Ловчий
Шрифт:
— С чего ты решила? — удивился я.
— Ты не заметил, какими глазами она смотрела на меня? Испепеляюще!
— Ну-у, тут могла быть и другая причина.
— Какая?
— Послушай, давай оставим Яну в покое. Она не заслужила, чтобы мы перемывали ее косточки.
— Ладно. Тогда расскажи о своей любовнице. Той самой, для которой купил платье. Почему вы поссорились? Или тебе тоже не хочется касаться этой темы?
— Нет, почему же. Довольно банальная история. Просто у меня выдалась трудная полоса, а она начала косить налево. Нет, я не ревнивец. Я даже считаю нормальным, когда близкие люди время от времени позволяют себе на стороне маленькие развлечения. Это привносит свежесть, не дает отношениям закиснуть. Но при обязательном условии: если у них все благополучно. Если же кому-то плохо, то второй должен чем-то поступиться, даже пожертвовать. Поддержать партнера всеми силами своей души. Или я требую невозможного?
Она задумчиво щелкнула зажигалкой.
— А знаешь, почему я выгнала своего благоверного?
— Расскажи.
— У него все время был трудный период. Год шел за годом, а он все ныл и ныл, как ему не везет, какие все вокруг подлецы и завистники, не ценящие его талантов. Я поддерживала, сколько могла, но в один прекрасный день мне все это осточертело. Иди ты в задницу, милый, нежно сказала я ему. Сейчас он ноет о том же очередной дуре — не то четвертой, не то пятой. Или ты считаешь, что я была обязана нянчиться с ним до сих пор?
— Ирина, я ведь совсем не то имел в виду, — укоризненно заметил я. — Мужчина обязан бороться с обстоятельствами и побеждать. Но от черной полосы не застрахован никто. Это разные вещи, согласна?
— Милый, давай поедем за сундучком старого торговца, — певуче произнесла она. — Будем два богатеньких Буратино. И пошлем подальше всякие черные полосы. Хватит с меня этой чернухи. Я хочу пожить как белая женщина.
— Как ты назвала этот кишлачок?
Она наморщила лоб.
— Ай-Ляйляй… или Ак-Лякляк… что-то в этом роде. Не волнуйся, дядя все подробно объяснит. Ему приходилось бывать в тех местах…
— Вот как? Ты этого не говорила.
Она поднялась из-за стола. На ней была только моя незастегнутая сорочка, которая через секунду соскользнула с ее полных загорелых плеч.
— Милый, ты еще хочешь меня?
Да, я хотел. Несмотря на ее фригидность, на ее лживость и глубочайший эгоизм, несмотря на то, что вдвоем со своим паскудным дядюшкой она готовила меня на роль разини, если не жертвы, я хотел ее.
V
Еще одна загадка
Утром, когда, проводив Ирину, я брился, мне в голову пришла до смешного простая мысль.
Я вспомнил слова архивариуса Миши: «Только ленивый не писал тогда о деле Мирзоева», а также его упоминание о том, что почти все крупные газеты направляли за этими материалами своих спецкоров. Логично допустить, что там побывал и кое-кто из ленинградских журналистов. Или проще: после развала Союза какой-нибудь среднеазиатский репортер мог перебраться на берега Невы. Чем черт не шутит. Через Касаева это легко выяснить. И если найдется свидетель, организовать встречу. Тем более что у меня свободный день: Ирина взяла тайм-аут для сборов в дорогу. Встречаемся с ней мы завтра возле агентства, откуда в Пулково бегают экспрессы.
А к себе домой она меня так и не пригласила. Еще одно косвенное доказательство того, что мне уготована незавидная роль. Ну посмотрим.
Даже если она каким-то образом узнает, что я наводил справки об Ак-Ляйляке, подозрений это не вызовет. Вполне объяснимое любопытство со стороны человека, которого заманивают в лабиринт.
Я посмотрел на часы. Начало девятого. Минимум до девяти Касаев будет дома. Надо только придумать подходящий предлог.
Я закончил бритье, сбрызну лея лосьоном, затем закурил и устроил прогулку вокруг стола. Через четверть часа версия была готова.
Трубку снял Гарик.
— Дима? — удивился он. — Привет! Что-нибудь случилось? Встреча отменяется?
— Ни в коем разе.
— Слава Богу. Ты хотел что-то сообщить?
— Да, Гарик. Извини за назойливость, но у меня, как всегда, возникли проблемы. Вот я и подумал, вдруг ты сможешь помочь…
— Все, что в моих силах, Димка, ты же знаешь.
— Суть вот в чем… Эх, неловко тебя впрягать…
— Димка, перестань, не то обижусь.
— Ну, хорошо. Вообще-то, это не телефонный разговор… Ну да ладно. Суть в том, что фирма, где я собираюсь приобрести пай, заключила выгодный договор с одной конторой из Таджикистана. У меня появились некоторые сомнения относительно чистоты сделки. Хочу кое-что проверить сам, перед тем как окунаться с головой. Смотаюсь туда. Инкогнито. Но мне нужна кое-какая информация.
— Боюсь, Димка, что тут я полный профан. — Рад бы, но… А про Таджикистан я знаю только из телепередач. Помнишь, я говорил, что восточнее Золотого кольца не бывал?
— Помню. Но я не о том.
— Так о чем же? — Он пребывал в полнейшей растерянности.
— Тут имеется своя предыстория, которой я сейчас касаться не буду. Короче. Где-то в середине восьмидесятых в газетах прошла крупная шумиха по поводу некоего Мирзоева, директора агрообъединения из тех самых мест…
— Так-так, что-то припоминаю…
— Может быть, — пойми, я спрашиваю на всякий случай, нет, так нет, — может быть, кто-нибудь из ленинградских журналистов писал об этом Мирзоеве? Или же есть журналист, знающий Таджикистан тех лет? Или этих? Ты не помнишь?
С минуту он молчал.
— Нет, Димка, — ответил наконец. — Так сразу не припомню. Но я попробую что-нибудь раскопать. Откуда звонишь?
— Из гостиницы.
— Ты меня поймал прямо у порога. Я уже собрался в редакцию. Давай так. Звякни мне часика через три. В редакцию. Договорились? Ну, пока!
Гарик позвонил сам через два часа. На сей раз у порога поймали меня.
— Димка, полная виктория! — ворвался в трубку его ликующий голос. — Есть такой Волотов Виктор Андреевич, в тот период он работал в «Ленправде» и что-то такое шпарил об этом типе. Сейчас он на пенсии, но подрабатывает в бульварных газетенках. Запиши: Во-ло-тов, через «л», Виктор Андреевич, телефон…