Ловец сбежавших невест
Шрифт:
– Вот, - вручая ее мне, проговорил он.
– Откройте эту колбу и помешайте хорошенько ею магию, словно наваристую похлебку.
– Думаете, это поможет?
– с сомнением спросила я, взяв у него из рук упомянутый предмет.
– Думаю, да, - ответил Тристан весело.
– Но магии много, вероятно, мешать придется очень долго… Не будем вам мешать!
Последние слова он говорил скороговоркой, потому что его неугомонная Изольда куда-то тянула его за рукав, и он улыбался во весь рот. Было видно, что им не терпелось остаться наедине, и тоже была не против
Когда они ушли, Генри осторожно отпер колбу. Перламутровая магия вскипела, и у меня голова закружилась, когда я увидела, как ее много.
– Ну, Энди, смелее!
– подбодрил Генри меня.
– Воспользуйтесь вашей ложкой!
Я повиновалась.
Воткнув серебряную ложку в самую перламутровую гущу, я осторожно зачерпнула магию, перемешивая, и та ожила, зазвенела звездной пылью, стала прозрачна, как хрустальные нити.
– Выходит!
– ликуя, воскликнула я. Генри лишь кивнул головой.
Я мешала и мешала, магия звенела, будто сотни тысяч тонких стеклянных волосков ломались о мою ложку, и Генри стоял так близко, будто хотел обнять. Светлую и звонкую магию я черпала ложкой, как струящийся мед, и лила в подставленную ловушку, собранную Генри, и та становилась все тяжелее, все больше и все круглее.
А впереди, за окном, в свете луны, разворачивалось действо, старое, как мир. Глядя на залитую лунным светом лужайку, я даже прослезилась, чувствуя, как сердце мое сжимает мягкая лапа сладкой тоски, умиления и радости.
Изольда и Тристан убежали вовсе не миловаться по углам, как я об этом наивно и ошибочно подумала. Нет, конечно, они поцеловались - прежде, чем они пересекли залитую лунным светом лужайку и дошли до резной беседки, чтоб укрыться в ее кружевной тени, они останавливались и целовались несколько раз, одержимо и страстно, сплетая влюбленно пальцы и ласкаясь так нежно и неистово, что душа замирала, глядя на них.
Но не ласки были самым главным в их спешной отлучке; нет. Я видела, как Тристан, промочив полы своей белой сутаны в выпавшей росе, собирает в саду цветы, чтобы сплести из них венок для своей Изольды. Даже пару-тройку прекрасных лотосов он раздобыл в заросшем пруду, свесившись к воде с мраморного холодного парапета.
Его ловкие пальцы спешно заплели гибкие мокрые длинные стебли, и Тристан осторожно возложил этот венок на рыжие кудри Изольды, вдруг засмущавшейся и потупившей взор. На тонкий пальчик своей невесты он надел кольцо с тремя дымными синими камнями - мошенник! Когда только успел стащить его из чемодана?!
Укрывшись от посторонних глаз в беседке, влюбленные встали друг напротив друга, волнуясь и держась за руки, и до меня долетела речь Тристана, быстрая, уверенная, будто он читал слова давно ему известного ритуала.
– Ах, какая волшебная ночь!
– восторженно произнес Генри.
– Все звезды высыпали на небо, чтобы посмотреть на это небывалое зрелище! Сегодня Тристан Пилигрим женится; слышите, Энди? Он сам читает слова клятвы, как священник, и сам себе отвечает, как жених. Он же глава священного Ордена. Он имеет такие полномочия.
От этих слов слезы сами собой брызнули у меня из глаз. Было в этом что-то невероятно святое и прекрасное - то, как Тристан с готовностью связывал себя узами брака с девушкой, которая поразила его в самое сердце, с первого взгляда, с радостью читая клятвы, нарушить которые теперь ему не позволила бы магия.
И его Изольда, с травами и цветами в волосах вместо фаты, радостно смеясь, вторила его священным словам. Что платье, что украшения? Они были ей не нужны, потому что красивее всяких золотых венцов были пахучие лотосы, и лунный свет тоньше и белее любой фаты. И важнее всяких нарядов было то, что здесь и сейчас ее любимый человек обещал ей быть с нею всегда и принадлежать ей всецело.
Образы жениха и невесты, такие светлые и невесомые, отпечатались в моем разуме и в моем сердце навсегда, словно отлитые из серебра. Это было так невероятно прекрасно и трогательно, что я не вынесла - бросила ложку в почти опустевшую колбу и разрыдалась, когда новобрачные после всех принесенных клятв нежно поцеловались и заключили друг друга в объятья.
– Это… невероятно чудесно!
– всхлипнула я, искренне завидуя их счастью и желая себе такого же.
Генри осторожно коснулся моего плеча.
– Энди, - осторожно произнес он.
– Быть может, и нам тоже… пока Тристан здесь и пока он свободен от своих инквизиторских обязанностей… Словом, Энди, я много думал и решил: выходите за меня замуж, Энди! Пусть он нас обвенчает тоже! Мне не нужна никакая иная девушка, мне никто вообще не нужен, кроме вас! Я люблю вас, Энди. Я думал, что это чувство уж никогда меня не посетит, но появились вы, и я ожил. Я люблю; я живу. И жизнь моя без вас невозможна и немыслима.
Слезы умиления тотчас высохли на моих глазах, я вздрогнула, словно сердце мое разорвалось в груди, и душа отлетела прочь. Генри, мой чудесный, мой любимый Генри смотрел на меня, ожидая моего ответа, а я чувствовала себя так, словно пол под моими ногами развезся и я лечу прямиком в Ад!
Словно кто-то безжалостный сдернул розовую пелену с моих глаз, и вместо увлекательного яркого сна и мечты суровая серая действительность навалилась на меня, отрезвляя.
Принцесса нами была поймана, приключение наше окончено. А что дальше? А дальше вот что: Перси, что слоняется здесь, расколдуется, освободится от заклятья, что наложил на него Генри, и скажет, зачем он здесь и как оказался. И этим рассказом повергнет меня в стыд, выставит мошенницей и самозванкой перед Генри!
Нет, нет! Лучше я сама все скажу! Что же делать… всем сказкам приходит конец.
– Я не могу выйти за вас, Генри!
– всхлипнула я, и его рука отдернулась от меня, словно ожегшись.
– Вы отказываете мне потому, что я вампир?
– произнес Генри. Губы его насмешливо изогнулись, но это была насмешка, полная боли и стыда. - Или потому, что я - просто безвестный Ловец, обычный скромный служащий?.. Однако ж, вы ловко умеете притворяться, если это так! Я ведь поверил, что для вас это значения не имеет.