Ловец сбежавших невест
Шрифт:
БАМ!!!
Голова Карла врезалась в замок, и хлипкие воротца едва не завалились в сочную густую траву. Но замок остался цел, и Инквизитор с Генри отступили, пыхтя и сопя.
– Еще разок, - пропыхтел Инквизитор, отступая на заплетающихся ногах назад.
– Тяжелый какой, - выдохнул Генри.
В этот миг мне их было жальче больше Карла. Но они снова разогнались и второй раз долбанули макушкой окаменевшего вампира в замок.
БАМ!!
– Кажется, разбили звено цепи, - просопел Инквизитор, багровея.
– Может, перевернуть
– еле дыша от тяжести, предположил Генри.
– Зад-то у него поувесистее будет.
– Можно, - ответил Инквизитор.
Карла они бросили в траву и некоторое время стояли над ним, тяжел дыша, согнувшись в три погибели, упершись ладонями в колени. Генри прятал кровоточащие пальцы, которые он натер об тяжкую горгулью с непривычки тотчас же.
– Ну, взяли?
– спросил Инквизитор, отдышавшись и немного отдохнув.
– Да, пожалуй, - ответил Генри.Они перевернули Карла так, что теперь его зад воинственно смотрел на замок, отошли еще на пару шагов от ворот, а затем бросились вперед каким-то диким галопом.
БАМ!!!!!!!
От удара разлетелись звенья цепи, распался замок и распахнулись створки ворот, а так же осыпалась окалина с головы Карла и тот заорал страшным голосом:
– А-а-а-а!
Генри и Тристан, влетев в ворота с Карлом наперевес, пробежали еще несколько шагов по инерции и выронили его в траву.
Я, потрясенная выражением безысходности, запечатленным в отчаянно вытаращенных глазах вампира, так и застыла на месте.
– Генри, - выдохнула я, стоило мне немного отойти от потрясения.
– Он ВСЕ ЧУВСТВОВАЛ! Вы обманули меня, Генри!
– Разумеется, - ответил он, тяжко дыша и согнувшись над каменным телом, завалившимся в траву.
– Своей ложью я усыпил вашу бдительность и совесть. Иначе вы бы нам его не отдали, и мы бы провозились тут до ночи.
– Это ложь во спасение, - назидательно проговорил Тристан.
– Подонок! Убийца!
– верещал карлик, у которого ожила только голова. Он дико вращал глазами и страдал. Его каменный зад густо испещряли трещины.
– Я злопамятный, - напомнил Генри.
– Теперь ты знаешь, мелкий мерзавец, каково это - когда ломается каменное тело.
– Думаю, он вполне наказан, - заметил Инквизитор, осмотрев треснувший зад Карла.
– Даже я так не расписывал грешников, а мне приходилось пороть чернокнижников, и не розгами, нет - мечом. И смею заверить, что они очень страдали, получая эту инквизиторскую милость из моих рук. А тут… надо освободит его, Генри. Он искупил свои грехи.
– Я его не держу, - пожал плечами тот.
– Пусть идет, куда хочет.
– А, тем лучше! Оставим его тут; пусть полежит в травке, отойдет. А мы тем временем продолжим свой путь.
– Я это запомню!
– злобно верещал Карл.
– Я припомню вам все! Вы ответите!..
Инквизитор, который до сих пор был благостен и миролюбив, вдруг озлился; одним прыжком он подскочил к вампиру, и его тонкий черный меч нащупал горло поверженного негодяя.
– Что, - прошипел Тристан, и глаза его сделались еще краснее - и еще страшнее.
– Что я слышу, нечестивец? Ты угрожаешь мне?! Мне ты собрался мстить?!
– черный меч скользнул неуловимее жала змеи, и острое лезвие коснулось шеи Карла.
– Шея-то у тебя не каменная. Ты же понимаешь, что я тебе ее враз перерублю, если таковое желание у меня будет, не так ли? Так что замолчи и будь благодарен за то, что я милую тебя и оставляю тебе твою жизнь.
– Да, ваша светлость, - проблеял мигом посмирневший Карл.
– То-то же, - Тристан вернул в ножны свой черный меч и отвернулся от затихшего страдальца.
– Идемте; нам нужно до темноты дойти до ближайшего постоялого двора, чтоб заночевать не в чистом поле. В Лабиринте это не очень удачная мысль.
– Постоялый двор в Аду?
– удивилась я.
– Что ж такого? И через Ад ходят по своим делам путешественники, - ответил Тристан.
***
Ад - странное место, господа. Там много огня, говорят, но нам пришлось путешествовать в кромешной душной тьме, которую изредка озаряли дымные чадящие факелы, кое-как приделанные к стенам.
К каким стенам, спросите вы?
К стенам домов, разумеется, которые так близко стояли друг к другу, что улица меж ними была чрезвычайно узка. Как раз для одного человека, чтоб протиснуться меж каменными стенами. Из окон соседних домов можно было передать друг другу что-нибудь, будь то кувшин или полотенце, да только вот окна были накрепко закрыты. К чему раскрывать их, если солнца все равно нет? Да и свечи нынче дороги; отчего это бездельники-соседи должны пользоваться светом, который они дают?!
– Действительно, лабиринт, - пробормотала я робко, пробираясь вослед за Тристаном, который двигался уверенно и быстро.
– А отчего вы, Тристан, отпустили Карла? При вашей нелюбви к вампирам…
– Я посчитал его достаточно наказанным, - пояснил он.
– Святая магия!
– воскликнула я.
– Но вы же не можете не знать, что она начнет пакостить, едва только сможет шевелить ногами с известной скоростью?
– Конечно, знаю, - так же спокойно, словно объясняя ребенку прописную истину, ответил Инквизитор.
– Но карать того, кто рассчитался за старые прегрешения и новых не совершил, весьма несправедливо. Этак мне пришлось бы поубивать абсолютно всех людей. Превентивно.
Мы петляли меж домов, и одному небу было известно, как Инквизитор ориентируется в этой кромешной тьме. И, судя по звукам, что раздавались вокруг нас, вел он нас очень правильно; никто не вынырнул из-за угла и не попытался всадить в нас нож, никто, хохоча и адски воя, не пытался выпить нашу кровь, хотя, кажется, за высокими заборами только этим и занимались… Невидимые и безумные.
Наконец, я поняла, как Тристан ориентируется: на стенах были мелом грубо нарисованы путеводные стрелки. Белоснежное одеяние Инквизитора словно испускало свет, и стрелки эти становились виднее.