Су Сяоюн, раз она выпила отвар, то в час Собаки была ещё жива. Ещё в комнате валялось разбитое зеркало, к тому же, когда она умерла, была аккуратно обута. Можно предположить, что вчера, вскоре после того, как Гуань Хэмэн напоил её отваром, она очнулась, однако его уже не было рядом. Су Сяоюн встала, надела туфли, однако увидела в зеркале своё изуродованное лицо, испугалась и побежала к Гуань Хэмэну за помощью. Раз Гуань Хэмэн ушёл, комната, должно быть, была заперта, а за исключением его самого и хозяина постоялого двора, у кого ещё мог быть ключ от его замка, как не у Су Сяоюн, которая приехала вместе с ним. Она сама вошла в его комнату.
Все покивали, Фан Добин уселся на каменный стол и продолжил уверенно вещать с высоты.
— Раз она была ещё жива в час Собаки, но уже мертва в час Тигра, значит, её убили в час Свиньи или в час Мыши*, а в это время мы с Лян Суном и Ян Чуйхуном играли в “связанные стихи”, следовательно, никто из них не может быть убийцей. Если же это барышня Лун убила Су Сяоюн в час Свиньи или час Мыши, то она никак не могла появиться в комнате в час Тигра. К тому же, когда на Су Сяоюн напали в первый раз, барышня Лун всё время сидела рядом с Ли Ляньхуа, раздвоиться она не могла, поэтому убийца — не она. А раз не она, — Фан Добин пожал плечами, — то остаётся только эта. — Он бросил взгляд на лежащую на земле Кан Хуэйхэ, которой пинком запечатал точку немоты. — Мы занимаем комнаты в таком порядке: Ли Ляньхуа, я, Гуань Хэмэн, Су Сяоюн, Кан Хуэйхэ, Лун Фуцзе, Лян Сун, Ян Чуйхун. Вчера ночью я… кхе-кхе… пошёл выпить молодого вина и в час Тигра не был у себя, Ли Ляньхуа слёг с болезнью, лежал в постели без сознания и не знал, какое несчастье происходит в соседней комнате. Но у кое-кого один человек пробежал прямо над головой, другой выстрелил в сторону её крыши, да ещё трое сновали мимо дверей её комнаты туда-сюда, открывали двери, раздвигали окна, кто-то со всей силы воткнул в кровать стрелу — она же тоже изучала боевые искусства, а утверждает, что спала и ничегошеньки не слышала, разве не подозрительно?
Час Свиньи — время от 9 до 11 часов вечера
Час Мыши — первый большой час суток (от 11 ч. вечера до 1 ч. ночи)
Лян Сун остолбенел — техника ударов плетью Ян Чуйхуна впечатляла, но цингун и внутренняя сила не были его сильными сторонами. Когда он пробегал по крыше и Лян Сун выстрелил в него, несомненно, многих встревожил этот шум. Пусть боевые навыки Кан Хуэйхэ невысоки, но она живёт через стенку с Су Сяоюн, до комнаты Гуань Хэмэна не больше чжана, и правда не верится, что она совсем ничего не слышала.