Loving Longest 2
Шрифт:
— Я боюсь, на этом этаже на всех не хватит комнат, — сказал Арголдо. — Может быть…
— Нет, я хочу, чтобы мы были все вместе, — сказал Маэдрос.
— Мы с Гвайреном можем занять одну комнату, — заметил Аргон. — Вот эту, угловую, где сейчас сложены кровати.
— Надеюсь, не стесню тебя, — сказал Гвайрен своим тихим голосом. Его интонации всегда были очень мягкими, с каким-то пришепётыванием, и Маэдрос никак не мог сообразить, откуда он может быть родом.
Маэдрос не без тревоги посмотрел на них. За время поездки между Гвайреном и Аргоном появилась какая-то близость; они много времени проводили вместе. Впрочем,
— Ладно, как хочешь, — сказал Маэдрос.
На лестнице в башне послышались шаги, и на этаж вбежал Гил-Галад; его сопровождали Воронвэ и Эгалмот.
— Нельяфинвэ, не хочешь ли поприсутствовать в зале для приёмов? У нас сегодня очень странные гости, мягко говоря.
— А что случилось? — спросил Маэдрос.
— Истерлинг из-за Голубых гор и кузен Маэглин, — спокойно сказал Гил-Галад. — Чего хочет Маэглин, я, честно говоря, так и не понял.
— Давай я с вами схожу, Нельо, — сказал Аргон. — Пока как раз и нашу комнату освободят. А за Маэглином глаз да глаз нужен. Пошли, Гвайрен.
— Дядя Аргон, спускайтесь вниз, — сказал Гил-Галад уже на лестнице, — мы вас догоним.
Молодой король прислушался; убедившись, что их спутники уже во дворе, он сказал:
— Но у меня есть одно предположение. — Он потянул Маэдроса за руку, завёл его в совершенно незаметную снаружи нишу у одной из площадок лестницы; тут он повернул что-то, и на уровне его пояса открылось окошко.
Маэдрос выглянул — и увидел крошечный дворик, весь в розовых и лиловых цветах, белый фонтан. Тургон сидел на бортике, а Пенлод устроился у его ног на песке и целовал ему руки.
— Ты думаешь, Маэглин знает, что его дядя здесь? — прошептал Маэдрос.
— Очень может быть. Если… Воронвэ, а ты почему ещё не во дворе?
— А что вы тут в уголке делаете? — ответил Воронвэ вопросом на вопрос.
— Меня затошнило, — с улыбкой объяснил Гил-Галад. — От высоты голова кружится. Вот у тебя, наверно, никогда не бывает морской болезни? Нас ждут в зале.
Гил-Галад показал Маэдросу, Аргону и Гвайрену на укромное место за колонной: он не хотел, чтобы послы видели их.
Помимо Маэглина в зале присутствовал ещё больше, чем раньше, увешанный костями и скальпами истерлинг — и Лалайт в великолепном синем шёлковом платье с пышными широкими юбками и вышитом жемчугом чёрном головном уборе с вуалью.
Под истерическое хихиканье «девицы» Гил-Галад очень любезно поговорил с истерлингом, но при этом разъяснил, что эльфы-лаиквенди и их вожди, проживающие на северном берегу реки Ратлориэн, никогда не являлись и не являются его подданными и потребовать у них обратно похищенные у истерлинга сокровища, в том числе два сундука с заспиртованными головами и языками врагов, он не может. Возможно, предположил Гил-Галад, Карантир, как лорд Таргелиона, на границах которого всё это произошло, мог бы с ними об этом переговорить, но по сути речь идёт о подданных Тингола, а их королевой сейчас является Эльвинг, которой в данный момент нет в Гаванях.
Гил-Галад любезно пригласил вождя и его спутницу пока остаться в городе. Лалайт довольно заулыбалась и похлопала
— Ты не мог выбрать менее мерзкого типа? — сказал Маэдрос на ухо Лалайт, которая подошла к колонне, за которой он стоял и выразительно посмотрела в его сторону. — У него ещё и чьи-то пальцы на поясе…
— Можно подумать, что эльфы не рубят никому головы, — проворчал прислужник Мелькора.
— Мы хотя бы не носим на себе части тела наших собратьев! — возмущённо сказал Маэдрос.
— И я не ношу, — фыркнул Майрон и поправил вуаль, отгораживаясь от Маэдроса. — Да и они не носят — это же кожа и кости врагов, а не собратьев. Кстати, они вырезают у умерших соплеменников сердца и глаза, и хоронят отдельно. А кости потом они… ну да ладно. А тебя что, заботит личная жизнь Лалайт, а, Майтимо? — насмешливо спросил Саурон.
— Я даже не знаю, — Маэдрос криво усмехнулся. — За те несколько дней, что ты был у нас, я и вправду как-то привык заботиться о Лалайт. Уж не знаю, как я отнёсся бы к тебе в другом облике, да и не знаю, как бы я тебя узнал.
— Есть очень простой способ, Майтимо, — тихо ответил Майрон. — И, кстати, к другим — как к айнур, так и к Детям Илуватара — он тоже применим. Попроси меня сказать на валарине… ну хотя бы «огонь, воздух, вода».
— Почему?
— Валарин — Истинная Речь, язык Всеотца. Когда говоришь на валарине, изменить голос нельзя.
— Ну так скажи это мне, чтобы я знал твой голос, — сказал Маэдрос.
Майрон оглянулся на него; потом ответил:
— Не хочу. Не время.
Маэдросу показалось, что в его глазах мелькнуло что-то похожее на… страх?
И из-за колонны Маэдрос не увидел, что эти слова Майрона слышал и Гватрен, который как раз подошёл к трону Гил-Галада вместе с Маэглином и Натроном. Он не увидел, как Гватрен побледнел и закрыл лицо руками.
— Мановением своего перста мой господин направил меня сюда! — воскликнул Маэглин. — Но я в то же время хотел бы…
Маэдрос абсолютно не понял, зачем приехал Маэглин и что он хотел сказать. За его спиной стояли Гватрен и Натрон, и у Маэдроса было чувство, что им обоим неудобно за внука Финголфина. Маэглин то говорил, что его прислал Саурон, то ссылался на Мелькора, то утверждал, что прибыл исключительно по собственной инициативе, желая поделиться со своим кузеном Гил-Галадом опытом. Рассказал он и про возрождение Эола (честно постаравшись не упоминать о Тургоне): кроме Маэдроса и Гил-Галада, который уже слышал эту историю от Тургона и Идриль, никто, конечно, ничего не понял. Пару раз Маэглин назвал себя правителем Гондолина: Гил-Галад, сохраняя невозмутимое выражение лица, использовал свой белый королевский жезл, чтобы помешать Эгалмоту броситься на Маэглина. Воронвэ стоял в сторонке, насмешливо глядя на Маэглина и его спутников.
— А ещё нам известно, что сейчас тут находится мой дядя Маэдрос, — заявил Маэглин. — Вот ему, например, на себе пришлось почувствовать последствия сами понимаете чего. Он потерял свою крепость Химринг, которая сейчас принадлежит мне, потому что я…
— Кузен Маэглин, до меня дошли вести, что ваш гарнизон выбили из Химринга люди, которыми командовали король Белемир и королева Зайрет, — сказал Гил-Галад. — Так что Химринг — это неудачный пример.
— Уж Зайрет-то там знала каждый уголок, — проворчал ни к селу ни к городу Маэглин.