Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов
Шрифт:
Ди–ю–Ви сделал многозначительную паузу, улучив момент, чтобы собрать остатки бобов в миске куском бувы.
Дженнифер подалась вперед.
— А дальше?
— А дальше пошел дождь. Короткая и сильная летняя гроза. Дождь лил на лицо Добычи Смерти, и он пил, очнулся, и пил, и кашлял. А потом пил снова. Он выбрался из своего укрытия, и пил из луж, и набрал воды в тыкву, которую украл у людей Читающего, но пить из нее не было нужды до следующего дня, до тех пор пока вся вода из трещин в лаве не испарилась.
Он дошел до мраморных карьеров, а потом повернул на восток, туда, где на краю лавовых полей бьют источники, и вышел к столице
Случай с Добычей Смерти стал последней каплей, и территориального судью с отрядом рейнджеров отправили разобраться с народом Книги. Божий град выслал навстречу сотню крепких мужчин из ополчения, они убили судью и почти всех рейнджеров.
Когда два выживших рейнджера вернулись, губернатор Территории отправил сообщение за завесу, и самолет принес ответ: сбросил листовки с высоты, куда не долетали жуки. В листовках было уведомление о наказании: аннулирование устава города.
— И все? — спросила Дженнифер. — Они просто сбросили кучу листовок?
— В первый день. Во второй сбрасывали уже не листовки.
Дженнифер прижала руку ко рту.
— Бомбы?
— Хуже. Контейнеры с мелкой стружкой: медной и алюминиевой. Они взрывались в пятистах футах над поверхностью. Говорят, земля и крыши блестели на солнце, как россыпь драгоценных камней.
Загорелый рассмеялся.
— И все? Просто какая–то стружка?
— Я поражаюсь, как они пустили тебя за завесу! Ты вообще слушал? — Дженнифер повернулась к Ди–ю–Ви. — Сколько было погибших?
— Многие уехали, когда увидели листовки. Остались самые религиозные и женщины, потому что не умели читать. Несущий Слово сказал, что их вера преодолеет все. Может, конечно, они и заслужили такую судьбу… Детей вот только жаль.
Под конец самолет сбросил огромный электромагнитный излучатель с антенной в несколько сотен футов длиной. Говорят, тучи жуков поднялись в воздух и затмили солнце, словно саранча.
Дженнифер содрогнулась.
Ди–ю–Ви смягчился немного.
— Многие успели уйти, когда появилось облако. Это ведь одна из десяти казней в первой главе их книги. Если они вышли за пределы участка, засыпанного стружкой, и держались низин, то вполне могли выжить. Но те, кто остался и молился… — Он сделал многозначительную паузу и продолжил: — От глинобитных домов Божьего града остались только пыль и мусор, а Великий собор превратился в груду камней, перемешанных с костями.
— Овей хамбейо. — Давным–давно.
С минуту все молчали. Дженнифер будто хотела что–то спросить, но изо рта ее не донеслось ни звука. Кимбел кинул последнюю коровью лепешку в огонь, вытряс крошки из корзины и метнул ее в тележку, как летающий диск. Он взял котелок из–под бобов, набрал в него воды из источника и поставил на угли, чтобы немного отмок перед мытьем.
— Что стало с Шерон? — наконец нарушила тишину Дженнифер.
Ди–ю–Ви покачал головой.
— Не знаю. Спроси у Добычи Смерти.
— Ну спасибо. Сейчас вот прямо пойду и спрошу.
Ди–ю–Ви переглянулся с товарищем, тот собирался что–то сказать, но Ди–ю–Ви покачал головой.
Кимбел хотел бы промолчать, но слова полились сами собой:
— Ее нога все еще болит. Срослась плохо, и Шерон хромает. Она сейчас в Нью–Розуэлле, учит других читать. Я видел ее, когда продавал школе несколько книг в прошлом месяце.
Дженнифер нахмурилась.
— Ты хочешь сказать, что…
— Перелом был сложный. Я сделал что мог, но родичи протащили ее по всем кочкам, а потом постановили, что нога зарастет с Божьей помощью. Шерон не могла ходить, не то что бегать, когда сбросили стружку.
Дженнифер открыла было рот, но не нашлась что сказать.
Ди–ю–Ви хмыкнул.
— Этого я не зная, Добыча Смерти.
Кимбел почти увидел, как он в голове меняет историю с учетом новых деталей.
— Мне ее сестра рассказала, когда выздоровел.
Дженнифер встала, подошла к тележке Кимбела и откинула брезент. Книги лежали рядами, корешками наружу. В основном в мягкой обложке, но попадались и довольно новые, в пластике, из–за Фарфоровой стены; были там книги с пожелтевшими и потрескавшимися обложками — еще дожучьего периода, спасенные вместе с остальными неметаллическими и неэлектронными вещами; и совсем немного книг в кожаных переплетах — из Нью–Санта–Фе, столицы Территории, сшитые и набранные вручную, керамическими литерами, — в основном практические руководства.
— Торговец, значит. Книжки продаешь.
Кимбел пожал плечами.
— Не только. У меня много всего: пластиковые швейные иглы, керамические ножи, антибиотики, презервативы. Но в основном книги.
Наконец Дженнифер спросила:
— А ее отец? Старейшина, который заковал тебя в колодки?
— Выжил. Его вера не прошла последнюю проверку. Но он потерял руку.
— Он тоже в Нью–Розуэлле?
— Нет. Он работает на ферме территориальной тюрьмы в Нуэво–Белене. Проповедует в крошечной общине. Народу Книги приходится тяжело, если они не могут изолироваться и не контролируют поступающую информацию. Они народ Книги, а не книг. Шерон хотела бы, чтобы отец был частью ее жизни, но он запретил произносить ее имя. Он вычеркнул бы ее из семейной библии, но жуки уже позаботились об ЭТОМ:
Ди–ю–Ви покачал головой.
— И кому от этого плохо? Он же болван!
Кимбел пожал плечами.
— Я не его жалею.
Глаза Дженнифер блеснули в свете костра.
— Как–то все несправедливо, да?..
Ответить на это было нечего.
КАРЛ БАНКЕР
ПОД ВОПИЮЩИМИ НЕБЕСАМИ
Молодой писатель Карл Банкер в настоящее время занимается созданием программного обеспечения, но уже успел поработать ювелиром, мастером музыкальных инструментов, скульптором и слесарем–ремонтником. Его произведения появлялись на страницах «Cosmos», «Abyss & Apex», «Electric Velocipede», «Writers of the Future», «Neo–Opsis» и некоторых других изданий. Захватывающая история «Под вопиющими небесами», которую вы прочитаете ниже, принесла Карлу Банкеру первую премию на литературном конкурсе в честь столетия со дня рождения Роберта Хайнлайна — и это не случайно, можно с легкостью представить себе, что рассказ написан самим Хайнлайном. Банкер вместе со своим псом живет в Бостоне, штат Массачусетс.
Через корпус саней, тонкую обивку сидений, сквозь скафандры шипящая вибрация реактивного двигателя вливалась в тела двух мужчин, пронизывая их до костей, и отдавалась в шлемах навязчивым звуком. Причем весьма нехорошим. Несколько минут мотор гудел ровно, потом вдруг сбивался и фыркал, порой заходясь почти человеческим кашлем, затем снова работал нормально. И так раз за разом. Иногда Сандерс оборачивался, чтобы взглянуть на расположенный позади открытой кабины двигатель, или наблюдал за Робсоном, который управлял санями и смотрел только вперед. Оба молчали.